Читать онлайн «Том 5. Произведения разных лет». Страница 61

Таким образом, церкви еще могут называться и трибунами свят<ого> Владимира и других, как и Казанский собор — трибуной Плеханова49. Поскольку современность стремится утвердить новый свет, т. е. новые узнавания, в рассматриваемом «ничто» — новая трибуна, т. е. новое толкование на старом месте. Эти новые толкования растут из того же места, исторически вырастает заместитель на них и сменяет предшественни<ка>, меняется вид на сущность в одном случае, в другом вещество неизменно.

Таким образом, ни сущности, ни вещества, ни трех мест изменить не можем, такова наша Культура. Существует три точки как три обстоятельства и четвертая точка или обстоятельство — беспредметность ничто; человеческая попытка соединить три точки с четвертою дают жизнь. Корень и источник жизни заключается в этом соединении и образовании формы. Какую форму подлинную дадут соединения этих трех точек, трудно определить. Я бы определил их квадратной плоскостью и только плоскостью, но не объемом, ибо объем есть только количественное видение на плоскости.

Кубизм является разрушителем идеи вещи, исчезновение предмета освобождает художника и мир, он <художник> входит в беспредметность действия, снимая ризу художеств, освобождается от Государства, Религии и Церкви, которые не принесут больше свое учение для иллюстрирования в живописи. Освобождение от вещи как предметного сознания суть признак сближения человека с природой. В природе нет предметов, их нет и в человеческом техникуме, мир предметного сознания существует в художнике, и то, что мы называем все тела предметами (общежитие), <то это> просто так и на том же основании, почему мы называем <так или> иначе разницы этих тел или предметов.

Существует простое действие самостроения, ничего не копирующего, не подражающего. Плывет река как чистое действие сил не с целью творить предметы и не <с целью> подражать, но таковое действие сознание утилитарное делает предметами, орудиями, средствами. Так уже видит человек во всем исключительно утилитарное и продолжает так думать дальше, но сами средства, орудия, предметы все-таки остаются в сути своей беспредметными, ибо достигнуть цели в своей конечности вечной не могут.

Но я затронул кубизм и хочу указать, что живопись в культуре своей достигла наивысшего проявления как в составлении живописной материи, так и в конструкции кривых, прямых, плоскостей, объемов и т. д. Чем же обосновано чисто природное творчество<?>Теми же признаками прямых, кривых, объемов, плоскостей, <в нем> та же симметрия и асимметрия контрастов, стройность беспредметного тела, да еще такого, в которо<м> человеческие щупальцы предметников вертятся и не могут найти дверь для входа, для открытия полезных предметов в них.

Природа идет беспредметным путем, так идет и весь предметный техникум. Вольно, конечно, человеку устроить на моторе сидение и научиться даже направлять его силу к какой-то цели, но чистая ее сила не приспособляема, <и хотя> человек же к ней приспособился, она остается быть чистой, и всякое приспособление для нее только препятствие — она была беспредметна и будет.

Живопись кубизма — та же чистая сила, в которую ничего предметного еще не внесено, <она> строится, идет чрезвычайно быстро — и как только выявит в себе реку, предполагаю, что сейчас <же> будут пущены лодки человеком.

Итак, вся беспредметность кубизма, футуризма развивалась дальше, и уже идея супрематизма достигает яркой формы беспредметного. Приближается момент полезности, но это дело человека, и в данной моей записке не является первым вопросом защит<а> чистоты беспредметного достоинства. Но в этой <новой> супрематической стройке мы видим, что действо происходит природным образом, беспредметным, что вырастание идет без вычислений, здесь идет опыт живой, природный, не грамотный, не книжный, и видится, что через живописное прохождение человек дойдет до сооружения, не прибегая к инженерному технику<му>, а разовьет свой внутренний живописный техникум.

Последний техникум есть величайший техникум, самый экономический, свободный, творческий, массовый. Только в таком техникуме может принять все человечество одинаковое участие без труда, ибо будет творить, но не множить, не подражать.

Кристаллизация живописной идеи начинается с момента, когда предметный мир начинает исчезать в живописном движении вплоть до чистой супрематической беспредметности. Последнее является чрезвычайно ответственным моментом проявления. В этот момент наступают для работающего разные решения, возникает множество вопросов, которые, как раскаленные огни, поднимают сильное пламя, и разгоряченный организм может вылить форму совершенно не разрешенного вопроса, приспособляя беспредметное в предметный вид.

Рассматривая беспредметное проявление живописной сущности, я выяснил, что сознание ее идет через природоестественные движения, что идея живописи скрывает в себе вселенскую супрематию, суть беспредметность, стремясь, чтобы человек через воплощение этой идеи проявлял дальше свое творчество или проявлял вечно существующие в вечности формы в жизнь разных прогрессивных состояний.

Предметность — проявление научного и опытного порядка человека, беспредметность — космическое, природное состояние — живописная идея в своей беспредметности отходит к последнему.

Отсюда стоит вопрос о новой культуре человека, ибо он вступает в новое сознание бытия как единств<а> космического проявления вселенной, с тою только разницею, что все проявления его в последнем должны будут идти в подсознательном движении направления беспредметных форм. Вот почему нужно быть осторожным при выявлении форм беспредметного. Многим может показаться, что совершать или бесконечно творить беспредметность не может быть жизн<ью>, ибо исчезнет предметный мир, исчезнет цель, полезность и проч. Но ведь сама природа, вся вселенная как раз беспредметна, бесцельна и нецелесообразна и все-таки составляет собою жизнь. Но так или иначе, первое и второе строит, сооружает мир. Вначале был один техникум предметного, теперь выдвигается через Искусство новый техникум живописного беспредметного Супрематизма.

Наступает борьба за культуру человека — быть ему беспредметным или предметным. В этой борьбе или доказательствах, в этой новой беспредметной науке наступит много недоразумений и неясностей, и потому, разрешая какой-либо вопрос беспредметного, нужно всегда всесторонне осмотреть все предположения.

В данный момент недоразумения в беспредметном уже есть. Получились они от того, что живописная сущность вышла из конструктивности, т. е. пришла к общему конструктивному искусству сооружений вообще, <в>стала на основу техникума предметного сознания. Но это не значит, что формы беспредметного должны обязательно конструироваться по предметному закону.

Живописная конструктивность распадается на живописную культуру, в чем нужно видеть культуру чистой материи, выразившейся в конструкции распределения взаимоотношений своих материальных сил, совершенство которой в действии своем будет разниться лишь через конструктивную поступательность, иначе культура ни при чем. В этой поступательности живописной культуры я и усматриваю кроющуюся новую целесообразность в ее плане, ибо она переходит в новый план человеческого сознания и неуклонно развивается в будущее.

Под живописной культурой я понимаю смешение нескольких цветов в одно целое неразрывное сцепление, что и образует собою материю, которую размещают по холсту, т. е. конструируют либо в отвлеченных конструкциях, либо <в> несуществующих предметах. Но в живописной культуре нет общей линии, т. е. такой линии, по которой живописные инженеры смогли бы эту культуру <представить> с ясностью для себя, подобно инженеру техникума, которому ясны силовые культуры всех выражений машин. У них есть мера измерения силы, а каждое построение машины не что иное, как выражение силы культуры; в живописной культуре поэтому оспаривается, что культурнее в живописи — кубизм или классики, но в техникуме не будет спора, что сильнее, паровозы Стефенсона или последние системы.

Таковую линию можно отыскать и в живописи, ее существование доказывают все последние направления в живописи, и с яркостью можно видеть ее в кубизме, в котором живопись расцветает многообразием фактурных живописных тел, в котором живопись по силе своей живой натуральной физической силы выявила собой материальность живого. Но в этом расцвете, я считаю, и конец живописной культуры, конец я называю потому, что принял за живопись смешение, а ввведение в кубистическую живопись всех материалов тоже рассматриваю как живописные материальные особые смешения натуральных живописных образований.