Читать онлайн «Том 5. Произведения разных лет». Страница 31

11) Нами осознается «нечто», и мы стремимся проникнуть в него и превратить его в «что». Само проникновение требует утилитарных изобретений, и они собою превращают нечто в определенную плоскость современности. Таким образом, мировая картина меняется и не может останавливаться, в силу чего законно отпадают ее предыдущие культурные завоевания и изобретения, и самая культура старого, может быть, по сравнении с новым познанием явится ненужной и обременяющей мозг багажом музейности.

Согласно новым опознаниям, мы должны будем приспособлять себя к новой переорганизации, и, может быть, воздух отпадет, и нашим легким необходимо будет уподобиться автомобил<ям>, дышащим бензином. Поэтому в глубине осознания должен быть художник как творец новой живой утилитарной формы, как руководящее начало художественного вида.

12) В древности художники природу превращали в эстетическую идеализованную форму, и всякая такая форма была утилитарна, украшала здание, храм, дворцы и т. д. Человек находил, что созданная утилитарная форма недостаточно красива, и <тогда> он украшал ее изображением природы, что приспособлял к форме в примитивном идеальном виде.

И все греческие статуи, находящиеся ныне в музеях, представляются вырванными из той утилитарной обстановки им современного торжества, уподобляются обеденной посуде, которая лежит в сундуке.

И наше поколение художников смотрит и изучает в них искусство, и, научившись, им же исполня<е>т современного натурщика. Но дело все в том, что это великое искусство в нашей современности является чудным, как искусство нашего портного, сшившего смокинг Христу. Ибо то великое искусство само по себе приводит форму в то состояние, которое было тысячи55 лет назад.

Раньше искусство привело мрамор к божественной красоте Венеры, воображаемой богине, и образ ее был выведен из современной тому времени женщины. И она стала богинею торжества.

Но художники, скульпторы, живописцы, а в особенности архитекторы во что бы то ни стало это искусство и его образ хотят приспособить к современной эпохе и во что бы то ни стало хотят водрузить Венеру в депо нашего железобетонного электрического времени, желая, чтобы жители депо и фабрик так же торжествовали перед Венерой, как некогда потомки и современники Фидия.

13) Современность имеет своих портных, и они ей шьют современное платье, и никогда не удастся ее одеть в старый корсет эстетического прошлого; только архитекторы, верные пажи королевы Венеры, стараются ее шлейфами покрыть стропила современности.

14) Государственная катастрофа бывает только для одной части граждан, но для другой есть торжество нового Государственного Начала. Поэтому катастрофы как таковой нет, а есть сдвиг, шаг, и шаг зачастую внезапный, и эта внезапность давит неподготовленных, и в такой катастрофе виновно государство, которое замкнулось в лабиринтах государственного мозга и не выходило на воздух. Такие же катастрофы происходят и в искусстве. Часть художников запирается по клеткам всевозможных государственных времен, и сидя во всех веках, из каждого века Государства выносят по халату в современность, и в нашем современном искусстве образовалась великая учредилка с представителями всех умерших и живых шахов персидских. И ее ждет катастрофа, ибо новому государству вкус старого не нужен.

В живописном цветовом искусстве и творчестве образовались и мости время зубами челюстей очистило, отшлифовало, культивировало живописные цветовые акции художественных банков.

<Нужно> своевременно приступить к окончательной ликвидации торговых банков Тицианов и фараонов времен и освободить порабощенных живописными цветными векселями художников от оплаты процентов в пользу живописных банкиров.

Плантации цветов реквизированы, и их акции, векселя признаются недействительными.

Современность Искусства-творчества живописного есть плоскость и обьем как таковые, и мы превозмогаем их.

Нужно раскрепощение от узкопрофессионального устремления, чтобы не превратиться в орудие цветоживописных фабрик.

Живопись кончена, как и цвет, и Искусство.

С пьедестала современных совершенств представляется убожеством, скудоумием прошлого и современного Художник, поэт, музыкант, как и поэзия, композиция и гитара, скрипка, мандолина, лира, муза и театральные подмостки.

Позор <им> и недостойны быть сегодня <те>, кто оставляет пути, по которым сможет проходить старое.

Строим [новые дороги], по которым старое не сможет ступать.

Мы вырвем дорогу с-под ног как полотенце и пустим по ветру,

Предупреждаем, что видимая реальность, явленный вид уже мертвый остывший след; в этом одна из главных разниц, отделяющая нас от всех, кто трепещет перед изображением.

Живо только то, что внутри нас, а видимая реальность лишь знак, говорящий о жизни56.

Самые великолепные формы творческих сил только тогда живы, когда находятся в познании У ЭЛА ЭЛЬ УЛА57.

Потому нет у нас ценностей накоплений, и мы легки, ибо следы прохождении У зла эль ула не несем на горбе своего черепа.

Время в бесконечном беге представлений обозначенного ухода сил к новому У зла эль улу (человеку) срывает маску маскарада улыбок, обезьяних ужимок, разрывает заплаты вековых культур.

Современность закатывается в путанице разоренных систем перехода. Уэл эль эл ул те ка в темном и белом являет совершенства.

Мы предвещаем <так! перемещаем?> в фосфоры огня движение, перемеща<ем> пространства, колыша стены мозговых мировых заплат, деля единицы его накоплений.

Довольно фабрик цветовых узоров и мячей сплетений объемов, чудовищных неразберих сутолок.

Художники, все к нам, в ИЗОЛЯТОР. <Долой> цветную плесень.

Черное и белое объявляется правительствующим в У эл-эль-эл ул те-ка.

Без-ценность, грубость, разрыхление, недолговременность, темное-черное, светлое-белое является нашим новым критерием.

Цвет как изжеванная или {опухшая} от Культуры банкиров Рафаэлей акция отвергнута нами, как и профессионально банкирские конторы мастерских живописных идей.

Художник, поэт, музыкант, композитор, композиция, красота, настроение, картина и все производные от них или обратно объявляются эпидемией современности, как и все орудия — щетины кисти, и гитары, мандолины, скрипки, и поэзии «музы», лиры и т. п.

Все Искусства как мастерства передачи видимого должны быть закрыты как заразный барак, профессионализм специфических устремлений.

Художественный мир, прекрасно картинный, украшающий утилитарный мир, одеждой служит ему музыка, поэзия, ваяние, музы, лиры, гитары, мандолины, скрипки.

Не видя конца перепутываний, <не видя выхода> из старо-могильных времен в художественно<й> страсти познаний к новой оторванности, не видя конца Искусству подражаний видимо<му>, мы в У ЭЛ-ЭЛЬ-ИЗМЕ объявили расторгнутым окончательно свое сближение со старьевщик<ом->временем, носителем цвета как акций почтенных банкиров Рафаэлей фараоновских артелей, и, разбив его череп, на площадях выставок рассыпали вековые его ценности.

Отныне все цветное, как и все производное от него, а также музыка, поэзия, ваяние, как и гитары, мандолины, скрипки, музы, лиры, художники, поэты, композиторы, композиции, сочетание, настроение, переживание, — объявляются эпидемией.

[Каждый, работающий в цвете, несет как пчела свои акции в банк давно умерших банкиров.]

Мы сволокли мешок голубого неба и завязали узлом современности все цвета радуги и бросили в сжигающее движение.

Объявляем впредь до установления новых завоеваний — черное и белое, или темное и светлое, что выведено нами из живописного представления в иное — нача<ло> У ЭЛА.

Без-ценность, грубость, недолговременность является одной из частиц нашего критери<я>.

Накопления богатств человеческой культурой образует собою разрушение, как бы ища спасение и свободы своей структуры.

Богатство не свойственно <человеку>, богатство есть капитал; в каких бы оно слитках ни было и чем бы оно ни отсчитывалось, я богаче перед безруким и не имеющим пальца, у меня есть нога, пальцы и руки, у меня десять пальцев, десять сотен или тысяча сотен, я огромный капиталист, не все ли равно, во что вложена ценность, в банк или в мои пальцы, ноги, руки, глаза.

Бывшее общество обогащ<алось> ценностью сбережений Культуры58, в каждом члене общества был склад ценностей.