Читать онлайн «Лекции по истории культуры (Том 1)». Страница 2

Люди сейчас защищены от холода и жары, медицина резко увеличила шансы каждого отдельного человека на долголетие. Транспорт, средства связи сделали реальным продуктивное общение людей на всей территории земли.

Теория прогресса основывается и на истории освоения человеком водных пространств. Известный русский географ Л. Мечников в конце прошлого века в книге "Цивилизация и великие исторические реки" разделил историю человечества на три крупных периода: речной, морской и океанический. Он исходил при этом из простого факта, что первые цивилизации возникают в плодородных долинах рек: Египет - на Ниле, Шумер - в междуречье Евфрата и Тигра, индийская цивилизация (культура Хараппы) - в долине Инда, китайская - на берегах Хуанхэ. Затем осваиваются моря. Римская империя сформировалась вокруг средиземного моря, явившись наследницей финикийцев и греков, осваиваются Восточно-Китайское море. Черное и др., вплоть до открытия Америки и морского пути в Индию. С этого момента история вступает в океанический период, когда человечество захватывает весь земной шар.

Прогресс происходит и в нематериальной сфере. Это касается, в частности, науки. Европейская культура, определившая технические достижения современной цивилизации, развивается на основе христианской религии и греческой философии. Рационализм и рассудочность, характерные для европейской цивилизации (и наука, лишь наиболее заметное выражение этих качеств), формируют духовную жизнь общества как прогрессивную, задавая движение к некоему идеалу объективного знания и выстраивая на базе или по образцу науки другие сферы культуры.

Великий немецкий философ Гегель считал, что история развивается как прогресс в сознании свободы. От рабства восточного мира и частичной свободы греко-римского мира человечество в христианской цивилизации Западной Европы приходит к сознанию свободы всех членов общества. Это сознание реализовано в системе прав граждан, в возможностях выбора любой сферы деятельности и т.д.

Итак, теория прогресса человечества как целого, как всемирно исторического явления (и следовательно, прогресса культуры) имеет ряд серьезных аргументов, опирающихся на анализ как материальной, так и духовной жизни.

* * *

Но если мы попробуем поставить вопрос иначе: изменился ли человек как таковой? - а ведь именно человек стоит в центре истории, то окажется, что ответ здесь далеко не очевиден. Стал ли человек лучше? Умнее? Сильнее? Талантливее? На каждый из этих вопросов практически невозможно дать однозначно положительный ответ. Мы не превзошли по совершенству античную архитектуру (если иметь в виду форму, а не технические средства и материалы) - Парфенон (главный храм афинского акрополя) являет собой образец совершенства и поныне. Новая литература, может быть, разнообразней древней, но сказать, что она превзошла по глубине древнегреческую трагедию или "Божественную комедию" Данте - значит взять на себя слишком большую ответственность.

Превосходство моральных качеств еще сомнительнее. Чтобы не обсуждать мораль современного человечества, достаточно вспомнить историю XX в. И это после почти двух тысяч лет развития христианства?

Отдельные спортсмены превосходят, по-видимому, участников древних Олимпийских игр, но в целом Спарта была более спортивной, чем любая из современных стран.

Таким образом, если в качестве критерия прогресса взять человека самого по себе, прогресс оказывается чем-то весьма сомнительным. И непонятно, к тому же, как его измерять. Крайне маловероятно, чтобы коэффициент интеллектуальности учеников Платона и Аристотеля был ниже коэффициента интеллектуальности студентов современных вузов.

Кроме того, уже достаточно глубоко осознан факт, что, двигаясь от одной стадии общественного развития к другой, человек утрачивает нечто важное. Ни одно крупное достижение не бывает без каких-то серьезных потерь. Еще Сократ (в одном из диалогов Платона) сожалеет о том, что развитие письменности отрицательно влияет на память. Развитие электроники и возможность слушать в каждом доме лучших певцов и исполнителей мира приводит к утрате домашнего музицирования, да и вообще семейного общения. Средства массовой коммуникации унифицируют национальные языки и вытесняют диалекты. Человек становится все более защищенным в смысле физического выживания (если иметь в виду медицинские достижения), но часто оказывается беспомощным психически. Кажущаяся легкость и независимость жизни ведет, с одной стороны, к атомизации человеческих отношений, а с другой - к глобальной зависимости и манипулируемости. Ушло истинное ораторское мастерство, утеряно множество древних рецептов и т.д. и т.п.

Соображения о неочевидности критериев прогресса, если иметь в виду человека, и об утрате определенных качеств культуры в связи с приобретением других, заставляет размышлять о культуре с иной, чем всемирно-историческая и прогрессисткая, точки зрения. В центр размышлений выдвигается представление о целостности культуры и, соответственно, о самодостаточности определенных культур-цивилизаций, сменявших друг друга не на шкале прогрессивной эволюции, а как одно дерево, вырастающее взамен другого.

Теорию, учитывающую данные соображения, - а она получила названием "теории локальных культур" - первым выдвинул во второй половине XIX в. русский мыслитель Н. Я. Данилевский. В своей книге "Россия и Европа" он доказывает, что история - это не единый процесс, а набор несвязанных между собой культурно-исторических типов. Их более десяти: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассиро-вавилоно-финикийский, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, 10) романо-германский, 11) греко-славянский.

Но Н. Я. Данилевский был в большей мере публицистом, чем историком, поэтому теория локальных культур получила окончательное признание благодаря трудам известных философов и историков культуры О. Шпенглера и А. Тойнби. Их работы "Закат Европы" (О. Шпенглер) и "Постижение истории" (А. Тойнби) сыграли большую роль в обсуждении обозначенного выше круга вопросов, в понимании самоценности и самодостаточности отдельных культур. Вот их список по А. Тойнби: египетская, индская, китайская, минойская, шумерская, майянская, индская, хеттская, сирийская, эллинская, западная, православная, дальневосточная, иранская, арабская, индуистская, вавилонская, юкатанская, мексиканская.

В кратком курсе нет возможности детально разбирать аргументы в пользу каждой из концепций, будь то всемирно-историческая или теория локальных культур. Отметим только, что первая, несомненно, разработана намного лучше. Достаточно сказать, что даже список локальных культур-цивилизаций у Данилевского, Шпенглера и Тайней не совпадает. Но важно другое: когда мы начинаем рассматривать историю мировой культуры всемирно-исторически, мы неизбежно оказываемся во власти хронологического подхода. Здесь надо сделать оговорку. Еще известный философ начала XX в., корифей позитивизма О.Конт выделял два подхода к изучению общества: синхронический, функциональный и диахронический, исторический. Иначе говоря, общество можно рассматривать как целостность и описывать соответствующим образом его существование, его сиюминутное бытие. А можно брать его как исторически складывающееся образование. В первом случае мы будем искать законы функционирования, во втором - законы развития. Учитывая это, можно сказать что сдвиг от всемирно-исторической прогрессисткой точки зрения к концепции локальных культур означает, в частности, осознание ограниченности хронологического подхода. Дело в том, что чисто хронологическая точка зрения, даже с известными поправками, не дает возможности ощутить специфику отдельных культур, их цельность, самобытность и самодостаточность, а значит понять, например, и ценность утраченного. Покажем это, ссылаясь на факты истории Древней Греции.

Рассказывая о древнегреческой цивилизации, мы вспоминаем, что там возникла теоретическая геометрия, архитектурные ордера, понятия демократии и свободы и соответствующие общественные институты, спортивные соревнования, лирическая поэзия и олимпийская мифология. Но вспоминаем лишь то, что органически вошло в нашу культуру. А то, что не вошло, рассматриваем как пережитки, странности или неразвитость. Мифы до последнего времени толковали как сказки, а не как способ мышления о мире. Пифагор для нас - это ученый, математик, а не великий религиозный мыслитель, основатель теократической общины, где "математик" высшая ступень посвящения в тайное общество, но никак не указание на род ученых занятий. Потеряли значимость представления о космосе, о богах. Идеал человека и общества, реально определявший осознание места каждого в семье, государстве и вселенной, имеет лишь историческое значение.

Кроме того, когда история Древней Греции рассматривается хронологически, исчезает представление о культуре в целом. Ведь Древняя Греция как своеобразное этнокультурное и государственное объединением прошла путь более чем в две тысячи лет (если брать в расчет историю крито-минойской цивилизации, если же не брать, то все равно речь идет примерно о полутора тысячах лет). Она была и совокупностью небольших монархий, и множеством крошечных, по нашим меркам, городов-государств (полисов), враждовавших между собой и объединявшихся в союзы, сопоставимые с современными странами. Греки освоили огромные пространства от Гибралтара до Кавказа. В конце IV в. до н.э. значительная часть Древней Греции объединяется под владычеством Македонии. В середине II в. до н.э. она становится провинцией языческой Римской империи, а в IV-V вв. н.э. составляет ядро христианской Византийской империи. До VIII-VII вв. там правили монархи, затем в большей ее части возникают демократические структуры, периодически сменяемые тираниями. Языческая Греция, в которой цвела олимпийская мифология (по названию горы Олимп, где, по представлениям древних греков, жили боги), становится колыбелью православия.