Читать онлайн «Помпеи и Геркуланум». Страница 6

Своеобразно повторяя древнюю модель, в атриумах собирали дождевую воду. Небесная влага попадала в дом через прямоугольное отверстие посредине крыши – комплювий (от лат. compluvium – «стекать») и проливалась в неглубокий четырех-угольный бассейн под названием имплювий (от лат. impluvium – «водосток»), отдаленно напоминавший культовую яму в Риме. Редкая в средиземноморских странах дождевая вода считалась священной. Даже с появлением водопровода помпеяне продолжали ее собирать, бережно сберегая в особых цистернах, устроенных под полом атриума.

В этрусскую пору немного поодаль от бассейна располагался очаг, сложенный так, чтобы дым беспрепятственно выходил наружу, но само устройство не заливалось водой. Тогда крытый двор служил одновременно столовой, комнатой отдыха и молельней. Крышу так называемого этрусского атриума поддерживали не колонны, а массивные балки. Во избежание пожара верхнюю часть строения поднимали на большую высоту и укладывали скатами внутрь, чтобы дождевая вода попадала в имплювий.

У древних римлян наполненный звуками женских голосов атриум служил символом домашнего мира, тепла, уюта, довольства. С философской точки зрения он играл роль мирового столпа, объединявшего римский дом с небом и подземным царством. Не случайно здесь хранились самые ценные вещи: сундук с семейными реликвиями, жертвенный стол и шкаф, куда складывали различные культовые предметы, например восковые маски предков, статуэтки ларов и пенатов – добрых духов, покровителей дома.

Если представить жилище царством хозяйки, то атриум можно назвать тронной залой, где происходили самые важные семейные события. Здесь правительница не только распоряжалась, но и работала вместе с дочерьми и служанками, готовила еду, накрывала на стол, создавая для домочадцев прекрасные условия для отдыха. С распространением греческой культуры в доме появилась кухня, хозяева ушли в отдельные комнаты, куда затем переместилась жизнь семьи.

Типичный помпейский дом заключал в себе атриум и примыкавшие к нему комнаты, предназначенные для сна и работы. Последние иногда использовались в качестве служебных, но в этом случае окна и двери выходили на улицу. Хозяин мог расположить в них пекарню, маслодавильню, красильную или сапожную мастерскую, гостиницу либо питейное заведение. На рубеже тысячелетий в таком использовании жилого пространства не виделось ничего необычного.

В роскошном особняке Пансы, расположенном в элитном квартале Помпей, харчевни сдавались под квартиры. Арендованные комнаты имели отдельный выход на улицу, хотя италийцы не стремились к изолированности. В одном из римских законов нашла отражение казусная ситуация, когда некоему «Олимпику завещатель при жизни отказал жилое помещение и житницу, находившуюся в доме, где имелись сад и столовая на втором этаже, не принадлежавшие Олимпику. В сад и в столовую доступ был только из дома; спрашивается, обязан ли Олимпик предоставить остальным наследникам право прохода в сад и в столовую?». Такое положение можно объяснить перенаселенностью города, но справедливее отнести его не к жилищному кризису, а к традиции, укоренившейся в памяти народа и ставшей принципом восприятия жилой среды.

Немаловажная часть помпейского дома описана ученым-энциклопедистом Варрона: «Зимой и в холода семья обедала у очага; в летнее время ели на открытом воздухе, крестьяне во дворе, а горожане в таблинуме, под которым следует понимать балкон, сделанный из досок». Упомянутое помещение представляло собой нечто среднее между балконом и верандой. С атриумом его соединял проем без дверей, изредка прикрывавшийся занавесом.

В итало-греческом доме таблинум утратил характер веранды, зато получил более изящное убранство: мозаичные полы, невысокий парапет или широкое окно, открывавшее вид на перистиль – залитый солнечным светом уютный дворик с миниатюрным садом, цветниками и фонтаном. Богато отделанный, украшенный произведениями искусства перистиль примыкал к покоям новой, эллинской половины дома, предназначаясь для отдыха души и тела. Сюда допускались только родственники или друзья, в беседах с которыми человек предавался столь ценимому римлянами деятельному досугу.

Атриум отражал деловую сторону жизни, то есть мир, где главное место отводилось службе, гражданскому долгу, почитанию старины и прежних нравов. Перистиль вводил в мир досуга, меньше всего связанного с родной историей или гражданской общиной. Легкомысленный вид чужеземного дворика освобождал от забот и погружал в фантастические мечты.

Мрачный, старинный атриум уже не использовался для общения с близкими, оставаясь подходящим местом для официальных приемов. В полутемном душном помещении хозяин заполнял счетные книги, принимал управляющих, вел деловые переговоры. Оказавшийся внутри дома таблинум использовали в качестве кабинета и приемной для нежеланных гостей, рабов, просителей или жалобщиков. Здесь же хранился семейный архив, который сын «принимал от отца, считая великой обязанностью передать его своим потомкам как отцовскую святыню». Позже в этой части здания появился коридор, по которому из атриума в перистиль можно было пройти, не беспокоя хозяина.

Если средний италийский дом состоял из 6–8 помещений, то в Помпеях ощущался гораздо больший размах. В усадьбах местной знати имелось до 40 комнат, причем многие из них приспосабливались ко временам года. Легкие шторы, большие оконные проемы зимних столовых и спален беспрепятственно пропускали солнце. Летом от палящих лучей спасали просторные, но мрачноватые комнаты без дверей.

Спальни в старых помпейских домах располагались рядом с атриумом. Ниша для супружеского ложа устраивалась в узкой комнате, оборудованной высокими дверями. Огромную кровать и тесное пространство, которое она занимала почти целиком, называли одним словом – кубикула. Самниты довольствовались тесным помещением, где едва умещалось одно большое ложе. В итало-греческих особняках спальня сливалась с перистилем. Эффекта объединения внутренней комнаты и сада достигали посредством двустворчатых дверей. Летом их распахивали во всю ширину, а зимой закрывали наглухо и пользовались небольшими боковыми проходами. В холодное время года полы кубикул устилали мягкими смирнскими коврами. Небольшие прикроватные коврики привозили из Александрии, где эти пушистые изделия расшивали узором с зелеными листьями лотоса. Окна завешивали тяжелыми или легкими полупрозрачными шторами из персидского шелка. Во многих домах спальне предшествовала тесная прихожая, где спал раб-охранник.

В записках русского путешественника Алексея Левшина рассказывается о будуаре помпейской матроны, некогда проживавшей в усадьбе недалеко от Геркуланских ворот. «На возвышении стояла бронзовая кровать, – писал он, – стены покрывали фрески, подчеркивавшие прелесть таинственного убежища красоты». Помимо металла, для изготовления спального ложа употребляли слоновую кость, украшая светлый материал инкрустацией из драгоценных камней: ониксов, рубинов, топазов, смарагдов.

Любая богатая горожанка начинала свой день с принятия ванны, окруженной цветущими деревьями и распустившимися цветами. Посреди домашнего парка стоял фонтан со статуями дельфинов, пускающих из ноздрей чистые прохладные струи. Иногда водружали мраморных наяд, у которых вода изливалась из груди. Если не возникало желания принять ванну, рабыни приносили умывальник с душистой водой. Хозяйка опускала в нее руки, затем вытирала их волнистыми волосами девушек. Закончив омовение, изнеженная красавица наступала на пушистый ковер и подходила к серебряному зеркалу, давая знак к началу туалета. Рабыни протирали тело госпожи молоком ослицы и благовонными мазями, подавали белила, румяна, черную краску для волос, гребни, щетки, накладные косы, брови, а в старости и зубы. Стан ее обвивали драгоценными тканями, руки, шею и голову украшали кольцами, браслетами, ожерельями.

Одежда римской женщины скреплялась множеством булавок и пряжек, дополнялась талисманами, часто с изображением непристойных сцен. Во время одевания матроне читали хвалебные оды, стихи поклонников, записки от приятельниц. В то же время приближенная к госпоже рабыня поливала цветы, заменяла увядшие растения свежими и сообщала новости. В столовой хозяйку ожидал домашний философ, в обязанности которого входили отчеты о новых книгах, рассказы о прошедших и будущих представлениях, общественных собраниях и модных новинках.

Спальню одной помпейской женщины покрывал мозаичный пол, собранный из кусочков стекла настолько искусно, что в них отражалась игра пламени от свечей канделябра, подобного светильнику из дома Корнелия Тегета. Его основанием служила статуя в виде эфеба, отнесенная к шедеврам античной пластики и предположительно созданная греческими мастерами V столетия до н. э. Сами италийцы придавали светильникам форму развесистого дерева или уродливой фигуры силена.