Читать онлайн «Музыкальная терапия в эпоху Водолея». Страница 28

Поскольку акустические сигналы с частотой менее 1000 гц огибают голову, их слышат оба уха. Но поскольку между ушами имеется определенное расстояние, мозг «слышит» сигналы, поступающие от них, с разными фазами, т. е. каждое ухо слышит свою часть волны, по мере того как она огибает голову. Именно эта разность фаз позволяет мозгу точно определять расположение источника звука при частоте менее 1000 гц. При частоте звука более 8000 гц с локализацией источника уже хорошо справляется внешнее ухо. Почти все звуки, издаваемые животными, имеют частоту ниже 1000 гц. Нетрудно понять, зачем им понадобилось умение точно вычислять расположение друг друга (некоторые птицы обладают способностью “чревовещания”, и могут скрывать свое местонахождение, подавая “ложные” звуковые сигналы). В применении же к нашим задачам эта способность, присущая человеку, как раз и дает возможность слышать бинауральные биения.

Когда в правом и левом ухе присутствуют сигналы двух различных частот, мозг вычисляет разность фаз между этими сигналами. В нормальных условиях это дало бы информацию о направлении звука. Но в нашем случае, когда звук идет из наушников или стереодинамиков, мозг производит наложение этих двух сигналов, что в результате дает третью, «разностную», частоту биения, слышимую как бинауральный ритм. Он воспринимается как биения на частоте, равной разности частот, слышимых правым и левым ухом. Исследования показали, что пространственно эти биения возникают в верхней оливе, расположенной в стволе мозга — первой точке контралатеральной интеграции органов слуха (Oster, 1973). Исследования позволяют также предположить, что резонансный отклик идет из inferior colliculus (Smith, Marsh, & Brown, 1975)" (Owens & Atwater, 1995). Эта активность передается в кору мозга, где ее можно зафиксировать с помощью ЭЭГ.

Бинауральные биения хорошо слышимы на низких частотах (менее 30 гц), что соответствует спектру ЭЭГ (Oster, 1973). Этот феномен, равно как и частотный отклик в мозге на бинауральные фонограммы (Hink, Kodera, Yamada, Kaga, & Suzuki, 1980) помогает понять, при каких условиях такого рода воздействие наиболее эффективно в плане достижения измененных состояний сознания. По поводу изменений в сознании, производимых бинауральными ритмами, существует огромное количество устных свидетельств и все возрастающее число попыток научных экспериментов. "Субъективные ощущения от прослушивания фонограмм с бинауральными ритмами могут быть как стимулирующими, так и успокаивающими, в зависимости от частоты ритма" (Owens & Atwater, 1995). Бинауральные ритмы в дельта- (1 — 4 гц) и тета- (4 — 8 гц) диапазонах связываются в отчетах с состояниями расслабления, медитации и творчества (Hiew, 1995), и используются в качестве средства, помогающего уснуть. Бинауральные ритмы с частотой альфа-волн (8 — 12 гц) возбуждают соответствующие волны в мозге (Foster, 1990), что соответствует состоянию спокойного бодрствования, а ритмы бета-диапазона (обычно 16 — 24 гц) связываются с повышенной сосредоточенностью и бодрствованием (Monroe, 1985), а также с улучшением памяти (Kennerly, 1994).

Пассивное прослушивание фонограмм с бинауральными биениями не обязательно введет вас в измененное состояние сознания. Помните, что процесс HEMISYNC включает в себя несколько компонентов, и бинауральные ритмы — всего один из них. У каждого человека присутствует определенная инерция психофизиологического характера, связанная с гомеостазом, которая мешает воздействию на сознание бинауральных ритмов. Эти условия гомеостаза обычно контролируются условиями жизни, оставаясь в то же время подверженными волевым воздействиям, как сознательным, так и подсознательным, и это сопротивление надо преодолеть, если вы хотите изменить состояние сознания. Субъективные переживания воздействия бинауральных ритмов могут быть обусловлены целым рядом промежуточных факторов. Важны, например, желание и способность слушающего расслабиться и сфокусировать внимание. "Ультрадианные ритмы в нервной системе обуславливают периодические изменения степени пробужденности и состояния сознания в целом" (Rossi, 1986; Shannahoff-Khalsa, 1991; Webb & Dube, 1981). Эти естественные сдвиги в сознании, возможно, являются причиной некоторых устных свидетельств о непостоянстве воздействия бинауральных ритмов. Не исключено также влияние других внешних факторов."(Owens & Atwater, 1995) Например, говорят, что восприимчивость к бинауральному ритму усиливается при наложении на него белого шума (Oster, 1973), поэтому белый шум часто используется в качестве фона в подобного рода фонограммах. "Для усиления воздействия бинауральных биений на состояние сознания использовались и музыка, и направленное воображение, и словесные внушения" (Owens & Atwater, 1995). Для «слома» бессознательного внутреннего противодействия некоторых участников в качестве фона использовались также гудение, тонирование, дыхательные упражнения, аутогенная тренировка и/или биообратная связь (Tart, 1975).

Споры по поводу связи мозга, ума, сознания и тела не утихают со времен ранних греческих философов. Современные нейрофизиологи заперли сознание в мозге и считают его результатом электрохимической активности нейронов. Существуют, однако, свидетельства противоположного порядка, причем количество их все возрастает. Действительно, никакие нейрофизиологические исследования убедительно не показали, что высшие формы сознания (интуиция, озарение, творчество, воображение, мышление, понимание, суждение, умозаключение, намерение, решение, знание, воля, дух и душа) расположены в тканях мозга (Hunt, 1995). Разрешение противоречий, связанных с высшими формами сознания и самоосознанием, а также с взаимодействием ума-тела вообще, возможно, требует эпистемиологического сдвига, чтобы включить вне-рациональные способы познания (de Quincey, 1994), потому что не может быть произведено на основе только нейрохимических исследований мозга. Мы сейчас переживаем революционный период в исследовании сознания (Owens, 1995). Пенфилд, выдающийся современный нейрофизиолог, открыл, что ум человека продолжает работать даже при анестезии, несмотря на полностью подавленную активность мозга. Электрические волны в мозге при этом практически не фиксируются, хотя ум остается почти столь же активным, что и в бодрствующем состоянии. Единственная разница состоит в содержимом ума. Вслед за Пенфилдом другие исследователи (Hunt, 1995) подтвердили наличие сознания в коматозном состоянии, и все больше появляется данных о возможной деятельности сознания в условиях редуцированной кортикальной активности (Fischer, 1971; West 1980; Delmonte, 1984; Goleman 1988; Jevning, Wallace, & Beidenbach, 1992; Wallace, 1986; Mavromatis, 1991). Эти состояния описываются как трансовые, медитативные, измененные, гипнотические, гипнагогические и сумеречные (Budzynski, 1986). Обобщая, можно сказать, что самые различные формы измененных состояний имеют в своей основе поддержание активности сознания при сокращении физиологической активности, отмеченной парасимпатической доминантой (Mavromatis, 1991). Недавние исследования физиологии высоко гипнабельных испытуемых и мастеров медитации показали, что во всяком случае отдельные люди, действительно могут поддерживать деятельность сознания при подавленной кортикальной активности, либо в виде естественной способности, либо в виде выработанного навыка (Sabourin, Cutcomb, Crawford, & Pribram, 1993). Все большее число ученых выражают сомнение по поводу нейрофизиологической модели взаимодействия тела и сознания, поскольку она не может ответить на слишком большое число вопросов о наших обычных переживаниях, не говоря уже о мистических или духовных. Одних только научных данных, подтверждающих феномен дальновидения, уже достаточно, чтобы показать, что сознание и ум — отнюдь не локальные явления (McMoneagle, 1993).

Но если ум и сознание не тождественны мозгу, почему наука связывает их с волнами в мозге? И почему HEMISYNC использует бинауральные ритмы для влияния на частоты этих волн? Первый вопрос можно свести к методике измерения — нет объективных инструментальных способов измерить ум или сознание. По-видимому, это феномены, обладающие свойствами поля, которое взаимодействует с телом и нервными структурами мозга (Hunt, 1995). Современное оборудование не позволяет измерить это поле непосредственно. С другой стороны, электрические потенциалы волн в мозге легко количественно измерить. Проблема здесь заключается в переупрощении наблюдения. Измеренные в мозге картины ЭЭГ являются результатом электрической активности нейронов мозга. Но эта активность не есть сознание и ум. То есть ЭЭГ — всего лишь непрямой способ доступа к взаимодействию ума-сознания с нейронными структурами мозга. При всей своей грубости, ЭЭГ была надежным способом оценки состояния сознания на основе пропорций определенных ЭЭГ-частот. Другими словами, определенные картины ЭЭГ исторически связаны c определенными состояниями сознания. Стоит иметь ввиду, если посмотреть современную литературу по ЭЭГ, что если возникает определенная картина на ЭЭГ, то она увязывается с определенным состоянием сознания.