Читать онлайн «Кёльн и замки Рейна». Страница 22

Плотники заготавливали строевой лес, занимались полами в комнатах и переходах, оконными рамами, сооружали деревянные амбары и перекрытия. Столяру поручали делать столы, лавки, подоконники; как и все остальные рабочие, зимой он получал немного меньше, чем летом. Каменщики в документах не упоминались, так же, как и начальник строительства, роль которого исполнял сам хозяин или, в имперских замках, высокопоставленный чиновник. Каждому мастеру выдавалась определенная сумма, и он имел право распределять ее между рабочими, находившимся в его подчинении.

Получая не сдельную, а повременную оплату, кузнец изготавливал инструменты, в первую очередь для каменотесов и резчиков. Ему также вменялась починка и забота об арматуре для тачек и носилок. Он же изготавливал оправы для оконных стекол и скобы. Слесарь делал всевозможные замки, канатчики плели веревки и канаты, подсобные рабочие делали раствор, просеивали песок, перетаскивали камни и глину. Поденщики помогали вспомогательным рабочим, получая еще меньше. Самую низкооплачиваемую группу составляли крепостные: помогая на общих работах, они могли заработать лишь на хлеб.

Каменоломня, как правило, находилась недалеко от замка, потому что каменщикам приходилось точить и закалять инструмент в кузне. Для доставки извести требовались специальные бочки, сита, тачки, носилки, бадьи. При строительстве деревянные части сначала выкладывали на земле, соединяли, маркировали цифрами, а затем разбирали, доставляя на площадку, где все соединялось в соответствии с метками.

Германские строители работали от Пасхи до середины октября, ведь их труд зависел от погоды. Фахверковые бараки, в которых они жили, находились под присмотром бригадира. Кроме воскресенья, к выходным относились религиозные праздники. Не оплачивались, но давали перерыв в работе забастовки, самовольные отлучки, бунты и, конечно, дни осады, по завершении которой услуги строителей могли оцениваться очень высоко, как в свое время произошло в Оберланштайне.

Через четыре столетия после появления на свет Мартинсбург пал под ударом французской армии, разделив судьбу многих рейнских замков. Однако магистрат не смирился с видом развалин практически в центре города, поэтому вскоре он был восстановлен в прежнем виде, но в ином качестве. К 1721 году таможня превратилась в дворец заседаний городских властей, а те больше не нуждались в толстых стенах. Утратив былой статус, крепость все же сохранила ворота с подъемной решеткой, многоугольную привратную башню, 5-этажный бергфрид, палас и не позволила тронуть свой почерневший за века смоляной нос.

Палас Мартинсбурга

Изначально замок окружал глубокий ров, практически река, переправой через которую служил подъемный мост. Не очень высокая (28 м) главная башня сразу привлекала внимание редкой шестиугольной формой. На площадку примыкающей к ней полукруглой башни можно было подняться по узкой лестнице. Палас когда-то представлял собой примитивную жилую башню с двумя эркерами по углам. После реконструкции в нем появились большие окна под барочной крышей. Пышный декор выглядел странно на фоне грубой кладки и вообще противоречил суровому облику крепости, но архитекторы об этом, видимо, не задумывались. Увлечение модным стилем вытеснило и аскетизм, и даже воспоминания о рыцарской эпохе, особенно о ранних ее временах, когда мужчины почти не снимали доспехов, а женщины годами носили одно и то же длинное широкое платье.

Представления современников о Средневековье определяются романами, где рыцари без устали машут мечами, сражаясь в настоящих битвах или на турнирах, либо, охваченные религиозным рвением, скачут в Святую землю. Воображение рисует их аристократами, господами, владеющими землей и наделенными неограниченной властью над своими крепостными. В романтический образ никак не вписывается мужчина в бесформенном балахоне до пят, скрывающем льняные панталоны и чулки, едва прикрывающие ступни. Между тем именно так выглядел рыцарь IX–XI веков дома, когда, оставив поле боя, занимался хозяйством. В то время различия в одежде знати и крестьянства проявлялись больше в качестве, чем в покрое.

В следующие столетия нижний край мужской одежды начал медленно смещаться вверх и различия стали заметны. Относительно женской моды того периода откровенно высказался Конрад фон Вюрцбург: «Вверх от пояса почти открытый и совершенно бесстыдный». Изумив общественность, германский рыцарь немного преувеличил и притом забыл упомянуть о юбке, ниспадавшей на землю широкими складками так, что при ходьбе ее приходилось поддерживать. Рукава женского платья постепенно достигли пола и являлись не только украшением. Совмещая роль платка, опахала и сумки, теперь они служили символом высокой любви. В начале XIII века у придворных дам «выросли» хвосты, или шлейфы, порой достигавшие 10-метровой длины, чему пытались подражать даже крестьянки. В 1240 году папский легат вверг европейских аристократок в панику, высказавшись за ограничение длины шлейфа. «Для женщин это было бы страшнее смерти», – отозвался об инициативе святого отца хронист из Пармы.

Германский рыцарь XII века

Практичное доходящее до колен платье носили слуги и крестьяне, а также рыцари в быту, по торжественным случаям надевая длинные рубахи и кафтаны. Мужская верхняя одежда отличалась от женской множеством разрезов, облегчавших верховую езду. Длинные рукава перешли к рыцарям из дамской моды вместе с ярким, кричащим цветом и шнуровкой корсажа. Некоторые господа укорачивали кафтан спереди, чтобы продемонстрировать «рыцарские» ноги – гордость средневекового мужчины. «Багряные штаны надевали храбрецы. Бог мой! Как прекрасны были их голые ноги, одетые лишь в пару сапог!», – высказался об этом явлении Готфрид Страсбургский.

Уже в XI веке церковь резко протестовала против откровенных костюмов, проклиная непристойность женщин, «которые выставляют на обозрение все, что могут предложить». Согласно летописям, через два столетия забота священников все же нашла понимание в обществе: с уменьшением экстравагантности моды люди отказались от излишних украшений. Однако доказательством обратного служат изображения на могильных стелах в разных районах Германии, где покойные обоих полов предстают в тех же откровенных платьях.

В XIII веке во Франции и Испании, признанных центрами европейской моды, были оглашены первые светские законы, направленные против роскоши в одежде. Не слишком, однако, строгие правила в отношении королевских дворов устанавливали, например, как следует украшать кафтаны мехом. Придворная роскошь всегда и всюду проявлялась в ярких, дорогих нарядах. Средневековые аристократы любили пестроту, чистые светлые краски, с удовольствием комбинировали зеленые цвета с красными, синие с желтыми. В итоге возникла мода на ткани, украшенные уже в процессе производства, с разноцветными узорами или четкими полосами. Такими же яркими и разноцветными иногда были чулки.

Войско крестоносцев отправляется в поход. Книжная миниатюра, XIV век

Законы об одежде распространялись на всех, а затронули большей частью крестьян, предписывая простонародью скромные фасоны вкупе с коричневым, синим, черным цветами. Помимо прочего, одежда знати свидетельствовала о статусе, поэтому в ношении рыцарями практичного платья виделся упадок: «Куда ни посмотрю, никто больше не радуется жизни… Гордые рыцари носят крестьянскую одежду», – высказался в начале XIII века Вальтер фон дер Фогельвейде в одной из своих сентенций.

Немного позже, в пору высокого Средневековья, простой покрой окончательно уступил место роскоши даже в быту, что подтверждало давно известный принцип «знать выше во всем».

Для того чтобы пересечь Германию от Боденского озера до Северного моря, потребуется немало сил и времени. Неплохой заменой этому длинному пути может стать пребывание в Кобленце, куда, если перефразировать известную поговорку, ведут все немецкие дороги. Здесь завершается 10-километровый Рейнский Золотой путь, получивший благородное название из-за цвета гор на левом берегу. В местном порту делают остановку и начинают плавание комфортабельные теплоходы, отсюда веером расходятся автобаны и железнодорожные линии, протянутые параллельно речным дорогам.

Именно отсюда берут начало тропы, ведущие к чудесным немецким городкам, каждый из которых наделен собственной историей и полон неповторимого очарования. О городах старой Германии с восторгом отзывались русские путешественники XIX века, с особым умилением отмечая способы передвижения по стране, тоже отличавшиеся разнообразием и примерно одинаковой степенью комфорта. Кроме привычных конных экипажей, странники пользовались различными видами современного транспорта, из которых самым популярным, конечно, был поезд. Считая себя нацией прогрессивной, немцы в то время выбирали железную дорогу из уважения к изобретателям или просто из любопытства. Скоростью такие переезды не радовали, как, впрочем, и комфортом. Опытные путешественники предпочитали коляски, считая, что в них «гораздо удобней и покойней, чем в локомотивах, оставляющих дымный след на беленьких домиках. Трудно не испытывать гордость, глядя из экипажа на тяжело дышащее чудовище и сравнивать свою независимость с положением заключенных в подвижных тюрьмах, называемых вагонами железной дороги».