Читать онлайн «Толкин русскими глазами». Страница 6

Автор Марк Хукер

В октябре 1991 г. Главлит (теперь ГУОТ) был, наконец, расформирован и начался издательский бум. Издательская система, контролируемая государством, практически молниеносно стала управляться по законам рынка. Самиздат превратился из переплетенного машинописного текста с шестью копиями под копирку в набранную на компьютере книгу, которую возможно растиражировать в тысячах экземпляров. Переводы Толкина, известного в России как «Профессор», не стали исключением. Полный перевод ВК вышел в 1988, 1990 и 1992 годах. Последние два тома были переведены одним Муравьевым — Кистяковский скончался в 1987 году, не успев завершить работу над всеми тремя томами. «Пересказ» Бобырь был издан однотомником в 1990 году. Перевод ВАМ вышел в свет в 1991 году, так же, как и первое издание полного перевода Г&Г.

Второй издательский бум

Спустя почти десять лет начался второй издательский бум. Конец тысячелетия и начало нового ознаменовались взрывом бурной переводческой активности. В 1999 году появился пересказ для детей "Властелина Колец" Леонида Яхнина. Второе переработанное издание полного перевода Г&Г вышло в 2000 году. Широко переиздавался перевод М&К. Перевод Грузберга, наконец, вышел на CD-ROM, а перевод Каменкович и Каррика, впервые увидевший свет в 1994 году, был переиздан. Вышел в свет новый перевод, сделанный В. Болконским. И все это только в одном 2000 году. Результатом докатившейся и до России "лихорадки фильма" стало переиздание в 2001 году М&К, Г&Г, К&К и Яхнина. CD-ROM с переводом Грузберга был также выпущен повторно. В 2002 году, наконец-то, вышли в свет переводы Немировой и Грузберга, а все остальные были вновь переизданы. В 2003 году на полки книжных магазинов, в конце концов, попал исправленный перевод ВАМ, а издательство «Центрполиграф» опубликовало под именем Мансурова ворованный перевод Грузберга. В начале 2003 года поиск по имени «Толкин» в одном из наиболее крупных интернетовских книжных магазинов20 давал 105 названий. К лету их количество увеличилось до 162.

Второй издательский бум сопровождался бумом "чтения Толкина в оригинале". В шуточном четверостишии одной русской толкинистки об этом говорится так:

Да будь я и чукчей преклонных годов,

И то без отмазок и стрессов,

Я English бы выучил только за то,

Что им изъяснялся Профессор.21

Этот бум заявил о себе появлением англоязычного «Хоббита» в издательстве «Престо» в 2000 году22, и "Властелина Колец" на английском, вышедшего в 2002 году в "Рольф Паблишинг"23. Оба издания сопровождались словарем, примечаниями и комментариями.

В результате, после многих лет «ссылки» в самиздат и двух издательских бумов, в России опубликован не один перевод произведений Толкина, как это приято в большинстве других стран. На русском языке существует несколько одновременно издаваемых переводов, конкурирующих друг с другом за внимание читателей. Имеется одиннадцать различных переводов "Листа Ниггля"; десять переводов ВК; девять переводов «Хоббита» и шесть переводов «Сильмариллиона». Каждый переводчик использует несколько иной подход к тексту. Каждый перевод представляет собой несколько иную интерпретацию Толкина. Каждый переводчик рассказывает несколько иную историю. Большинство существующих переводов — лишь подобие Толкина, а не реальный Толкин. Все они адаптированы под российский менталитет. Как метко заметил Владимир Свиридов, один из руководителей объединения Tolkien Texts Translation (TTT), "в России перевод Толкина — это, прежде всего, средство самовыражения, а не способ добыть денег или славы". Цель этой книги состоит в том, чтобы выявить всевозможные расхождения между переводами и оригиналом.

Адаптация иностранных идей

Адаптация заимствований — известный российский феномен. Марксистская революция была заимствована извне. Результат изумил бы самого Маркса. Несомненно, то же самое испытал бы Толкин, узнай он, что стало с его замыслом в России. Говоря о русском национальном характере, П. Я. Чаадаев писал: "Самой глубокой чертой нашего исторического облика является отсутствие свободного почина в нашем социальном развитии. Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что каждый важный факт нашей истории пришел извне, каждая новая идея почти всегда заимствована"24. Однако русская культурная мысль не просто поглощает эти новые идеи, она еще их и переваривает. Еще Дидро (1713–1784) в беседе с русской императрицей Екатериной Второй заметил: "Идеи, перенесенные из Парижа в Санкт-Петербург, приобретают иной оттенок"25.

Художественный домысел 3. Бобырь — Серебряный Венец, привезенный Пришельцами из-за Моря, из ее сокращенного самиздатовского перевода ВК вот хороший пример того, во что могут вылиться идеи, попавшие на русскую почву. Других примеров предостаточно в классической детской литературе. Пересказ книжки «Пиноккио» Карло Коллоди (1826–1890), который сделал Алексей Толстой (1883–1945), завершается не тем, что Пиноккио заслуживает право стать живым мальчиком, из плоти и крови, а тем, что Буратино находит свой настоящий дом, где живут такие же, как он, ожившие куклы.

Одна из переводчиц Толкина, — Мария Каменкович подробно анализирует суть причин этого явления. В интервью газете "Смена"26 она говорит:

В России проявилась своя специфика восприятия Толкина, не имеющая аналогов на западе. Лучшее, с чем это можно сравнить, — хрестоматийный мальчик у Достоевского, которому вечером дали звездную карту, а утром он вернул ее со своими пометками. И к Толкину отношение не без высокомерия и чувства превосходства. Ну англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь. При этом у молодых читателей возникает желание «разоблачить» Толкина, низвести его до своего уровня. Общелюбимая ситуация на играх — Галадриэль сидит у костра и сушит мокрые носки. Впрочем, такое отношение идет от переводов, в которых эльфы нередко говорят, как грубые подростки. Это уже советское наследие в чистом виде — неприятие аристократизма. И, как бы мы ни открещивались от того времени, дух его все еще жив. Вот почему в большинстве переводов у Фродо и Сэма отношения запанибратские. А в подлиннике — это отношения слуги и хозяина. Поэтому Толкин просто необходим нам сегодня, если мы действительно желаем излечить приверженность ко всеобщему опрощению. Он — лекарство, которое надо давать по ложечке.

Наталья Семенова, занимающаяся исследованием творчества Толкина, говорит, что в ответ на ее критику перевода М&К нередко слышит: "зато классно написано". По ее словам, иногда из дальнейших объяснений можно понять, что имелось в виду: "гораздо лучше, чем Толкин"27.

Сочинение стихов, пародий и рассказов на толкиновские темы, несущие несомненный отпечаток специфически русского взгляда на жизнь, чрезвычайно популярно в России. Интервью для журнала "МК-Бульвар"28 Ника Перумова, одного из самых известных (а, по мнению некоторых русских толкинистов, печально известных) подражателей Толкину, являет собой великолепную иллюстрацию к упоминавшимся выше словам Марии Каменкович: "англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь…". Перумов известен в России как человек, который дописал Толкина. Его роман "Кольцо Тьмы" начинается через 300 лет после завершения Третьей эпохи29. Роман наделал много шума. Перумов писал, что его роман — это реакция на описание Толкином Второй мировой войны.

— За державу обидно. 45-й год. Война в Европе кончается. Русские солдаты штурмуют Берлин, американцы трепыхаются на Рейне, немцы на восточном фронте дерутся насмерть. В тихой, мирной Англии господин Толкиен сидит в Оксфорде и пишет "Властелин Колец". Как ни открещивается Профессор от того, что «Властелин» — это не аналогия, что не имеет никакого отношения к войне, это рвалось, рвалось. Лезло. Для того чтобы после войны изображать Зло, идущее в бой под красным флагом, нужно было очень сильно его ненавидеть. Потому что тогда это было больше, чем просто боевое знамя, чем даже флаг страны, это было Знамя Победы. Эта одна из многих, многих причин… [по которым я решил завершить начатое Толкиеном].

Упоминание красного флага, на котором так акцентирует внимание Перумов, находится в четвертой главе третьего тома ("Осада Гондора"), где "шеренги огней превратилась в стремительный поток: бесчисленные ряды орков несли горящие факелы, а дикие южаки под красными знаменами, хрипло крича, мчались вперед, истребляя отступающих" (R.113).

Действительно, красное знамя — слишком заряженный термин в советском контексте. Оно символизировало революцию. Орден Боевого Красного Знамени был военной наградой, а соответствующей гражданской — Орден Трудового Красного Знамени. Затем этот символ революции также стал национальным флагом СССР. Советский аналог легендарной фотографии Иводзима30 — картина "Егоров и Кантария водружают Знамя Победы над Рейхстагом" в Берлине в 1945 году. Несмотря на то, что общепринятой переводческой практикой является стремление не создавать у читателя перевода нежелательных ассоциаций, ни один из переводчиков не уклонился от использования "красного знамени" в этом предложении, хотя многие сделали подобные замены в других местах. "Красная Книга Вестмарча" (см. главу "The Red Book of Westmarch"), например, превращалась в "Алую книгу Западного Края", а Дурин (см. главу "Durin") становился Дьюрином.