Читать онлайн «Музпросвет». Страница 44

Для изготовления ритм-треков джангл-продюсеры к ритм-машинам не притрагивались, а использовали аудиобиблиотеки ритмов на компакт-дисках. Поскольку все это происходило в атмосфере регги и даб-музыки, то при компьютерном монтаже ритм-трека проявлялись чудеса изобретательности. Скажем, вот типичный джангл-эффект: поверх основного барабанного бита пустить его же, но в два раза быстрее и к тому же в обратную сторону.

Регги-бас брался со старых грампластинок с Ямайки. Сверху накладывалась всякая всячина, но предпочтение все же отдавалось рагге. Собственно, никакого другого андеграунда в Лондоне и не было. Диджеи, которые не хотели заводить хэппи-хардкор и эсид-хаус, автоматически оказывались в рагга-кругах. Рагга-андеграунд обладал собственными магазинами, студиями звукозаписи, мастерскими по изготовлению грампластинок и даже дистрибьюторскими фирмами и пиратскими радиостанциями. Вся эта инфраструктура взялась за пропаганду нового саунда.

Первые джангл-треки содержали вокальные партии, передранные с компакт-дисков. Но искушение попробовать живых вокалистов было велико.

В 1993-м диджеи Shy FX и горластый малый по прозвищу UK Apache с одного захода изготовили трек «Original Nuttah». Было вылущено несколько пластинок без указания авторов и названия трека. Публика впадала в раж при первых же звуках и очень скоро начинала орать: «Rewind, rewind!», то есть «Заводи еще раз с начала!»

На регги и даб-танцульках такие крики — обычное дело, хороший трек выдерживает до семи и более перемоток на начало (интересно, что арии в итальянских операх эпохи барокко тоже выдерживали до семи исполнений, публика кричала «Da Capo!», или же примадонна сама догадывалась, что хорошо бы спеть арию еще раз с начала). Собственно, выразить удовольствие от песни и от танцев под понравившуюся музыку — это не ремесло. На Ямайке принято вопить «Риуайнд!!!» в середине песни: на многих регги и даб-номерах слышен звук перематываемой пленки, после которого песня начинается снова.

Самое главное в джангле — томительное ожидание момента, когда врубятся или, как говорят джанглисты, «придут» барабаны. Перед самыми барабанами нужно диким голосом кричать «Риуайнд!!!», чтобы диджеи перекинул иглу на начало пластинки, рагга-вокалист подавился своим речитативом… впрочем, потом быстро бы сориентировался и напряжение бы снова поползло вверх. Когда наконец приходят барабаны, в зале начинается что-то невообразимое. Вверх поднимаются зажигалки, и начинаются дикие прыжки и вопли.

В песне «Original Nuttah» барабаны приходят совершенно неподражаемым образом, а длинное вступление превращается в демонстрацию силы и умения петь под чистый бас. И, с моей точки зрения, это плевок в сторону всего безголосого и безынициативного альтернативного рока. «Original Nuttah» — одна из самых удачных и энергетически нефальшивых поп-песен 90-х.

1994-й — переломный в истории джангла. Большинство диджеев обзавелись собственными лейблами, действовало более дюжины грампластиночных магазинов, торгующих только джанглом, глубоко законспирированная пиратская радиостанция Kool FM передавала самую свежую музыку в день ее выхода, джангл крутили абсолютно все пиратские радиостанции Лондона. Именно в 1994-м джангл-рейвы вошли в моду и начали проводиться одновременно в нескольких лондонских клубах.

Это были очень серьезные и немного мрачные мероприятия. Изумленные новички констатировали, что в джангл-толпе никто не улыбается. Помещения были оформлены в кладбищенски-готическом духе: надгробные памятники, чучела ворон, покосившиеся кресты. Девушки были в эластичных шортах, как можно более узких и коротких, в тяжелых кожаных ботинках, в кожаных жилетах, надетых на голое тело. Их танец состоял в вызывающе сексуальных движениях бедрами. Танцуя под джангл, надо не дергаться в такт барабанам, а извиваться под бас-партию. Молодые люди одевались как бандиты — в шикарные костюмы от Версаче, Москино и Армани. Настоящие джанглисты не танцуют, а смотрят на женщин и слегка переминаются с ноги на ногу. Впрочем, когда приходят барабаны, все срываются с места.

Главным летним аттракционом стал трек «Incredible», который изготовил продюсер M-Beat. На нем звучит голос молодого парня по имени Генерал Леви. Крик «Booyaka, booyaka» несся из каждого окна. Он попал даже в телевизионное кукольное шоу, а сама песня — в верхнюю десятку британского хит-парада.

Вот тут шоу-бизнес наконец зашевелился и обратил внимание на то, что в андеграунде происходит что-то интересное. Но для того, чтобы писать статьи и делать радиопередачи, нужны конкретные имена. При этом никто из непосвященных не имел ни малейшего понятия, кто есть кто в джангле. Джангл-диджеи и продюсеры держались крайне враждебно, на контакт не шли и наотрез отказывались фотографироваться, давать интервью и изображать из себя звезд, к которым привыкла пресса. А вот рагга-вокалисты, наоборот, были очень рады неожиданному вниманию и стали бойко тянуть одеяло на себя.

Диджеи и раньше имели с ними проблемы. Многие вокалисты часто не слушали трек и не делали пауз, а молотили в микрофон, как пулеметы. Кроме того, они начали указывать диджеям, какие треки им следует заводить. А те стали попросту отключать микрофоны или приглашать собственных вокалистов, которые реагировали на команды от пульта.

Ситуация накалилась, когда рагга-крикуны вдруг пошли на контакт с мэйнстримной прессой и принялись рассказывать, что такое настоящий джангл, а также делиться секретами мастерства, воспоминаниями о трудном детстве и планами на будущее. Джангл-диджеям стало ясно: пресса начинает раскручивать не тех. В 1989-м и 1992-м внимание массмедиа и концернов звукозаписи, которые перехватили инициативу и активно взялись за изготовление и популяризацию модной музыки, угробило сначала эсид-хаус, а потом и хардкор. Прекрасно помня об этом, джангл-диджеи не хотели в очередной раз остаться за бортом. Они не без основания боялись, что у них опять украдут их саунд.

Кризис разразился, когда Генерал Леви, побывавший в хит-параде с треком «Incredible», заявил в интервью модному журналу The Face: «Сейчас я держу мазу в джангле. Я пришел и обеспечил этой музыке успех».

Это было уже слишком. Ведущие джангл-диджеи — среди них Grooverider, Fabio, Goldie и A Guy Called Gerald — создали тайный комитет. Цель конспиративной деятельности — бойкот трека «Incredible» и вообще всей продукции Генерала Леви. Диджеи, продолжавшие крутить этот трек, и владельцы клубов, приглашавшие их, также подлежали бойкоту Журналисты, бравшие интервью у Генерала Леви, автоматически оказывались в черном списке. Секретный комитет, многими поначалу воспринимавшийся как чистой воды паранойя, добился-таки своего и запугал и своих и чужих. Генерал Леви опубликовал подобострастное извинение перед мэтрами, но прощен не был. Маститые журналисты, теле- и радиоведущие, а также представители фирм грамзаписи испрашивали разрешения: не возражает ли могучая кучка против внимания к такому-то человеку? Если ветераны джангла считали, что парень созрел для того, чтобы делать о нем репортаж или заключать с ним контракт, то разрешение выдавалось. Иначе — бойкот.

По мнению многих, в том числе и джанглистов со стажем, заговор диджеев ставил перед собой вполне конкретную цель: не подпустить чужаков к кормушке.

Как бы то ни было, джангл-диджеи, желавшие сохранить монополию на саунд, были сыты по горло рагга-вокалистами и отказались иметь с ними дело, равно как и употреблять само слово «джангл». С осени 1994-го, когда произошел раскол и размежевание, термин «драм-н-бэйсс» (drum&bass, d'n'b) стал названием нового вполне самостоятельного стиля. Диджеи-раскольники ушли и увели с собой всю созданную ими инфраструктуру с магазинами и фирмами грамзаписи, а также, разумеется, контракты с гигантами звукоиндустрии.

Не следует упрекать лондонских хардкор-диджеев в предательстве идеалов андеграунда. К середине 90-х многим из них стукнуло тридцать, и жизнь диджея-бессребреника, который на чистом энтузиазме развлекает народ и обогащает крупные концерны, уже не казалась такой привлекательной.

А джангл? А джангл исчез. Рагга-вокалисты вернулись к своим малоизобретательным ритм-машинам. Не стоит обвинять лондонских рагга-ребят в патологической страсти к саморекламе и готовности ломануться за длинным фунтом стерлингов. Рагга-певцы — настоящие виртуозы своего непростого дела и в гораздо большей степени музыканты, чем любые диджеи. Хаус-техно-хардкор-драм-н-бэйсс постоянно попадает в сферу внимания музыкальной пресек и крупных фирм грамзаписи, у рагги же нет никаких шансов. Лишь единственный раз в 90-х звукоиндустрия попыталась раскрутить рагга-музыканта и сделать из него что-то вроде современного Боба Марли: это Шабба Рэнкс (Shabba Ranks). Концерн Sony проталкивал его, но безуспешно: рыночного потенциала у рагги как не было, так и нет.