Читать онлайн «Легенда о гетмане. Том I». Страница 32

Запорожский гетман простоял у Княжьих Байраков двое суток. Захваченных в плен поляков отдали Тугай-бею, ему же достался и обоз. Среди пленных шляхтичей, оказавшихся в руках татар, гетман случайно увидел какого-то шляхтича, в котором признал Ивана Выговского. Род Выговских был в дальнем родстве с Хмельницкими и даже носил один и тот же герб. Богдан раньше знал Выговского, как писаря при Шемберге и, выкупив его у Тугай-бея, поручил вести дела в своей канцелярии. Петр Дорошенко к писарскому делу был равнодушен, рвался в бой и Хмельницкий решил назначить его сотником, освободив от писарских обязанностей.

На другой день казаки похоронили убитых, как обычно в братской могиле, возведя высокий курган. Церковную службу по погибшим не справляли, так как в запорожском войске не было священника.

После Княжьих Байраков запорожская артиллерия пополнилась пятнадцатью средними кулевринами, которые перемещались на двухколесных лафетах с помощью одной лошади. Таким образом, под командой обозного оказалось порядка сорока орудий, но гетман знал, что Потоцкий и Калиновский располагают гораздо большим количеством пушек, из которых почти все — кулеврины на конной тяге.

Можно было продолжать движение дальше, но Хмельницкий получил известие, что на соединение с ним спешит из Подолии Максим Кривонос и решил его подождать. Старые приятели встретились радостно и было чему радоваться — Кривонос привел с собой почти десятитысячное войско. Правда, у большей части вновь прибывшие имелись только косы и вилы, но их, как смогли, довооружили трофейным оружием.

Крестьянскую армию гетман не стал делить на полки, оставив начальствовать над ней произведенного в полковники Кривоноса, который уже сам назначил сотников и десятников. Было у крестьянской армии и свое знамя — красный крест на белом фоне с красной окантовкой.

От Княжьих Байраков объединенное войско двинулось в направлении Чигирина. Хмельницкий уже вынашивал мысли о том, как он пленит Чаплинского и, наслаждаясь своей местью, прикажет нарезать из его шкуры ремней, но в это время к нему поступили сведения о том, что Потоцкий и Калиновский со всеми своими силами отходят к Корсуню.

Гетман созвал раду. Кривонос, Кречовский, Дженджелей, Богун, Нечай, Чарнота и другие полковники были единодушны в своем мнении — настичь обоих гетманов под Корсунем и навязать им генеральное сражение. Тугай-бей придерживался того же мнения, рассчитывая поживиться за счет богатого польского обоза.

Понимая, что это единственно правильное решение, Хмельницкий, скрепя сердце, вынужден был согласиться. Но нелегко ему было отказаться от мысли отложить встречу со своим заклятым врагом. Богдан беспокоился и о том, что Чаплинский может удрать в Лубны или скрыться в Малой Польше, поэтому действовать надо было быстро.

Вдруг ему в голову пришла удачная, как ему показалось, мысль и он крикнул джуре, чтобы к нему срочно вызвали Дорошенко.

Когда высокий широкоплечий юнак вошел в шатер и, сняв шапку поклонился гетману, Хмельницкий подошел к нему и, внимательно глядя в глаза, сказал:

— Петро, ты после смерти отца, моего старинного друга, всегда был для меня, как родной сын.

Щеки Дорошенко вспыхнули румянцем и он с чувством ответил:

— Спасибо, батько, я это знаю.

Положив ему руку на плечо, гетман мягко сказал:

— Выполни мою просьбу сынок. Я хочу тебе поручить одно очень личное дело. Видит Бог, хотел я сам его довести до конца, да приходится менять планы. Возьми себе тысячу казаков, со всех полков и, что есть духу, скачи в Чигирин. Коней у нас сейчас достаточно, а я скажу Ганже, чтобы он помог тебе отобрать хороших конников. В Чигирине первым делом отыщи Чаплинского и на аркане приведи ко мне! Только приведи живым! Но имей в виду — к Чигирину может подойти князь Ярема. С ним в бой не вступай, а отходи на соединение с нашими главными силами. Да, еще проследи, чтобы с головы пани Чаплинской и волос не упал.

Казак молча поклонился в пояс гетману:

— Сегодня же и отправлюсь в путь, не сомневайся, батько.

Хмельницкий обнял его и шепнул на ухо:

— Заодно, может, и об Оксане разузнаешь, как она там.

Петр залился румянцем, еще раз поклонился гетману и вышел из шатра.

Отступая в спешном порядке к Корсуню, коронный и польный гетманы, перейдя речку Рось, остановились примерно в миле за ним, у Стеблева, где и приступили к оборудованию лагеря. Выбранная позиция была достаточно сильной, так как здесь уже были какие-то древние укрепления. Сюда могли подойти и подкрепления от местных магнатов, наконец осознавших всю опасность создавшегося положения и стягивающихся со своими надворными командами к гетманам. Потоцкий и Калиновский, несколько уступая Хмельницкому в живой силе, превосходили его более чем в два раза артиллерией. Расположив пушки на валах лагеря, гетманы были готовы выдержать даже продолжительную осаду, тем более, что Потоцкий получил известие, будто князь Иеремия Вишневецкий с шеститысячным войском уже выступил из Лубен.

Утром 14 мая коронному гетману доложили, что Хмельницкий подошел к Корсуню и находится от него всего в нескольких милях. Потоцкий, к этому времени несколько оправившийся после трагических событий, связанных со смертью сына, потирал руки:

— Ну, вот здесь и придет конец самозваному гетману. Он мне заплатит за все: и за мой позор, и за смерть сына!

Однако уже к обеду настроение коронного гетмана стало меняться. Захваченные в первых стычках с польскими разъездами казаки на дыбе, пытаемые раскаленным железом, стали давать показания, что у Хмельницкого одних татар больше пятидесяти тысяч и сам хан с ордой на подходе. О численности же казаков пленные вообще говорили, что им нет числа.

Полученные сведения заставили коронного гетмана задуматься о том, сумеет ли он при такой превосходстве в силах бунтовщиков продержаться до прихода князя Вишневецкого. В это время ему доложили, что две хоругви драгун, общей численностью около двух тысяч человек вместе с полковниками Мрозовицким и Хмелецким перешли на сторону противника.

Узнав о новой измене, каштелян краковский впал в ярость.

— Предательство, вокруг одно предательство! — кричал он, топая ногами. — Никому в этом проклятом крае нельзя доверять. Всех схизматов следует посадить на кол, все здесь выжечь дотла, чтоб и духу их холопского не было.

Несколько успокоившись, Потоцкий в своей гетманской резиденции в Корсуне созвал военный совет, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Как всегда выдержанный и сохранявший присутствие духа польный гетман предлагал оставаться на месте.