Читать онлайн «Журнал «Если» 2010 № 5». Страница 59

Д.Стюарт заложил традицию описания мира после эпидемий, согласно которой писатели разрабатывают тщательную, наполненную колоритными подробностями «робинзонаду» общепланетного масштаба. Этой линии следовали Ч.Грант в романах «Тень Альфы», «Вознесение» и «Легион», Ч.Ярбро в «Ложном рассвете», П.Мэрфи в «Городе, вскоре после» и А.Нурс в «Четвертом всаднике». А у С.Робинсона в романе «Телемпат» к смертоносной пандемии добавилось еще и инопланетное вторжение, так что главному герою пришлось сражаться с двумя напастями сразу.

Особым поворотом темы глобальных эпидемий становится вариант «Земли без мужчин», когда пандемия избирательно выкашивает только представителей сильного пола. Об этом писали Д.Уиндем в повести «Ступай к муравью», Р.Мерль в романе «Охраняемые мужчины» и Д.Типтри-младший в «Хьюстон, Хьюстон, как слышите?». При этом авторы явно не скрывали своего скепсиса по отношению к возникшему обществу, полемизируя с феминистическими утопиями, столь характерными для американской НФ конца XX века.

Биологическое оружие, несомненно, является одним из древнейших, ибо еще ассирийские воины забрасывали вражеские крепости трупами скончавшихся от чумы, надеясь вызвать эпидемию у защитников твердыни. Однако в литературе интерес к бактериологическим средствам массового уничтожения подогрела чудовищная бойня Первой мировой войны.

Хотя после германских газовых атак «королями» грядущих полей сражений считались отравляющие вещества, убийственным бактериям все-таки нашлось место в визионерских кошмарах фантастов 1920-х годов. И.Эренбург в романе «Трест Д.Е. История гибели Европы» описывал, как одна за другой гибнут в ходе войн европейские страны, в том числе и от применения биологического оружия. В меньшем масштабе (в размере одной столицы Франции), но также с картиной жестоких эпидемий рассказал о будущей войне и Б.Ясенский в книге «Я жгу Париж». М.Булгаков в пьесе «Адам и Ева», напротив, предрекал гибель СССР как от отравляющего газа, так и от стеклянных бомб с чумными бациллами.

Естественно, в рассказах об использовании боевой чумы не отстали от советских коллег и западные фантасты. Причем некоторые из них прямо называли виновников боевого применения смертоносной заразы — например, С.Мик в романе «Красная опасность» подробно рассказал, как жители крупнейших западных городов стали жертвой советского бактериологического оружия.

Позднее, когда место главного орудия массового поражения в войне уверенно заняла ядерная бомба, убийцы-бактерии стали упоминаться в качестве «подсобного средства». Локальное применение биологического оружия описано у Ф.Робинсона в «Факторе кошмара» или Г.Саттона в «Векторе». В последнем случае автора больше интересовало, как изобразить попытки военных скрыть последствия случайного распыления смертельных вирусов над американским городом.

Интригующе выглядит использование биологического оружия в НФ-книгах, когда его применяют зловредные инопланетяне для покорения нашей планеты. Подробно эта тема была раскрыта в цикле Д.Джеррольда «Война против Хторра», где эпидемии оказались своего рода артподготовкой перед началом биологического заражения Земли.

Даже более традиционные истории о скрытном инопланетном вторжении часто подразумевают некую форму инопланетной заразы. Или вполне физическую, вроде спор, убивающих людей во «Вторжении похитителей тел» Д.Финнея, или психологическую, сначала воздействующую на органы зрения или слуха, а потом преображающую людей в инопланетян — как у О.Неффа в «Белой трости калибра 7,62».

Иногда инопланетное нашествие превращается в эпидемию психического паразитизма — незримые или микроскопические организмы порабощают человечество, не давая ему свободно развиваться: именно это происходит у Р.Сильверберга в «Пассажирах» и у Т.Уайта в «Одержимых фуриями».

Однако не всегда пришельцы стремятся уничтожить землян при помощи эпидемий, бывает наоборот: люди губят обитателей иных миров. Порой это происходит ненамеренно, как у Р.Брэдбери в рассказе «И по-прежнему лучами серебрит простор луна…», когда марсиане вымерли от занесенной с Земли эпидемии ветрянки. В других ситуациях оружие используется вполне сознательно. В цикле Д.Мартина «Путешествия Тафа» описан даже боевой звездолет, предназначенный исключительно для биологической войны.

Убийственные вирусы являются одним из вариантов сверхоружия и в романах по игровой вселенной «Вархаммер 40 000». Именно вирусными ракетами бомбят в этих книгах планеты, захваченные демонами Хаоса, черные корабли инквизиции Земной империи. После таких бомбардировок на планетах не остается ничего живого, а сама атака носит мрачное название «Экстерминатус» — «Окончательное уничтожение».

И все-таки, по счастью, земляне не только пытаются стереть с лица всех встреченных планет их обитателей при помощи бактерий и вирусов, но зачастую помогают несчастным аборигеном. В некоторых книгах жители Земли создают целые медицинские подразделения, следящие за состоянием здоровья как в земных колониях, так и у инопланетных соседей: например, в цикле произведений М.Лейнстера «Медицинская служба», посвященных приключениям специализированного космического корабля с говорящим названием «Эскулап-20».

Специфическим поворотом темы стали истории про злых и голодных зомби, сожравших всех вокруг. Подобные монстры имеют скромное отношение к творениям гаитянских мастеров вуду, способных вызвать ложную смерть у человека, дабы затем превратить его в послушного раба. Безмозглые твари, способные лишь набрасываться на окружающих, да в лучшем случае вопить: «Мозги!!!», впервые появились в текстах и кинокартинах, изображающих страшную судьбу человека, уцелевшего среди мутантов (вроде «Омега-человек» Л. Морроу или «Омега» А.Лонга). Однако самую значительную роль в создании такого образа зомби сыграла классическая и неоднократно экранизированная книга Р.Матесона «Я — легенда». Завязка истории в романе американского фантаста типична для произведений о глобальных эпидемиях. Неизвестно откуда возникшая болезнетворная гадость быстро распространилась по Земле, превратив большинство людей в безумных вампиров, одержимых жаждой крови. Случайно получивший иммунитет герой книги Матесона охотится на чудовищ до тех пор, пока не сталкивается с сохранившими разум кровососами, пытающимися восстановить цивилизацию. Американский писатель проявляет традиционную для него любовь к сардоническим парадоксам, превращая героя в «Дракулу наоборот» — аномалию в мире, где вампиризм является нормой жизни.

Именно текст Матесона вдохновил Д.Ромеро на создание классического фильма «Ночь живых мертвецов», после которого образ зомби в НФ не только навсегда изменился, но и стал связываться с глобальной эпидемией безумия. В данном случае виновником бедствия в очередной раз оказался земной космический зонд, вернувшийся с Венеры. Неизвестная зараза поразила человечество, а термин «зомби» преобразился в синоним словосочетания «оживший мертвец».

Впрочем, в литературе тема «зомби-эпидемий» оказалась не слишком популярной. Помимо новеллизаций фильмов Ромеро читателям запомнился разве что роман С.Кинга «Мобильник». Здесь психическая эпидемия, обращающая людей в безумцев, жаждущих человеческой плоти, началась по сигналу, единовременно переданному по сотовым телефонам.

Оказывается, пандемии не только уничтожают род людской, но иногда… улучшают его!

Обычно в НФ человечество меняется к лучшему (резко умнея или повышая свои моральные качества) в результате психической эпидемии, вызванной неким космическим фактором. Это может быть кометный газ, как у Г.Уэллса в романе «В дни кометы», или межзвездная радиация, как у П.Андерсона в романе «Волна мозга», или просто нечто необъяснимое, своего рода душа иной планеты, воздействующая на людей и преображающая их (как у Р.Брэдбери в рассказе «Были они смуглые и золотоглазые»). Однако в иных случаях людей изменяет вполне «реальное» заболевание, протекающее тяжело и мучительно, но в итоге полностью перерождающее больных, переводя их на новый этап эволюции. Ярче всего описал подобную ситуацию У.Тенн в рассказе «Недуг». Впрочем, вера в благодетельность болезней у фантастов все-таки достаточно слаба, и поэтому результат таких вроде бы благотворных напастей часто оказывается весьма и весьма неочевидным. Например, у С.Павлова в «Лунной радуге» неизвестная болезнь-мутация, с одной стороны, вроде бы превращает подхвативших ее космонавтов в сверхлюдей, а с другой — делает их изгоями в нормальном земном обществе. И уж совсем к странным результатам приводит «эпидемия космической энтропии» в романе Д.Балларда «Кристаллический мир». В результате ее появляется эстетически, может быть, и более совершенная Земля, но целиком и полностью лишенная органической жизни.