Читать онлайн «Классический условный рефлекс, Павловская сессия и дрессировка». Страница 5

Кстати, несколько слов об Анохине специально, хотя это и отклоняет меня в сторону от темы.

Когда с отдельными антипавловскими недомыслиями выступают в нашей печати Штерн, Ефимов, Бернштейн и подобные им лица, не знающие ни буквы, ни духа учения Павлова, это не так досадно, как смешно. Когда с антипавловскими концепциями выступает такой знающий и опытный физиолог как И.С. Бериташвили, который не является Учеником и последователем Павлова, то это уже досадно. Но когда ученик Павлова Анохин под маской верности своему учителю систематически и неотступно стремится ревизовать его учение с гнилых позиций лженаучных идеалистических «теорий» реакционных буржуазных ученых, — то это по меньшей мере возмутительно» (Э.А. Асратян).

И после такой критики И.С. Бериташвили, академику АН СССР с 1939 года, будет в 1964 году присвоено звание Героя социалистического труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот» за выдающиеся заслуги в развитии отечественной физиологической науки.

П.К. Анохин в 1996 году станет академиком АН СССР, а в 1968 году будет награжден Золотой медалью им. И.П. Павлова за серию работ по физиологии центральной нервной системы, разработку нового направления современной нейрофизиологии — системного подхода в изучении функциональной организации мозга.

Н. А. Бернштейн тогда представлял несколько направлений в науках о человеке — биомеханику, физиологию, психологию и кибернетику. Незадолго до Павловской сессии его монография «О построении движений», вышедшая в 1947 году, была удостоена сталинской премии. В 1997 году о нем напишут: «Н.А. Бернштейн стал яркой звездой не только отечественной, но и мировой психологической науки» (В.П. Зинченко в книге «Биомеханика и физиология движений» Н.А. Бернштейн. М. — Воронеж, 1997).

Но все это будет потом, а в 1950 году разве можно относиться терпимо «к антипавловской деятельности воинствующего метафизика академика Бериташвили, блокировавшегося с американскими и английскими физиологами-идеалистами — такими как Лиддл и Шеррингтон…

Большим недостатком является и то обстоятельство, что борьба против извращений павловского нервизма если и ведется, то недостаточно глубоко. Эта борьба не должна ограничиваться критикой явных извращений учения Павлова. Она должна состоять в глубоком раскрытии и выкорчевывании метафизических корней этих извращений, связывающих извратителей с реакционной идеологией буржуазной науки. Ярким примером является неразрывная связь между антипавловскими установками академика Бериташвили и теми общефизиологическими взглядами, которые он распространязт на протяжении многих лет в своих докладах, статьях, монографиях и учебных руководствах под видом диалектико-материалистической переработки физиологии…

Стремясь освоить философию марксизма-ленинизма, академик Бериташвили не сумел, однако, освободиться от метафизического мышления и подменил эту философию собственной догмой, которую он искусственно навязывает природе, изобретая для фиктивного обоснования этой догмы множество фантастических гипотез, преподносимых под названием «законов» и «теорий» («основной биологический закон», «закон возбуждения», «теория нейропильного торможения», «закон сопряженной иррадиации возбуждения», «теория спонтанной деятельности коры больших полушарий» и т. д.)» (А.А. Зубков).

«В нашей литературе уже дана критика учения И.С. Бериташвили. Он отвергает идею зависимости поведения организмов от внешних условий, идею о том, что высшая нервная деятельность складывается на основе рефлекторной деятельности. Он отступает от материалистического направления нашей русской физиологии.

…мировоззрение И.С. Бериташвили приводит его к отходу от материалистического понимания работы головного мозга. Не случайно И.С. Бериташвили, будучи учеником Н.Е. Введенского, еще в молодости отошел, от Введенского; не случайно он сейчас говорит об «ошибках» И.М. Сеченова, И.П. Павлова в их учении о поведении животного и человека. Это есть проявление в физиологии борьбы двух различных направлений — материализма и идеализма» (В.С. Русинов).

«Отступив от материализма, от мировоззрения, которым руководствовался Павлов, некоторые его ученики, в частности, академики Орбели, Бериташвили, проф. Анохин, отошли от павловского знамени и, вместо того чтобы увеличивать власть человека над организмом, во многом перестали подвигаться вперед в изучении организма. Надо сказать, что люди, отходящие от материалистического мировоззрения, не могли оставаться на павловском пути, работать под павловским знаменем» (Г.Ф. Александров).

«Начиная уже с первых работ своих, напечатанных после смерти И.П. Павлова, проф. Анохин ставит своей главной задачей пересмотр и «исправление» основных понятий павловского учения. Так, он заявляет о необходимости заново пересмотреть «недостаточно аргументированное», по его мнению, понятие условного рефлекса.

Вместо того, чтобы всемерно расширять и углублять исследования И.П. Павлова в области явлений нервного анализа и синтеза, к которому Павлов, как известно, относил и образование условного рефлекса, проф. Анохин, предпочитая шеррингтоновское понятие интеграции, заявляет, что центральным пунктом, определяющим его взгляды на все процессы высшей нервной деятельности, является выдвинутое им понятие об интегральном характере безусловных и условных реакций животного…

Уже начиная с первых месяцев после смерти И.П. Павлова, проф. Анохин подверг радикальному пересмотру павловское понятие внутреннего торможения и, даже шире, вообще коркового торможения, причем не только подверг пересмотру, но и полностью отверг…

Но пересматривая, переделывая или отвергая ряд основных понятий павловского учения, пытаясь дать экспериментальным фактам, объясненным Павловым, свое собственное, якобы лучшее объяснение, проф. Анохин не содействует этим дальнейшему развитию идей И.П. Павлова и в конце концов приходит к выводам, которые явно умаляют значение павловского учения, ограничивают его возможности и являются несовместимыми с основными физиологическими установками И.М. Сеченова и И.П. Павлова…

Установки проф. Анохина идут в разрез со всеми экспериментальными исследованиями лобных долей, вышедшими из школы И.П. Павлова. По существу, такого рода установки не продолжают и не развивают дальше эти исследования, а зачеркивают их…

Таким образом, проф. Анохин окончательно сходит с павловского пути строго объективного исследования корковой динамики, что, впрочем, не является неожиданным, если вспомнить весь ранее им пройденный путь, — путь необоснованного пересмотра и переделки на свой лад основных понятий павловской физиологии высшей нервной деятельности или даже прямого отказа от этих понятий. Нет сомнения в том, что такой путь не был и не будет полезным для патофизиологии высших отделов нервной системы» (А.Г. Иванов-Смоленский).

И так далее и тому подобное…

И тут настало время вспомнить об этике. Академики и профессора, которые в критических докладах вешали ярлыки на своих научных оппонентов, были совсем не маленькими детьми и прекрасно отдавали себе отчет, что в то время обвинения в идеализме, космополитизме, преклонении перед западом могли обернуться физическим уничтожением, заключением в тюрьму, лагерь, отстранением от работы и лишением званий. Если знали об этом и обвиняли, значит, были подлецами. Если не догадывались о последствиях, — значит, были кретинами. Вы думаете, есть третий вариант?

Те, кого обвиняли, то же выступили на Сессии. Не все. Л.С. Штерн была в тюрьме. Н.А. Бернштейн смог ответить на предъявленные обвинения только в 1966 г статьей «назревшие проблемы регуляции двигательных актов» (Вопросы психологии, 1957, № 6).

И. С. Бериташвили на сессии не присутствовал «…так как еще не оправился после травмы позвоночника… Но он передал текст своего предполагаемого выступления. Это было блестяще написанное изложение его концепции о высшей нервной деятельности с разбором критики, которая в его адрес развернулась еще до сессии. Материалы сессии должны были быть сразу опубликованы, и от президента АН СССР С.И. Вавилова пришла телеграмма, в которой он настоятельно рекомендовал ИС. Бериташвили не публиковаться в материалах сессии. Все вокруг убеждали его последовать совету и даже просьбе президента АН СССР, говорили о возможных последствиях. После длительного размышления Иван Соломонович послал телеграмму, в которой настаивал на опубликовании, и материал был полностью помещен в разделе «Несостоявшиеся выступления» (А.И. Ройтбак «В потоке воспоминаний…» в сб. Воспоминания об И.С. Бериташвили. М., Наука, 1991). С очень смелым докладом на Сессии выступил Н.Н. Дзидзишвили ученик И.С. Бериташвили. И доклад ученика, и письменный доклад учителя были чистейшей воды донкихотством.