Читать онлайн «Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3». Страница 65

В последнем действии «Крыси» рабочий-техник морализует в том смысле, что нельзя безнаказанно с холодным расчетом эксплоатировать народную жажду чуда. На факте такой эксплоатации построено всё действие пьесы. Но задумана «Крыся», кажется, глубже. Здесь встреча двух миров: города и деревни. На месте видения Крыси должен быть найден, по вере народной, чудотворный источник. Но люди города, взявшие на себя его поиски, относятся к делу своему как к открытию нового курорта. Чудотворный источник они понимают как источник целебный и прежде всего верный источник своего дохода. И чудо ускользает от них: земля иссякает, никакие артезианские колодцы не могут добыть из нее даже самой простой питьевой воды. Шанявский как бы хочет сказать, что в самих людят этих нет живого источника... веры.

Режиссирована пьеса А. Зельверовичем в стиле благородного натурализма. Отклонением от него является лишь неудавшаяся массовая народная сцена. Играют: сам А. Зельверович, Знич, И. Васютинская, Татаркевич-Восковская, В. Павловский, К. Фабисяк, С. Хмелевский, С. Малковский и др.

Декорации: кабинет городского дельца, угол сада сельской школы и внутренность временной деревянной постройки в открытом поле на месте будущего курорта - исполнены художником С. Яроцким.

Меч, 1935, № 13, 31 марта, стр.6.

Печальное заседание в РОК[312], на котором, кажется, впервые День Русской Культуры послужил к разъединению, навело меня на размышление о «Днях Русской Культуры» вообще.

К сожалению, время всё стирает и делает пресным. Нельзя безнаказанно из года в год возвращаться к одному и тому же кругу идей. В конце концов круг этот покажется слишком тесным и скучно знакомым, как один и тот же вид из окна. «Жители живописных мест не замечают красот, их окружающих», перестали замечать и мы красоты Дня Русской Культуры.

Девять лет произносились доклады о величии русской культуры, особенностях уклада русской жизни в древнерусской общине, влиянии православия на русскую культуру и периодической системе элементов. Девять лет пелись арии из «Князя Игоря» и романсы Чайковского. Что же удивительного в том, если на десятый год публика, идя на торжества, рассчитывала, кончился ли уже доклад, а концертная часть превратилась в обыкновенный благотворительный вечер без танцев.

В начале же было не так. Зародились Дни Русской Культуры из пушкинских торжеств, которые приняли за рубежом характер чуть ли не стихийный. Ни одна еще годовщина не была принята с таким одушевлением и так единодушно. Имя Пушкина сумело сделать то, чего не могли сделать никакие призывы и исторические уроки. И тогда же пришла счастливая мысль использовать объединящую силу этого имени и учредить ежегодное празднество, назвав его, может быть, не совсем удачно днем русской культуры.

Сама простая благодарность за первые дни объединения подсказала избрать патроном торжеств А.С. Пушкина.

На торжественных заседаниях в день Русской Культуры по-прежнему говорилось о Рублеве и неэвклидовой геометрии Лобачевского, но истинное значение этих заседаний было: для одних объединение по принципу национальному (для эмигрантов - как противоядие против интернациональной психологии - «коммунистического безумия», а заодно и денационализации, для русских меньшинственников - как манифестация своей принадлежности к русской народности), для других же - как вечное напоминание о долге сохранения лучших традиций русской интеллигентской культуры XIX столетия.

С годами отношения эти как-то естественно самоопределялись. Эмиграция оставив за собою вторую долю - хранителя, отдала меньшинствам первую и лучшую. На минуту отрешимся от наших варшавских недугов и споров, как эти недуги врачевать, и представим себе, что в той же русской меньшинственной провинции у нас под боком, а тем более в Прикарпатской Руси дни русской культуры заняли такое же неоспоримое место в жизни, как церковные праздники. В Ужгород ежегодно к этому дню стекается чуть ли не всё русское население Карпатороссии. Никакие залы не вмещают собравшихся. Русские деревенские клубы, организации идут в национальных костюмах, с оркестрами. Речи произносятся под открытым небом. Этот народ взыскует приобщения к русской культуре, и, может быть, именно здесь имя Пушкина приобретает особенное значение. Тут оно синоним русской просветительной культуры, знакомства с которой как раз и недостает карпатороссам. Надо помнить, что простой народ в Карпатороссии, трогательно противопоставляющий всем вековым гонениям свое русское самосознание, до сих пор не знает русской литературы. Дни Русской Культуры для него служат как раз встречами с этой литературой. Имя Пушкина обязывает устроителей торжеств давать народу прежде всего самого Пушкина.

Рядом с этим народным праздником торжественные заседания в столицах эмиграции, особенно на 9-10 году дня русской культуры, веют академизмом. Чисто схоластическим мне кажется и возникший год или два года тому назад спор о нерушимости пушкинского патроната над этими днями. Сейчас в Варшаве спор этот приобрел особенную остроту, так как горячим противником Пушкина здесь выступил РОК. Вместо Пушкина реформаторы предлагают постоянным патроном Дня Русской Культуры св. Владимира. Спор этот мне кажется несколько недостойным самих выдвигаемых имен. Кроме того, едва ли реформа, выражающая определенное воззрение на русскую культуру, окрашенное несомненно в политические тона, привьется. Скорее всего, спор приведет к тому, что одни будут праздновать по-старому, другие по-новому, третьи же вовсе откажутся от всякого патрона. Нельзя забывать, что ведь никто Пушкина русской культуре не навязывал. Так вышло само собой, что празднование годовщины его рождения разрослось во всеобъединяющее торжество. Такие естественные процессы не создаются вдруг и нарочно, и нарочно и вдруг не исчезают.

Меч, 1935, № 14, 7 апреля, стр.8. Статью предваряла преамбула «От редакции»: «В недалеком будущем зарубежная Россия будет праздновать очередной “День Русской Культуры”. Вопрос о том, как надлежит отмечать этот “День”, в каких формах организовать его празднование, не является вопросом вполне и окончательно разрешенным. Около “Дня Русской Культуры” всегда возникали споры и разногласия, которые в этом году выявились в особо острой форме на предорганизационных собраниях в Варшаве. Редакция “Меча” считает поэтому своевременным осветить возможно разносторонне этот вопрос, дав возможность высказаться на своих страницах представителям различных лагерей и течений русской эмиграции, хотя бы и не принадлежащих к политическому направлнеию, представляемому нашей газетой. Мы предлагаем как отдельным лицам, так и представителям организаций высказаться по вопросу устройства “Дня Русской Культуры” на страницах нашей газеты. Все материалы по этому вопросу будут помещаться редакцией в дискуссионном порядке. Первой такой дискуссионной статьей является помещаемая ниже статья нашего сотрудника Л.Н.Гомолицкого. (Редакция оставляет за собой право сокращения статей)». 

В одном из последних номеров «Меча» была напечатана статья Д.В. Философова «О культуре, Дне Русской Культуры и некультурности» (№ 16, от 21 сего апреля)[313], в которой между прочим проводилась мысль: устройство выставки русских икон как наилучший способ отметить день Русской Культуры. В следующем, пасхальном номере «Меча» Д.В. Философов дополнил и развил эту мысль в первой части своей статьи «Под знаком русской культуры»[314]. В связи с этими статьями археологический институт имени Н.П. Кондакова[315], ведущий в настоящее время свою культурную работу в Праге[316], прислал в редакцию каталог изданных им цветных репродукций древних русских икон. В каталоге этом имеется 72 иконы. Подбор икон, изданных институтом, дает достаточно полную картину истории русской иконописи, начиная с XII и кончая XVII веками. Между прочим, в списке репродукций имеется знаменитая икона владимирской Божьей Матери, относящаяся к XII в., и икона Нерукотворного Спаса (XIII в.), находящаяся во Франции в Ланском соборе - одна из древнейших славянских икон.

Институт, издавая репродукции, озаботился представить все иконописные русские школы. Тут есть школы новгородского, московского и смешанного московско-новгородского письма, представлена московско-суздальская школа Андрея Рублева, школа мастера Дионисия, Строгановская школа и Устюжское письмо, так вплоть до мастеров XVII столетия[317]. Имя проф. Н.П. Кондакова служит достаточным ручательством строго научной и художественной постановки дел института. Казалось бы, нет ничего легче, имея такую прекрасную коллекцию, иллюстрирующую всю историю русской иконописи, положить ее в основу предполагаемой выставки русских икон. Коллекцию эту можно было бы легко пополнить оригинальными старинными иконами, несомненно имеющимися в частных руках у русских людей в Польше. Не одни русские старообрядцы имеют старую рукописную икону. Немало драгоценных для историка культуры икон можно было бы собрать, походив по волынским селам и городкам и порывшись в архивах, а то и по чердакам православных церквей и монастырей.