Читать онлайн «Что там – за словом? Вопросы интерфейсной теории значения слова». Страница 40

В мировой науке к числу ранее существовавших ассоциативных норм английского, французского, немецкого, польского и словацкого языков351, добавились ассоциативные нормы британского английского, американского английского, немецкого, французского, испанского, датского, венгерского и других языков352; имеется также информация о подготовке ассоциативных норм японского языка, о составлении базы данных по балканским языкам, европейской сети экспериментальных данных и о возможностях извлечения полезной информации о слове из глобальных сетей данных353.

Более того, имеется также значительное количество результатов экспериментов по шкалированию слов разных языков по ряду параметров. Такая работа была начата ещё в 1960-е годы в США354. После значительного перерыва и с расширением возможностей компьютерной обработки данных добавились разнообразные «нормы», полученные от носителей английского, итальянского, датского, испанского, португальского, немецкого и других языков355. К сожалению, из публикаций подобных материалов на материале русского языка мне известны только исследования моих учеников, а именно: нормативные данные для 50 субстантивных категорий356, а также опубликованные результаты шкалирования 215 русских существительных по параметрам конкретности, образности и эмоциональности357; результаты предпринятого мною шкалирования русских прилагательных и глаголов (по тем же параметрам) полностью опубликованы не были.

При сборе разного рода норм особое внимание обращается на возраст носителей языка. К числу ранних экспериментов с детьми относятся, например, работы [Entwisle 1966; Carroll & White 1973]; в настоящее время можно назвать следующие публикации по этому вопросу: [Bird et al. 2001; Burke et al. 1987; Ghyselinck et al. 2000; Ghyselinck et al. 2003; Howard 1980; Marques et al. 2007; Morrison et al. 1997; Stadthagen-Gonzales & Davis 2006] (для сопоставления имеется ряд словарей, полученных от русских детей).

Большим достижением последних лет является переход на новый уровень технической подготовки ассоциативных словарей и других экспериментальных материалов, которые выполняются в формате электронных баз данных с разработкой соответствующих компьютерных программ, обеспечивающих быстрый доступ к результатам эксперимента и возможность анализа данных по ряду параметров358. Однако принципиально важно подчеркнуть, что наличие электронной базы данных и быстрого доступа к ней с получением статистических показателей мало что меняет, если не используется теория, отвечающая специфике исследуемого материала: это объясняет, почему подавляющее большинство публикаций по материалам ассоциативных экспериментов и ныне остаются на прежнем уровне анализа, являются чисто описательными, не ставят задач объяснения глубинных оснований для обнаруживаемых фактов.

Добавлю, что приведённый перечень не претендует на полноту, поскольку многие базы данных остаются достоянием отдельных организаций, то и дело появляется информация о новых исследованиях. Тем не менее, этот перечень представляется полезным, поскольку он даёт некоторое представление о широте и разнообразии ведущихся исследований. Вполне очевидно, что имеется широкий выбор материалов, позволяющих с применением новых информационных технологий проводить сопоставления по разным параметрам: языка/культуры, возрастных групп Ии., специфики исследуемых слов и т.д.

Включение во внутренний контекст по свой сути представляет собой выход на определённый фрагмент образа мира во всём богатстве ситуаций, объектов, связей между ними, а также вероятных следствий, принятых в социуме и специфичных для личности норм и оценок; это достигается за счёт навигации по мультимодальному гипертексту предшествующего опыта.

Выше говорилось о том, что стратегии идентификации слова связаны с определёнными опорами, благодаря которым осуществляются поиск и установление связей в живом мультимодальном гипертексте. Особое место в этих процессах принадлежит признаку как основанию для пересекающихся связей по линиям языковых и энциклопедических знаний.

Одной из важнейших особенностей функционирования живого слова является постоянная опора пользующегося словом человека на признаки и признаки признаков по линиям как языкового, так и энциклопедического знания, при этом именно те или иные признаки определяют характер эмоционально-оценочного переживания индивидом того, что лежит за словом в культурно-историческом опыте, а также в личностном опыте индивида.

Проблема признака давно привлекает внимание учёных разных специальностей359.

Вполне естественно, что в зависимости от исходных позиций автора, его целей и материала исследования акцентируются различные характеристики признаков вообще или отдельных видов признаков (ср., например, детальный анализ признаков по форме, содержанию и т.д. у Е. К. Войшвилло и разностороннее исследование категориальных признаков в работе [Карасик 1988]360. Соответственно выделяются различные виды признаков по тем или иным основаниям для их классификации, ср., например, перцептивные и концептуальные признаки/коды361; мономодальные, полимодальные и др. признаки362; общие и конкретные, а также ключевые (характерные, определяющие) признаки363; конкретные, конкретно-ситуационные, функциональные, категориальные признаки364; точечные, объёмные, динамические семантические признаки365; сильные признаки366; инвариантные (интегральные, дифференциальные) семантические признаки и вариантные (скрытые и открытые) семантические компоненты367; подвижные многоплановые признаки368; всеобщий признак, непосредственный признак, опосредствующий признак, опосредованный признак369 и т.д. Виды семантических признаков и их роль в выборе опорного слова устойчивого адъективного сравнения рассмотрены Т. В. Шмелевой370. Публикации, связанные с классификацией признаков, обсуждаются также в работе [Дмитриева 2000].

Ранее371 мною рассматривалась роль процессов разложения всего воспринимаемого человеком на признаки и признаки признаков и делалась попытка объяснить на этой основе происхождение двух типов единиц внутреннего лексикона человека – различительных признаков и единиц высшей степени интегративности – с подчёркиванием изначальной связи тех и других с чувственной и аффективной сферами индивида в противовес постулировавшейся в лингвистических исследованиях эмоционально-оценочной «стерильности» семантических компонентов.

Многолетний опыт межъязыкового сопоставительного анализа экспериментальных материалов обнаружил особую значимость опоры на признаки при функционировании слова в лексиконе и побудил последовательно учитывать этот феномен при выявлении принципов организации индивидуального лексикона, исследовании процессов понимания текста, механизмов метафоризации и т.д. Замечу попутно, что разностороннее изучение используемых носителями разных языков и культур признаков, позволяющих мгновенно решать сложнейшие плохо сформулированные задачи повседневности, успешно ориентироваться в воспринимаемых «расплывчатых множествах», добиваться понимания и взаимопонимания при общении, также может ныне основываться на перечисленных выше и подобных им электронных базах данных по результатам разнообразных экспериментов, проведённых в разных странах.

Учёт специфических особенностей индивидуального знания помогает объяснить, почему для человека важны не только (а нередко – и не столько) существенные признаки понятия, но и те (или именно те), которые логико-рационалистическая традиция относит к «периферии» понятия, квалифицируя их как «несущественные», «дополнительные», «сопутствующие» и т.п.

В этой связи обратим внимание на то, что в написанной психологом работе [Шехтер 1981] выделен специальный параграф «О существенной роли “несущественных” признаков», где по результатам экспериментального исследования делается вывод, что в реальном механизме опознавательного процесса так называемые «несущественные» признаки выполняют весьма важные функции:

«… одни из них служат более удобными для человека ориентирами, другие играют большую вспомогательную роль в процессах обнаружения отличительных (в том числе и существенных) признаков данного класса в воспринимаемом объекте»372.

Мимо этого факта не смог пройти и философ Е. К. Войшвилло, разграничивающий два понятия существенного: