Читать онлайн «Наставления по медитации Срединного пути». Страница 26

Урок, который мы извлекаем из этих учений, данных Тилопой, состоит в том, что во время медитации нет нужды пытаться остановить что бы то ни было, происходящее вовне или внутри. Нет нужды пресекать видимые формы, звуки, запахи, вкусы, тактильные ощущения, как нет нужды останавливать и внутренние переживания, которые также могут иметь место. Переживания эти возникают благодаря ясной и светоносной природе нашего ума, поэтому они могут присутствовать в нас ясно и живо, без необходимости с нашей стороны как-либо вовлекаться в них или навешивать на них какой-либо ментальный ярлык. Все, что от нас требуется, – это расслабиться, «отпустить» происходящее, пребывая в самой сути этих переживаний. И тогда вовлеченность в них сойдет на нет сама собой.

В медитации Срединного пути существуют три основных наставления. Последнее наставление состоит из четырех техник, каждая из которых иллюстрируется определенным примером. Первая техника состоит в обнаружении равновесия между расслабленностью и напряженностью в медитации, проиллюстрированная примером с брахманом, прядущим нить. Вторая техника состоит в поддержании своевременного памятования, когда еще не слишком поздно, в немедленной работе с мыслью, при спонтанном применении верного противоядия. Примером этого служило обвязывание снопа соломы веревкой, которая затем рвалась. Третья техника состоит в невовлеченности в сенсорные переживания, такие как видимые формы, звуки, вкусы, которые мы воспринимаем во время медитации или в переживании ясности, счастья и безмыслия. Все это возникает в нашем восприятии весьма ясно и живо. Но нам не следует вовлекаться в эти переживания. Примером, иллюстрирующим это, служил младенец, рассматривающий алтарную комнату.

Четвертая техника относится к обретению чувства простора и открытости в ходе медитации, в результате чего все внешние события, такие как воспринимаемые формы и звуки, а также внутренние события, такие как мысли и ощущения, попросту не смогут нас потревожить. Наша медитация настолько стабильна и непоколебима, что все эти видимости не способны оказать на нее никакого влияния. Примером этого служат попытки уколоть слона шипом. Кожа слона такая толстая, что он едва ли заметит происходящее. Хотя эти четыре техники несколько отличаются друг от друга, все они относятся к расслаблению практикующего в природе его ума.

В Тибете передавалось и цвело учение хинаяны, Махаяны и Ваджраяны. Учения двух первых поворотов колеса Дхармы, хинаяна и Махаяна, проникли в Тибет раньше, в VIII веке, позже в XII веке линия Кагью, берущая свое начало с Тилопы, Наропы, Марпы, Миларепы и Гампопы, принесла в Тибет изустную линию учения, являющуюся частью Ваджраяны. Эти устные учения были записаны и изложены Гампопой в его труде «Драгоценное украшение освобождения», в котором освещен весь путь с момента встречи практикующего со своим духовным наставником, усилий по порождению Бодхичитты вплоть до обретения им абсолютной духовной реализации.

Когда дело касается практики учений Будды, их можно практиковать в соответствии с учениями сутры или с учениями тантры. Подход сутры излагается в системе медитации Срединного пути, описанной Камалашилой, делающим основной акцент на аналитической форме медитации. Здесь практикующий начинает свой путь с изучения логических доводов, обосновывающих пустотную природу всего сущего. Затем он стремится пребывать в этом воззрении, медитируя, с тем чтобы развить непоколебимую уверенность относительно природы реальности.

Путь Ваджраяны, напротив, делает упор на развитии умиротворенного пребывания и особого видения в медитации. Развитие медитации умиротворенного пребывания объяснялось в данном тексте в основном в процессе обсуждения медитации «отпускания». Она может выполняться с опорой или без опоры. В последних главах мы с вами рассмотрели развитие умиротворенного пребывания сознания без использования опоры.

Различные стадии медитации призваны помочь нам развить стабильность ума, усилить его умиротворенность. Стабильность означает пребывание ума в исключительно мирном, мягком состоянии. Вот почему эта медитация именуется медитацией умиротворенности или покоя.

Прибегая к первому методу пресечения возникающих мыслей, практикующий еще неопытен в медитации, и ум его недостаточно стабилен. На этой стадии в уме его по-прежнему присутствует множество мыслей, они достаточно сильны и грубы. Соответственно, то противоядие, которое следует применить, также должно быть достаточно сильным, потому что без сильного противоядия не будет никакой возможности развить стабильность ума, и нить медитации будет постоянно теряться. Эта стадия медитации сравнивалась с бурным горным потоком, срывающимся с крутой скалы, текущим бурно и хаотично.

Второй метод, состоящий в невмешательстве в происходящее, применяется к уму, который можно сравнить со спокойным и мерным током равнинной реки. Мысли в таком уме все еще возникают, но в силу обретенной практикующим привычки работать с ними он уже более не нуждается в применении иного противоядия, кроме «отпускания». На данном этапе практикующий расслабляется в природе своего ума в его неизмененном, естественном состоянии. Это становится возможным лишь благодаря тому, что на данном этапе практикующий обрел достаточный покой или умиротворенность ума, и более нет нужды в применении активных противоядий. Мысли уже не столь грубы и сильны, как прежде. На данном этапе ум практикующего гораздо более мягкий, расслабленный и спокойный. Однако нельзя сказать, что в нем отсутствует какое бы то ни было движение, поскольку мысли по-прежнему возникают, но они уже не такие интенсивные, как прежде. На этой стадии умиротворенность ума сравнивается с ленивым течением широкой равнинной реки.

Наконец, обретая все больше и больше опыта работы на предыдущих стадиях, практикующий достигает последнего уровня покоя. Это соотносится с третьей медитацией, объясняемой посредством четырех примеров. Теперь не существует более проблем, вызванных избыточным напряжением или расслаблением в медитации. Не существует более и проблем, вызванных очевидными грубыми мыслями, поскольку мысли эти исчезли. Эта последняя стадия медитации работает с тончайшими подспудными мыслями. На этом этапе ум практикующего стал таким утонченным и очищенным, что он даже не может с уверенностью утверждать, думает ли он в данный момент или нет. Эти последние четыре техники предназначены для того, чтобы помочь практикующему обнаружить, присутствуют ли в его уме какие-либо тонкие, трудноразличимые мысли или нет. На этом этапе мы имеем дело с мыслями столь тонкими и едва уловимыми, что не представляется возможным использовать какие-либо из грубых и очевидных техник предыдущих этапов. Суть практики теперь заключается в простом осознавании присутствия или отсутствия этих тончайших движений ума, а достигается это в основном посредством расслабления в его природе. В первом примере с брахманом, прядущим нить, мы стремимся найти баланс между напряжением и расслабленностью в медитации. Второй, третий и четвертый шаги по большей части относятся к расслаблению внутри природы ума. Эти техники способны привести к умиротворению всех форм мышления, в особенности, наиболее тонких мыслей. Уровень умиротворенности сознания, который достигается на этом четвертом этапе третьего метода, можно проиллюстрировать примером спокойствия бескрайнего океана, на поверхности которого отсутствует какое-либо волнение. На предыдущей стадии мы сравнивали покой ума с током спокойной равнинной реки, но поскольку течение все же имело место, на ее поверхности постоянно присутствовали мелкие рябь и волнения. Океан же никуда не течет, оставаясь там, где он есть, и гладь его вод не тревожит даже дуновение ветра. Научившись всецело «отпускать» происходящее в своем уме, практикующий достигает этой величайшей стабильности.

Получая все больше и больше опыта такого умиротворенного пребывания сознания, мы будем постоянно развивать и углублять его, делая наш ум все более и более стабильным. Подобная непоколебимая стабильность ума помогает нам исключительно ясно видеть его природу.

Вопрос: Не могли бы вы более детально объяснить качество ясности ума и его способность познавать?

Ответ Ринпоче: Когда мы говорим, что природа ума одновременно ясная и познающая, на самом деле мы говорим об одном и том же. В общем, мы говорим, что ум определяется как пустотный, ясный и осознающий. Исследуя его с помощью различающей мудрости (праджня), а не в терминах медитативного переживания, мы обнаруживаем, что ум наш действительно пуст. Говоря это, мы подразумеваем, что при попытках обнаружить ум мы его не находим, и эта «необнаруживаемость» ума есть его пустотность. Когда мы говорим, что ум ясный или светоносный (тиб. селва), мы описываем способность ума знать, чувствовать, переживать. В этом его отличие от камня или иного неодушевленного объекта. Это качество ясности ума на самом деле очень близко соотносится со следующим его аспектом, его осознанностью, или способностью познавать, означающими, что ум способен знать вещи, ощущать их, понимать.