Читать онлайн «Самоутверждение подростка». Страница 50

Третий организатор возникает к 15-месячному возрасту и, по Шпицу, символизирует начало человеческой коммуникации. Его фундаментальное значение состоит в том, что непосредственное, контактное общение ребенка и матери становится не единственным проявлением коммуникации. Наряду с ним формируется собственно человеческое общение – коммуникация на расстоянии. Возможность появления и развития такой коммуникации связана с овладением ребенком отрицательным жестом, и словом «нет». Появление отрицательного жеста в коммуникативных стратегиях ребенка означает, что моторное действие заменяется сообщением, что контакт матери с ребенком трансформируется в двусторонние намеренные взаимоотношения между ними. Шпиц называет этот этап жизни началом очеловечивания рода, началом социума. «По этой причине», – говорит он, «я и считаю возникновение отрицательного знака и слова “нет” очевидным признаком формирования третьего организатора психики» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 189).

Все три стадии развития – безобъектная, предобъектная и объектная, а также переход к следующей – к формированию человеческой коммуникации, являются универсальными. Каждый ребенок, может быть, чуть раньше или позже, но пройдет эти этапы своей жизни. Безусловно, возможны отклонения в развитии ребенка, вызванные в первую очередь степенью контактности и общительности матери, но они не могут окончательно разрушить эпигенетически заданную последовательность стадий личностного роста. Шпиц, например, говорит о том, что «личностные нарушения матери отразятся на отклонениях ребенка», и неизбежно оставят «рубцы в структуре и функциях психики».

К сожалению, Шпиц специально не обсуждает вопрос о влиянии отношений мать-дитя на поступательное развитие ребенка, но косвенно дает понять, что оно все равно идет, но иным, «обходным путем». Так, у нормально развивающегося восьмимесячного ребенка оба влечения (агрессивное и либидинозное) слиты, поэтому ребенок этого возраста альтернативно продуцирует эти реакции в отношении объекта любви. При нарушениях развития, т. е. при отсутствии такого объекта любви «оба влечения лишаются своей цели», и «ребенок обращает агрессию на самого себя, то есть на единственно оставшийся у него объект» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 279). Можно только предполагать, что как универсальный, принцип эпигенетического развития сохраняется в любом случае, но его индивидуальное решение имеет варианты.

Подтверждение этого предположения можно найти в других работах, на которые указывает Шпиц. Так, Д. Фридмэн, исследуя феномен конгенитальной (врожденной) и перинатальной (т. е. появившейся в период непосредственно перед родами, в родах и в течение 10-дневного послеродового периода) утраты органов чувств показал, что, например, потеря слуха, безусловно, влияет на отношения со взрослыми, но не аннулирует их полностью. «Мы пришли к выводу, – пишет Д. Фридмэн, – что для этих детей доэдипова возраста их врожденная глухота служила препятствием в нюансах взаимопонимания, а у родителей – фокусом для выражения амбивалентных чувств. Сам по себе процесс интернализации и психического структурообразования не пострадал» (Фридмэн, 2001, с. 219).

Итак, представления Рене Шпица о развитии младенца на первом году жизни укладываются в эпигенетические идеи о психической динамике человека, которая происходит по необходимости, детерминируется социально-психологическими факторами и имеет качественное своеобразие. Мысли об организаторе психики, о существовании какого-либо качества в предваряющих его эксплицитное состояние скрытых, латентных формах (например, феномены предобъекта, предшественника диалога и проч.), действительно относятся к тем вопросам, которые всегда (еще со времен Аристотеля) стояли перед сторонниками эпигенеза, они же интересовали и Шпица. Но вопрос о том, как объяснить отклонения от нормы – в терминах ли эпигенеза или нет – для Рене Шпица оставался без ответа, хотя имплицитно и содержался в его сомнениях по поводу критериальной оценки нормальных объектных отношений. «Я понимаю, – пишет Р. Шпиц, – что моя попытка определить нормальные объектные отношения остается смутной и расплывчатой. Трудно, а то и вовсе невозможно подобрать формулу, чтобы выразить многообразие бесшумных приливов и отливов, безмолвных, невидимых, мощных, но в то же время почти незаметных течений, пронизывающих эти отношения. Не будет излишним еще раз подчеркнуть и повторить, что объектные отношения осуществляются в виде постоянных взаимодействий между совершенно неравными партнерами – матерью и ребенком; что каждый из них вызывает у другого реакцию; что эти межличностные отношения образуют поле постоянно перемещающихся сил» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 204).

Стремление объяснить действие принципа поступательного развития ребенка при переходе от одной стадии интеллекта к другой было предпринято Жаном Пиаже. Его теорию, согласно которой интеллектуальное развитие ребенка осуществляется спонтанно, вне зависимости от эпигенетических факторов, считают скорее генетической. Однако идея последовательной и качественной смены стадий развития многими авторами рассматривается как эпигенетическая. «В последовательности этапов и периодов, которая описывается Пиаже, и в идее Макгроу <…>, что последовательность формирования различных моторных способностей подчиняется определенным правилам и ее можно предсказать, осуществляется этот же самый принцип. В каждом случае сущность лежащей в основе структуры или функции понимается, с одной стороны, как результат генетически обусловленных процессов, с другой стороны, как результат влияния внешней среды, в которой они проявляются» (Фридмэн, 2001, с. 207).

В нашу задачу не входит подробное изложение теории Жана Пиаже. Остановимся лишь на идее последовательности смены одних операций другими, а также на объяснении механизмов, детерминирующих процесс интеллектуального развития.

Пиаже (в отличие от Л. С. Выготского) считал, что интеллектуальное развитие ребенка – спонтанный процесс, который находится вне строгой социальной детерминации. Смена одной стадии другой происходит закономерно и «принудительно», но независимо от определенного (вычисленного в днях и неделях) возраста ребенка. Пиаже был сторонником номотетического метода в психологии, однако не исключал возможности применения идиографических подходов и техник, по крайней мере, там, где это было необходимо. Применительно к установлению временной регламентации процесса развития ребенка это действительно стало необходимым, и Пиаже разумно отказался от нее. «Длительное изучение детей подвело Пиаже к выводу, что психическое развертывание не является ни постоянным и непрерывным процессом, ни резко прерывающимся процессом с внезапными достижениями, ни чисто хаотичным. Он отмечает, что существует строгая последовательность, в какой ребенок приобретает новые способности, одинаковые для всех детей, независимо от их происхождения, прежнего опыта, мотивации и одаренности» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 307).

Последовательность и универсальность прохождения стадий каждым ребенком – одна из неотъемлемых особенностей эпигенетической парадигмы, с которой мы встречались в каждой из рассмотренных выше теорий. Другие черты – механизмы и принципы развития, условия и особенности трансформации скрытого знания (достижений, качеств и проч.) в явное не всегда подвергались анализу. Подчеркивая это, И. О. Александров отмечает, что собственно эпигенетический характер концепции Пиаже, так же, впрочем, как и многим другим концепциям придает «не признание смены этапов развития и не их фиксированный порядок: эти аспекты развития органично включает в себя любая эволюционная концепция» (Александров, 2006). Современная эпигенетическая идея предполагает наличие взаимодействия компонентов развивающейся системы. Эта же особенность была обнаружена в теории Пиаже, когда «не собственно “влияние внешней среды”, а условия, объекты или события, активно создающиеся в развитии индивида, открывающие новые возможности развития, координирующие частные процессы формирования нового» (там же, с. 44) делают вклад в понятие эпигенетических факторов.

В качестве принципа поступательного когнитивного развития Пиаже называет принцип «редукции напряжения», или установления баланса, равновесия. Принцип так называемой балансировки действует при учете еще трех факторов – созревания, физического (внешнего и внутреннего) и социального окружения. Балансировка – это заложенная в организме тенденция к установлению все более мобильного и устойчивого равновесия сил внутри организма и психики. Генетическое объяснение, по Пиаже, может состоять в том, чтобы показать, как на каждой ступени развития «механизм уже имеющихся факторов, приводя еще к неполному равновесию, подводит само уравновешивание этих факторов к следующему уровню» (Пиаже, 1969, с. 107). Пиаже считает, что «объяснение интеллекта сводится к тому, чтобы поставить высшие операции мышления в преемственную связь со всем развитием, рассматривая при этом само это развитие как эволюцию, направляемую внутренней необходимостью к равновесию» (там же, с. 107).