Читать онлайн «Самоутверждение подростка». Страница 46

Итак, одним из важных признаков ранних взглядов на эпигенез является представление о том, что части возникают не одновременно, а последовательно, и эта последовательность строго определена в развитии каждого живого организма. Другое достижение основывалось на положении о связи эпигенетического принципа развития с наличием целевой детерминации. По существу, последовательность и наличие цели развития первоначально и определяли ключевые моменты этой концепции.

Общефилософские рассуждения о наличии цели и причины развития должны были найти конкретное подтверждение в реально происходящем процессе развития живых существ. В ранних эпигенетических концепциях объяснения причинно-следственных отношений находили в создании виталистических установок. Так, Аристотель использовал понятие энтелехии; Ван-Гельмонт говорил об особом «всеобщем духе», «архее»; Мопертюи объяснял развитие с помощью взаимодействия между органами с помощью сил притяжения; его современник Нидгэм – наличием особой «растительной силы». Несмотря на ранние виталистические взгляды, эпигенетики стали стремиться к материалистическому толкованию процесса развития, используя общие силы природы, избегая обращения к божественному началу.

Наряду с интенсивным накоплением данных, подтверждающих принцип эпигенеза, преформационные теории находили свои источники доказательства. Учение о преформации является старейшей теорией, возникшей раньше, чем учение об эпигенезе. Такие исследователи, как А. Левенгук, Я. Сваммердам, М. Мальпиги показали, что в зародыше уже находится миниатюрный сформированный организм. В 1677 г. Левенгуком и Гаммом были открыты сперматозоиды, и это открытие раскололо преформистов на две группы: сперматиков (или анималькулистов) и овулистов. Первые считали, что зачатки потомков предсуществуют в семенных тельцах взрослого существа, а яйцо является лишь питательной средой, а вторые полагали, что сперматозоид играет роль стимулятора, а в яйце заключены зачатки всех будущих поколений.

Открытия микроскопистов в XVII в. способствовали укреплению преформационных представлений. В XVШ в. бесспорный вклад был сделан двумя молодыми исследователями – Ш. Боннэ и А. Трамблэ. Ш. Боннэ берет на себя роль пропагандиста и популяризатора теории преформизма и в работе «Соображения об организованных телах» доказывает теорию предсуществования зародышей, критикуя эпигенез.

До тех пор, пока не было сугубо научных объяснений механизмов развития живых существ и сил, обеспечивающих биологический рост, идея преформации удовлетворяла и служителей церкви, поскольку согласовывалась с библейским учением о том, что весь мир был создан Богом.

В своей работе «Теория эпигенеза в биологии» П. А. Новиков утверждает, что в биологии XVII в. доминировала теория эволюции, основанная на том, что «зачаток организма уже на самых ранних стадиях своего существования заключает в себе все свойства и материальные части будущего живого существа» (Новиков, 1927, с. 6). «Развитие такого зародыша во взрослую форму есть лишь пропорциональный рост его органов и частей и переход последних из свернутого состояния в надлежащий вид, т. е. их развертывание (“evolutio”)» (там же, с. 7).

Преформистские теории XVII в. поддерживались господствовавшими в то время идеями картезианской философии. Декарт (1596–1650) считал вселенную механизмом, а организмы – частицами вселенной, т. е. элементами этого мирового механизма. Отдельные организмы лишены способности к качественным новообразованиям, поскольку Бог создал эти машины уже в готовом виде при сотворении мира. Декарт создал механистическую теорию, объясняющую развитие процессами брожения, которые возникают при смешении мужской и женской «семенных жидкостей».

Не менее дуалистической была теория Лейбница (1646–1716). Он создает систему «монадологии», в которой по-новому пытается разрешить вечный вопрос о взаимоотношении души и тела. С этой целью разрабатывается специальная теория «предустановленной гармонии». Душа и тело не могут непосредственно влиять друг на друга, их действия находятся в постоянной гармонии, будучи изначально согласованы Богом.

Развитие трактуется Лейбницем как непрерывно происходящее изменение. «Я утверждаю, как достоверную истину, что все вещи подвержены изменению, следовательно, и монады, и что в каждой монаде это изменение происходит непрерывно; из этого следует, что естественные изменения монады проистекают из внутреннего принципа (principleinterne), так как извне воздействовать на природу монады невозможно. Притом, кроме принципа изменения (undetaildecequisechange), и этот-то особенный субъект, эта деталь и составляет, так сказать, спецификацию и различие простых субстанций» (цит. по: Фишер, 1863, с. 182). Так как все действия «следуют за самой монадой, то неделимое образует порядок всех своих действий и закон их непрерывного ряда в силу своей первоначальной природы. Существо автономическое есть существо, законы действий которого следуют из него самого» (там же, с. 183).

Система Лейбница была крайне противоречива и непоследовательна. Если с общефилософской точки зрения она являлась определенным шагом к установлению принципа развития, который затем восприняли и переработали Мопертюи, Нидгэм и Бюффон, то в конкретно-научной области учение не решало проблемы исторического развития органического мира, а в отношении индивидуального, эмбрионального развития целиком отрицало его.

По существу, противоречивость концепции Лейбница была лишь следствием общенаучного противостояния двух позиций – преформизма и эпигенеза.

Экспериментальные исследования в эмбриологии второй половины XVШ в. способствовали возрождению идеи эпигенеза. Эмбриолог Каспар Фридрих Вольф сумел обосновать ее, используя богатый эмпирический материал, опубликованный в его фундаментальном труде («Theoria Generationis», 1764). Полемизируя с Альбрехтом Галлером, утверждавшим, что время возникновения якобы нового органа не может быть доказательством эпигенеза, Вольф показывает, что, например, стенки сосудов цыпленка не существуют исходно в виде прозрачных мембран, а создаются вновь путем агломерации «шариков». Вольф формулирует свой «общий закон при образовании органических тел», который гласит, что «всякое органическое тело или часть органического тела сначала производится без органической структуры и потом уже делается организованным (“wirderorganichgemacht”)» (цит. по: Новиков, 1927, с. 16).

Вторым крупным представителем теории эпигенеза XVШ-го столетия был И. Фр. Блюменбах. Его сатирико-полемический этюд «Об образовательном стремлении» (1781) был возражением теории эволюции. Главная критика основывалась на различных эмпирических фактах, полученных при изучении растений и животных (уродств, наростов, гибридов, этнических уродств). Суть учения Блюменбаха состоит в том, что все ткани и органы зародыша развиваются из простого бесструктурного вещества под руководством особой силы, так называемого «образовательного стремления» («Nisus formativus», «Bildungstrieb»), которое благодаря воздействию различных внешних факторов может принять «уклоняющееся направление». С Блюменбаха проблема эпигенетического развития начинает обсуждаться в плоскости филогенеза, т. е. в пространстве наследственных новообразований в ряду сменяющих друг друга поколений.

Во второй половине XIX в. кардинальные вопросы, связанные с развитием живых организмов, становятся предметом исследования не только морфологии, но и физиологии. Вильгельм Гис утверждает, что развитие зародыша подчинено особому «закону роста», согласно которому быстрота роста отдельных точек зародыша «есть функция положения их в целом, времени и внешних условий» (Новиков, 1927, с. 33). Заметим, что появление в принципе эпигенеза не только идеи последовательности, времени, но и положения о необходимости внешних условий в осуществлении поступательности развития, было важным достижением этого периода развития науки.

Куно Фишер, сопоставляя в «Истории Новой философии» две точки зрения на развитие зародыша (индивида, организма), пишет: «Существуют два толкования того, что называют зародышем. Согласно первому зародыш есть само неделимое, которое не впервые производится природою, а должно быть только выведено из нея… это неделимое… есть собственно не продукт, а только эдукт природы. Он не возникает посредством естественного рождения, а лишь развивается посредством него. Его рождение и происхождение на свет есть эволюция (развитие); состояние его до рождения есть инволюция (завитие). Рождаться и происходить на свет значит здесь не возникать, а из состояния инволюции переходить в состояние эволюции: это будет простое изменение жизненного состояния, простая метаморфоза» (Фишер, 1865, с. 608). Такова была, например, лейбницевская теория рождения и кончины, жизни и смерти. Этот взгляд был назван теорией эволюции.