Читать онлайн «Личностный потенциал. Структура и диагностика». Страница 39

Диалектическая взаимосвязь двух описанных полярных аспектов отношения к миру находит отражение во многих направлениях китайской философии и психотехники саморегуляции, а также в некоторых общепсихологических концепциях, разработанных в последнее время, например, в модели парадоксального Я К. Шнайдера ( Schneider , 1990) и в концепции метаиндивидуального мира Л.Я. Дорфмана (1993).

Разрыв этой взаимосвязи и абсолютизация одной из фаз приводит к неполноценному, однобокому взгляду на человеческое существование: абсолютное познание и понимание, оторванное от выбора и реализации, так же неполноценно, как абсолютная целенаправленность и реализация, оторванная от понимания и осмысления возможностей. Редукция фазы открытости приводит к ригидности и упрощенности жизненного мира, снижению регуляторной роли сознания. Редукция фазы закрытости приводит к тирании «всевозможностности» ( Лобок , 1997), к бесконечной и безответственной игре смыслами, изъятыми из контекста собственного бытия в мире. Речь идет, фактически, о двух типах нарушения саморегуляции, к которым можно, вслед за А. Маслоу (1999), применить понятие «метапатологии» и назвать их «синдром Гамлета» и «синдром Макбета». Мы далеки от мысли объяснять поведение шекспировских персонажей через призму этих «синдромов», имея в виду лишь расхожие, стереотипные его истолкования: Гамлет в стремлении к познанию истины не может решиться на выбор и приступить к действию, а Макбет, ступив на кровавый путь стремления к абсолютной власти, не может остановиться и отказаться от этой цели, жертвуя ради нее всем ценным, что было в его жизни.

Из сказанного вытекает, что саморегуляция жизнедеятельности включает в себя по меньшей мере две по-разному организованных регуляторных функции, дополняющих друг друга и переходящих друг в друга: функцию самоопределения и функцию реализации. Можно также предположить, что личностные переменные, связанные с успешностью саморегуляции, включают в себя как те, которые связаны с успешностью самоопределения в пространстве возможностей и выбора цели для последующей реализации, так и те, которые связаны с организацией целенаправленной деятельности.

Это предположение получило предварительное подтверждение в эмпирическом исследовании участников конкурса «Учись с нами на MBA», проведенного журналом «ФК Менеджер» и Росбанком ( Леонтьев, Мандрикова, Осин, Плотникова, Рассказова , 2005; 2007). Участники заполняли батарею личностных опросников; данные были подвергнуты факторному анализу с косоугольным вращением. Наиболее содержательной оказалась 4-факторная модель, объяснявшая 61 % дисперсии. Два из четырех факторов хорошо соотносились с теоретическими предположениями. Первый фактор, который можно обозначить как фактор самоопределения, включал в себя такие переменные, как ориентацию на настоящее, осмысленность жизни, целеустремленность, вовлеченность в события, отсутствие фиксации на негативном прошлом опыте и склонности к фатализму; он был связан с социальной желательностью. Четвертый фактор, который правомерно назвать фактором реализации, включал в себя автономную каузальную ориентацию, жизнестойкость, готовность к изменениям, опору на позитивное прошлое и ориентацию на действие. Два других фактора соотносились скорее с нарушениями саморегуляции. Второй фактор был связан с рациональностью: он включал в себя планомерность, низкую толерантность к неопределенности, озабоченность будущим и низкий уровень гедонизма по отношению к настоящему. Третий фактор отражал ситуативность поведения: он включал в себя каузальные ориентации внешнего контроля и безличную фиксацию на неоконченных делах, ориентацию на состояние при планировании и неудаче, а также гедонизм.

Факторы самоопределения и реализации обнаружили высокую корреляцию между собой и оказались наиболее тесно связаны с общим фактором второго порядка, который правомерно рассматривать как интегральный уровень саморегуляции. Кластерный анализ методом Уорда с использованием Евклидовых метрик разделил выборку на 3 группы, наиболее высокозначимые различия между которыми по критерию Краскала – Уоллиса обнаружились как раз по факторам самоопределения и реализации (по фактору рациональности – незначимые и по фактору ситуативности – умеренно значимые). Испытуемые, вошедшие в первую группу, отличались заметно сниженным значением по фактору самоопределения и повышенным по фактору ситуативности (синдром Макбета), значения по остальным факторам не отличались от средних. Испытуемые, вошедшие во вторую группу, характеризовались средним значением фактора самоопределения и сниженным – всех остальных (сниженная саморегуляция реализации), и, наконец, представители третьей группы отличались повышенными значениями факторов самоопределения и реализации (полноценная саморегуляция).

С двумя выделенными функциями саморегуляции перекликаются некоторые концепции западных исследователей и полученные ими данные. Так, Ротбаум, Вейс и Снайдер ( Rothbaum, Weisz, Snyder , 1982) ввели понятия первичного и вторичного контроля; первичный контроль соотносится с традиционной западной моделью преобразования реальности в соответствии с желаниями субъекта, а вторичный – с тактическим подчинением обстоятельствам в тех случаях, когда первичный контроль невозможен, с тем, чтобы вернуть себе возможность первичного контроля. Однако исследования на материале представителей азиатских культур привели к расщеплению понятия вторичного контроля и выделению разновидности саморегуляции, связанной не с тактическим, а со стратегическим отказом от активного вмешательства и общей установкой на принятие вещей такими как они есть; эта разновидность саморегуляции получила название гармоничного контроля ( Morling, Fiske , 1999). Недавний детальный анализ разнообразных теоретических и эмпирических исследований, основанных на разделении первичного и вторичного контроля ( Morling, Evered , 2006), в том числе сравнительно-культурных, восстановил в правах понятие вторичного контроля, сопоставив две его различающиеся трактовки. Одна из них рассматривает вторичный контроль как способ обеспечить некоторое субъективное ощущение контроля при невозможности реально изменить обстоятельства; это определение, по сути, делает вторичный контроль вспомогательным или замещающим по отношению к первичному. Второе определение, разделяемое авторами обзора, усматривает во вторичном контроле средство обеспечить соответствие (fit) между индивидом и средой; суть вторичного контроля сводится к двум взаимодополняющим процессам: приспособления субъектом самого себя и принятия внешних обстоятельств. Большой обзор, выполненный Б. Морлинг и Ш. Эверед, показывает, что не удалось получить сколько-нибудь убедительные данные, которые бы показывали связь вторичного контроля с первичным или его вторичность во времени; напротив, имеется немало данных, говорящих о полезности вторичного контроля независимо от первичного, особенно в ситуациях, включающих в себя межличностные отношения. В заключение авторы приходят к идее возможной взаимодополнительности двух на первый взгляд противоположных форм контроля ( ibid ., p. 293).

С первичным и вторичным контролем можно соотнести различение двух стратегий преодоления расхождения между желаемыми и фактическими обстоятельствами – ассимиляцию и аккомодацию, – выделенные Й. Брандстедтером ( Brandstädter, Rothermund , 2002). Ассимилятивная стратегия означает приложение усилий для того, чтобы изменить реальность в соответствии с целями субъекта, а аккомодативная – приспособление целей и проектов к имеющимся ресурсам. Как Брандстедтер и Ротермунд, так и Морлинг и Эверед указывают на сходство ассимиляции с первичным контролем и аккомодации – с вторичным. В еще одной недавней работе К. Олсон, опираясь на предшествующие исследования, выделил два суперфактора, которые выступают как факторы высшего порядка по отношению к «большой пятерке» личностных черт ( Olson , 2005). Первый фактор он обозначил как включенность (Engagement) – способность активно соотноситься с внешним и внутренним миром, которая связана, в частности, с открытостью и экстраверсией; второй фактор – как самоконтроль, отражающий, в частности, нормативную саморегуляцию в социальном поведении, способность вести себя «как полагается». Наконец, С. Бэкон ( Bacon , 2005), анализируя разработанное в последние годы в русле позитивной психологии понятие сил характера, пришел к их теоретическому разделению на две группы: основанных на фокусировке, примером и прототипом которых служит креативность, и основанных на балансе, примером и прототипом которых служит мудрость. Фокусировка и баланс выступают как две конкурирующие стратегии, которые не обязательно исключают друг друга, но не всегда хоть одна из них присутствует. Таким образом, то, что было названо нами выше функцией самоопределения, соотносится с понятиями вторичного контроля по Ротбауму, Вейсу и Снайдеру, гармоничного контроля по Морлинг и Фиске, аккомодацией по Брандстедтеру, включенности по Олсону и стратегии баланса по Бэкону, а то, что было названо функцией реализации, соответственно, – с понятиями первичного контроля по Ротбауму, Вейсу и Снайдеру, ассимиляции по Брандстедтеру, самоконтроля по Олсону и фокусировки по Бэкону.