Читать онлайн «Развитие силы воли. Уроки от автора знаменитого маршмеллоу-теста». Страница 6

Идея о том, что мысленное представление вознаграждения и его предвосхищение дают силы для его достижения, выглядела заманчиво. Но было непонятно, как проверить ее на маленьких детях, когда еще не существовало технических средств визуального отображения процессов в мозге человека. Мы полагали, что самый прямой способ заставить ребенка мысленно представить ожидаемые вознаграждения – позволить ему видеть их в процессе ожидания. В первых экспериментах ребенок сам выбирал вознаграждения, которые хотел получить, и исследователь помещал эти предметы на непрозрачный поднос, стоящий перед малышом. В других случаях исследователь размещал вознаграждения под подносом, чтобы они были не видны. В этом возрасте дети уже понимали, что вознаграждение действительно есть, хотя и накрыто подносом. Как вы думаете, когда дошкольникам было ждать труднее всего?

Вероятно, интуитивно вы найдете правильный ответ: когда вознаграждения находились на виду. Искушение было огромным, и ребенку было невероятно тяжело ждать; когда же вознаграждение скрыто от глаз, ожидание дается легче. Дошкольники, которые могли видеть вознаграждения (отсроченные, мгновенные или те и другие), ждали в среднем меньше минуты, но те же дети могли ждать в 10 раз дольше, когда лакомства были скрыты от их глаз. Вроде это кажется очевидным, но нам нужно было продемонстрировать это, чтобы убедиться, что мы придумали острую конфликтную ситуацию, порождающую сильный соблазн.

Я незаметно наблюдал за детьми через специальное окошко и видел, как они пытались заставить себя ждать, когда вознаграждения были у них на виду. Одни закрывали глаза ладонями, подпирая голову руками, или отворачивались в сторону, чтобы не видеть лакомств. Отчаянно пытаясь смотреть в сторону большую часть времени, они иногда бросали украдкой взгляд на сладости, чтобы напомнить себе, что они по-прежнему существуют и их стоит дождаться. Другие что-то тихо говорили себе, и их едва слышный шепот, по-видимому, подкреплял их намерения путем самоубеждения: «Я дождусь этих двух печений», – или же они повторяли последствия своего выбора вслух: «Если я позвоню в звонок, то я получу одно печенье, а если буду ждать, то два». Третьи же просто отодвигали поднос и звонок как можно дальше от себя – на дальний край стола.

Успешно справлявшиеся с ожиданием придумывали различные способы отвлечь себя, ослабить остроту конфликта и стресс. Они трансформировали неприятную ситуацию, придумывая веселые отвлекающие занятия, которые ослабляли напряжение: сочиняли короткие песенки («Какой отличный день, ура!», «Это мой дом в Редвуд-Сити»), корчили смешные гримасы, ковыряли в носу или ушах, забавлялись всем, что было под рукой, и изобретали занятия для рук и ног – например, изображали, что играют на рояле.

Когда все средства отвлечения внимания оказывались испробованными, некоторые дети закрывали глаза и пытались заснуть – как одна девочка, в конце концов уронившая голову на раскрытые ладони, лежавшие на столе, и погрузившаяся в глубокий сон. При этом ее лицо находилось в нескольких сантиметрах от звонка. Эти тактики было удивительно наблюдать у дошкольников, но они хорошо известны каждому, кому хоть раз приходилось сидеть в первом ряду на скучной лекции.

Во время длительного семейного путешествия на автомобиле родители часто помогают маленьким детям самим придумывать для себя развлечения, чтобы сделать дорогу менее утомительной. Мы пытались использовать такой подход в комнате сюрпризов до начала ожидания, предлагали, чтобы дети занимали себя «веселыми мыслями», и побуждали их придумывать что-то забавное, например: «Когда мама стала раскачивать меня на качелях, я начал летать вверх и вниз, вверх и вниз». Даже малыши проявляли удивительную фантазию, когда придумывали собственные веселые мысли после того, как мы предлагали им несколько простых примеров. Если они находились до того, как исследователь покидал комнату, у детей среднее время ожидания составляло более 10 минут, даже когда вознаграждения были у них на виду. Придуманные самими детьми веселые мысли помогали нейтрализовать эффект непосредственного созерцания вознаграждения, позволяя им выдерживать такое же ожидание, как и в том случае, когда вознаграждения скрыты от их глаз. Они ждали менее минуты, если отвлекающие мысли не приходили им в голову. Когда же их побуждали думать о вознаграждении (например, «Если хочешь, то во время ожидания ты можешь думать о маршмеллоу»), то дети неизменно звонили в звонок сразу после того, как закрывалась дверь.

Чтобы сильнее вовлечь участников в формирование мысленных образов, которые, возможно, имел в виду Фрейд, мы показывали детям картинки с изображениями лакомств, а не сами лакомства. Берт Мур, в то время мой аспирант в Стэнфорде (сейчас декан факультета бихевиоральных наук и исследований мозга в Техасском университете в Далласе), и я показывали дошкольникам реалистичные, в натуральную величину фотоснимки лакомств, которые они выбирали. Изображения со слайдов выводились на экран с помощью проектора (это была самая совершенная на тот момент технология), помещавшегося на столе, за которым сидели дети. Если ребенок выбирал, например, маршмеллоу, то он имел перед глазами проецируемое на экран изображение этой сладости в течение всего времени ожидания.

И тут нас ожидал большой сюрприз: результаты стали диаметрально противоположными. Созерцание реальных лакомств делало отсрочку получения вознаграждения невыносимой для большинства детей, но зато созерцание реалистичных изображений намного облегчало ожидание. Дети, которым показывали фотографии, ждали почти вдвое дольше, чем те, кому показывали нерелевантные для них изображения либо не показывали ничего, или те, кто видел перед собой настоящие лакомства. Важно, чтобы на слайдах были изображены те лакомства, которых ждали дети, а не какие-то другие, не имевшие отношения к выбору ребенка. В общем, изображение предмета желания, а не сам этот предмет значительно облегчало ожидание. Но почему?

Я спросил Лидию, четырехлетнюю улыбчивую девочку с розовыми щечками и ясными голубыми глазами, как ей удалось прождать столько времени, терпеливо сидя перед изображением желанных лакомств. «Нельзя съесть картинку!» – ответила она, радостно приступая к поглощению двух маршмеллоу. Когда четырехлетний ребенок смотрит на маршмеллоу, которые хочет получить, он, вероятно, сосредоточивается на их самых привлекательных характеристиках и звонит в звонок. Когда же он видит их изображение, то оно, вероятно, просто напоминает ему о том, что он получит, если будет ждать. Как сказала Лидия, нельзя съесть картинку. И, как, возможно, думал Фрейд, нельзя потреблять галлюцинаторные образы предмета ваших желаний.

В одном из вариантов эксперимента исследователь, прежде чем выйти из комнаты, обращался к ребенку, которому предстояло наблюдать реальные объекты, с такими словами: «Если захочешь, ты можешь представить себе, что они не настоящие, а нарисованные. Просто мысленно помести их в рамку, как картину». Другим детям показывали изображения лакомств, но предлагали думать о них как о существующих на самом деле: «Ты можешь заставить себя поверить, что они действительно перед тобой. Просто поверь, что они здесь на самом деле».

Дети, которым показывали изображения вознаграждений, ждали в среднем 18 минут. Но, когда они воображали, что перед ними реальные, а не сфотографированные лакомства, они ждали в среднем менее шести минут. Даже когда они видели реальные вознаграждения – ситуация, когда время отсрочки не превышало минуты, – но уверяли себя, что перед ними изображения, они могли ждать 18 минут. Образы, которые они мысленно себе представляли, действовали на них сильнее, чем реальные лакомства на столе.

Более полувека назад канадский когнитивный психолог Дэниел Берлин провел различие между двумя аспектами любого раздражителя. Во-первых, соблазнительный, аппетитный раздражитель способен мотивировать к потреблению: он вызывает желание съесть сладость, и процесс доставляет вам удовольствие. Во-вторых, он также подает описательные сигналы, предоставляющие информацию о неэмоциональных, когнитивных характеристиках маршмеллоу: оно круглое, белое, толстое, мягкое и съедобное.

Поэтому эффект от раздражителя зависит от того, как мы мысленно представляем его себе. Возбуждающее представление сосредоточено на мотивирующих, «горячих» качествах: упругости и сладости для любителя маршмеллоу или ощущении вдыхаемого дыма для курильщика. Это автоматически вызывает импульсивное желание съесть конфету или выкурить сигарету. «Холодное» представление, напротив, сосредоточено на абстрактных, когнитивных, информативных аспектах раздражителя (круглый, белый, мягкий, небольшой) и сообщает, на что он похож, не делая его более соблазнительным. Оно позволяет вам думать о нем отстраненно, вместо того чтобы сразу хватать его.