Читать онлайн «Гениальное просто!». Страница 35

Война закончилась, а привычка бриться самостоятельно осталась. Знаменитый парадокс «Кто бреет брадобрея, если он бреет только тех, кто не бреется сам?» ушел в историю. Наступил 1921 год. Двадцатилетний срок первоначального эксклюзивного патента истекал, а это означало, что на следующий же день после его окончания любая компания могла выбросить на рынок одноразовые бритвы и составить Жилетту конкуренцию. «Разведка» доносила, что несколько производителей готовы выпускать дешевую имитацию жилеттовских бритв. Судьба компании висела на волоске. За полгода до истечения срока патента Жилетт разработал и выпустил новую модель ценой доллар за штуку (предыдущие стоили от $5). В тот год доход компании был рекордным.

К 1930 году компания Gillette слилась с конкуриру ющей компанией. Вплоть до начала Второй мировой войны она продолжала расширяться. В моду вошла бритва, в которой лезвие было вставлено в цельный пластмассовый корпус. После использования ее выбрасывали всю, а не только лезвие. Кроме того, компания стала производить бритвенные аксессуары и кремы для бритья. В 1947 году, уже после смерти изобретателя (он умер в 1932 году), одноразовая бритва пережила второе рождение. На смену привычным, завернутым в промасленную бумагу отдельным лезвиям пришли безопасные кассеты с встроенными лезвиями. Затем в 1957 году появилась первая бритва Gillette с подвижной головкой. Последняя модель жилеттовской бритвы с тремя лезвиями под названием Mach много раз мелькала в рекламных роликах на экранах российских телевизоров. И мы, как и все прогрессивное человечество, влились в цивилизованное одноразовое русло, внеся свой вклад в миллиардные продажи бритв, сорокамиллиардные продажи лезвий, в работу тысяч фабрик не только в Америке, но и в Аргентине, Австралии, Канаде, Бразилии, Мексике, Англии, Франции, Германии и Швейцарии. Теперь и в наших домах появились упаковки со знаменитыми усами изобретателя одноразовых бритв Кинга Жилетта. Сам же 77-лет ний основатель одноразовости и продавец сиюминутности незадолго до смерти скромно заметил: «Из всех великих изобретений одноразовая бритва – величайшая из мелочей».

Жилетт мог умирать спокойно. Ведь он оставлял в наследство своей семье одно из самых крупных состояний в Америке.

Многие люди остались в памяти потомков лишь потому, что когда-то основали и назвали своими именами компании, которые преуспели спустя десятки, а то и сотни лет. Среди них Элетер Ирене дю Пон де Немур, в 1802 году основавший компанию DuPont. А есть люди, чьи имена были забыты практически сразу после их смерти, хотя именно им эти компании были во многом обязаны своим процветанием. Таков, например, Уоллес Каротерс, сотрудник DuPont и изобретатель нейлона, из которого были изготовлены первые действительно практичные, а потому получившие самое широкое распространение чулки.

Чулки, надо вам сказать, были известны как минимум с XI века (в России – с первой половины XVI века). Тогда они были шитыми или вязаными. Шили их из бархата, шелка, сукна или меха. Верхом совершенства были вязаные чулки длиной от полутора метров с кожаной подошвой. Собираясь в гармошку, они держались на ноге без подвязок, но ходить в них было крайне сложно. Может быть, поэтому в те времена чулки носили только мужчины. Женщины решились надеть их только во второй половине XVI века, после того как пара шелковых чулок была подарена английской королеве Елизавете. Чуть позже, в 1589 году, был изобретен станок для машинной вязки, и с этого момента чулки стали не только доступнее по цене, но и элегантнее. Знатные особы украшали их вышивкой, лентами и даже драгоценными камнями. А в середине XVIII века появляются ажурные чулки. Их ввела в моду маркиза Помпадур, фаворитка Людовика XV. Примерно тогда же была изобретена машина для круговой вязки.

На ней и были изготовлены чулки, в которых в 1800 году из Франции в США бежал Элетер Ирене дю Пон де Немур, ученик тогдашнего светила химической науки Антуана Лорана Лавуазье. Молодой аристократ, который в Америке стал просто Дюпоном, и не помышлял о том, чтобы создать многопрофильный химический концерн мирового масштаба. Тогда он думал лишь о том, чтобы наладить производство пороха, столь необходимого постоянно расширяющемуся молодому государству. И он сделал это! Дюпону удалось найти полтора десятка компаньонов, собрать с их помощью $36 тыс. и в 1802 году основать близ Уилмингтона, штат Делавер, собственную компанию, получившую название E. I. Du pont de Nemours (в DuPont она была переименована уже в XX веке). Порох получился отменного качества – благодарность Дюпону высказал сам президент Томас Джефферсон.

Пожалуй, на этом короткий список личных заслуг г-на Дюпона можно и завершить. Еще короче послужной список его детей и внуков. Главное, что они сделали, – это удержали завещанную им компанию на плаву и тем самым сохранили для потомков доброе имя ее основателя. И лишь через 100 лет после появления Дюпона в США, когда стало окончательно ясно, что на одном порохе далеко не уедешь, три правнука основателя – Томас Коулман, Пьер Самюэль и Альфред Ирене Дюпоны – приняли эпохальное решение и приступили к масштабной реорганизации компании. В 1902 году DuPont становится многопрофильным концерном, который делает ставку на разработку новейших материалов, то есть тем, чем он сегодня и является.

Тем временем пряжа и иглы становятся все тоньше, появляются все новые и новые станки, а чулки выходят все более элегантными и дешевыми. Одна беда: они растягиваются на коленках и пятках. Иногда так некстати! Ведь теперь чулки – уже деталь исключительно женского гардероба, мужчины любуются ими лишь со стороны. Впрочем, юношу, который в скором будущем произведет революцию в мире моды, все это не интересовало. Уоллеса Каротерса, родившегося в 1896 году в Бурлингтоне, штат Айова, вообще мало что волновало, кроме формул и молекул.

В 1915 году, еще даже не окончив колледж, Уоллес получил приглашение стать преподавателем химии в университете штата Иллинойс. В 1926-м, едва получив докторскую степень, Каротерс становится профессором Гарвардского университета. Наконец, в 1928-м молодой профессор, уже прославившийся исследованиями, возглавил отдел органической химии в экспериментальной лаборатории компании DuPont (годом раньше компания выделила $20 тыс. на финансирование фундаментальных исследований). В его распоряжении дорогое оборудование, лучшие лаборанты и полная свобода действий. К 33 годам Каротерс становится таким известным, что его мнением интересуются ведущие химики мира. Его даже избирает в свои ряды Национальная академия наук, до тех пор не признававшая ученых, работающих в промышленности.

Каротерс, кажется, легко идет по жизни – блестящая карьера, исследовательские успехи, стабильный заработок. Но его личная жизнь не складывается. Тяжелый характер не позволяет находить друзей. Учась в колледже, Уолли находил поддержку только у преподавателей, которые быстро привыкли к его одинокой фигуре, возящейся с колбами. Учителя уже давно смирились с тем, что 18-летний паренек не хуже их разбирается в науке, которой они посвятили всю жизнь. Чаще они сами обращались к нему за советом, чем пытались чему-то научить. Замкнутый и необщительный, Каротерс раздражал однокашников этой непонятной, безумной страстью к химии. Над ним частенько издевались и смеялись в лицо. В ответ он лишь отворачивался и уходил. Самозабвенно работая ночи напролет в DuPont, Каротерс требовал такого же отношения к работе и от своих сотрудников. Из-за этого в коллективе периодически возникали трения. Иногда коллеги игнорировали его указания, и Каротерс, который никогда не умел находить компромиссы в общении с людьми, очень остро переживал эти конфликты. Но никому не жаловался. Казалось, что Уоллеса не слишком волновало чужое мнение. Но ему просто удавалось сохранять видимое равнодушие, в душе же бушевали страсти. Он успокаивался, лишь слушая «Лунную сонату» Бетховена или переживая любовные страдания героев Шекспира. И все лишь для того, чтобы отдать восстановленные силы своим исследованиям, которым он посвятил жизнь.

Уоллес был действительно счастлив только на работе. Еще будучи преподавателем университета, Каротерс каждый вечер закрывался в маленькой лаборатории и исследовал полимеры. Однажды, экспериментируя с так называемым молекулярным кубом, позволяющим вытягивать молекулы, он заметил, что полученные из некоторых соединений волокна обладают весьма интересным свойством: после растяжения они возвращаются к первоначальной форме. При этом волокна были очень прочными и эластичными. Каротерс понял, что стоит на пороге великого открытия, в результате которого человечество может получить в свое распоряжение новый материал. Но вот загвоздка: температура плавления заинтересовавших его соединений оказалась слишком низка и не подходила для работы в промышленных масштабах. С этого момента мысли о новом материале с чудо-свойствами не оставляют Каротерса ни на секунду. Однако для решения этой головоломки ему понадобится еще 10 долгих лет исследований.