Читать онлайн «Восстановление разрушенной эстетики». Страница 6

8

См. книгу П. Мизинова: «История и поэзия. Историко-литературные этюды», стр. 333–389, где дается характеристика дворянина-студента начала XIX века.

Курсив автора. – В. Шулятиков

Так называемое сантиментальное направление на русской почве также служило интересам дворянской идеологии; это направление промежуточного периода, то есть периода, когда дворянская интеллигенция не вступала еще en masse на историческую авансцену а происходило предварительное брожение элементов в составе интеллигентного «общества» конца «просветительного» века.

Романтики старого покроя ценили Шеллинга именно за апологию «непосредственного чувства», и когда им пришлось ознакомиться с системой Гегеля, они отрицательно отнеслись к последнему, найдя его крайним рационалистом (ср. «Русские ночи» Вл. Одоевского).

О чем свидетельствует пример даже наиболее типичного «разночинца» сороковых годов Белинского.

Так страницы «Современника» были открыты, например, для Гончарова или Никитина, с их проповедью умеренно-аккуратного реализма, и для Некрасова и Герцена.

Курсив, как и везде, автора – В. Шулятикова. (Прим. ред.)

Системы Н. К. Михайловского.

Глеба Успенского.

Социологическое объяснение этого разрыва дано В. Богучарским в статье «Столкновение двух миросозерцании» («Мир божий», 1901 г., ноябрь) Но, характеризуя реальную подпочву столкнувшихся миросозерцании, г. В. Богучарский не отметил влияния разночинской «идеологии» на людей сороковые годов».

«Первое собрание писем И. С. Тургенева», стр. 20.

Ibid, стр. 105.,

Ibid, стр., 129 (курсив наш).

Подчеркиваем, что под «идеализмом» мы разумеем не исключительный идеализм в философском смысле, то есть метафизический идеализм, а нечто более общее, – именно всякого рода бегство от «трагизма эмпирической безысходности» в разные «возвышающиеся над действительностью миры», предпочтение всякого рода «возвышающих обманов» бесстрашному опытному анализу, эмпирическим истинам.

Характерно, например, в данном случае его отношение к Базарову.

Употребляя термин «восьмидесятые» годы, мы должны заметить следующее: подобно тому, как принятые литературной критикой понятия «сороковые» годы, «шестидесятые» годы вовсе не отвечают точным хронологическим датам («шестидесятые» годы – это эпоха 1855–1864 гг.), так и «восьмидесятые» годы означают литературный период, не ограниченный десятилетием 1880–1890; к «восьмидесятникам» относится известная часть интеллигенции конца семидесятых годов.

Появление на историческую сцену больших масс дворянской интеллигенции в данную эпоху – факт общеизвестный. Им пользуется А. Скабичевский для объяснения литературы «восьмидесятников». («История новейшей русской литературы», стр. 353).

Объяснение, предлагаемое им, страдает неполнотой и чрезмерной упрощенностью; дворяне-интеллигенты внесли в литературу, по его мнению, струю «гамлетизма» и «сенсуализма»: этим его характеристика дворянской психологии ограничивается. Возрождение художественности не ставится в связь с последнею. С усвоенной им точки зрения, г. Скабичевский постоянно отвлекается в сторону «общих» рассуждений.

При этом всего лишь произведения нескольких писателей восьмидесятых годов объяснены социологически. Остальные «восьмидесятники» являются в его изложении эпизодическими фигурами. Самое же главное – основной тезис объяснения неверен: т. Скабичевский не исходил из характеристики разночинской интеллигенции названной эпохи.

Замечательно, что, отрицательно относясь в своей «Истор. нов. русск. лит.», к писателям восьмидесятых годов, г. Скабичевский становится на реалистическую почву. Но в последнее время, переменив оценку, он покинул эту почву.

С. Венгеров: «Русская литература в ее современных представителях», т. I, стр. 44. В своей защите идеализма С. Венгеров, подобно современным «борцам» за идеализм, в роде г. Бердяева, аргументирует, спутывая два разных понятия: практический идеализм как готовность жертвовать собою за «идею», и идеализм как проповедь бегства от «действительности» в мир «возвышающих обманов».