Читать онлайн «Баланс семилетней метаполитической борьбы». Страница 7

И это означает ничто иное, что наши идеи и ценности нужно будет находить в конце метаполитической борьбы у власти, т. е. во всех социальных функциях. Они тогда образуют основу — возможно, конкурирующих — идеологий и отдельных позиций перед жизнью. Из истории западных обществ нужно вынести следующий урок: решающая власть не на спусковых крючках винтовок, она не профессионально-политической природы; она — власть духовного или культурного вида.

Метаполитика, впрочем, действовала уже задолго до ее теоретического формулирования Грамши. История наших народов усеяна, так сказать, метаполитическими «воронками». Тут достаточно перечитать историю христианства, которое с известным успехом вело настоящую культурную войну против греко-римских, кельтских и германских ценностей между вторым и десятым столетиями. Историк Альбер Матье пишет: «Настоящие революции, а именно те, которые переворачивают не только политические формы и правящий персонал, но и коренным образом изменяют учреждения и передают собственность — эти революции проходят медленно и невидимо, прежде чем они выходят на свет. Французская революция, к примеру, была в течение столетия, если не больше в состоянии приближения!»[18] Скрытыми силами, которые подготавливали эту революцию, были интеллектуальные круги, салоны, а также ложи и клубы. Это они перед свержением королевской власти заложили духовные и идеологические основы противостоящей силы, можно сказать, антиобщества. Они подрывали фундамент политической власти, захватывая в свои руки инфраструктуру культурной власти. Они манипулировали потоком общественного мнения; они манипулировали «современными» идеями и присвоили себе, в конце концов, власть формировать общественное мнение согласно своим идеологическим нормам и философским воззрениям. Они породили молчаливое идеологическое большинство, которое внутри политического большинства заботилось о создании все большей смуты, так как оно все меньше могло выдерживать эту новую социокультурную ситуацию. Гийом Фай видит только в метаполитике единственную возможную стратегию: «С точки зрения исторической социологии будущее принадлежит тем, кто изобретает сегодня новые формы акции и мобилизации, не поддаваясь надеждам на успех в средствах массовой информации или на выборах, которые ни в коем случае не отказываются от политического, но все же пренебрегают профессионально-политическими гонками, которые высказывают свои убеждения, не обязуясь при этом ориентироваться на какой-либо партийно-политический центр. Они определенно на правильном пути: подобно тем интеллектуальным кругам восемнадцатого столетия, которые презирали общественные структуры Ancien régime, успешными, по всей вероятности, будут те политики, которые сегодня пренебрегают структурами профессионально-политического класса. Мы как раз не можем забывать, что и мы в данный момент находимся в «старом режиме»».

Первое метаполитическое воздействие наших идей уже нельзя не заметить. Мировоззренческие и культурные споры в Европе «больше не противопоставляют одних «левых» одним «правым». Они противопоставляют библеизм и неоязычество, космополитизм и укоренение в кровных связях, приверженцев и противников прав человека, «калифорнийцев» и «неоевропейцев». Представителей бывших «правых» и бывших «левых» можно найти в новых распределениях, которые перечеркивают старые профессионально-политические границы и более наполнены смыслом, чем традиционные идеологии. Они как раз и покинули сущность политического».[19] Метаполитика, кроме того, это попытка снова связать друг с другом политическое и религиозное, сущность мирского и священного. Мы должны снова включить в культурную и религиозную сферу специфические ценности индоевропейского мировоззрения (из всех периодов). Эти ценности не могут повлиять на политическую сферу иначе, чем глубоко и всесторонне. Как бы противоречиво это не казалось некоторым, но метаполитика, по сути, это возвращение к политическому через культурное.

В то время, когда политические партии и группировки плодятся все больше, мы рассматривали в качестве веления времени создание партии духа — школы метаполитики. Эта новая мировоззренческая школа должна обосновать предстоящие культурные решения, из которых произойдут политические цели. В этом смысле группа молодых писателей, журналистов и ученых в июле 1980 года основала «Семинар Туле». Несколько лет энергичной борьбы, публикация четырех основных произведений, не меньше, чем двести докладов (в Германии, Австрии, Бельгии, Голландии, Франции и Швейцарии) намного превзошли ожидания, так как эта мировоззренческая партия уже выиграла свою первую значительную битву: а именно укрепление фундамента, на котором должна возникнуть Новая Культура.

Партия духа означает также партию определенной партийной позиции. Уже во втором издании журнала «Элементы» мы подчеркивали, что на трудности Европы мы отвечаем с необходимой предвзятостью ради ее же собственных интересов. В общем климате идеологического безразличия, интеллектуальной несостоятельности, театральной болтовни и духовной смуты мы исследуем различия, по-новому определяем святое, разъясняем и подтверждаем своеобразие народов; мы работаем над путеводными решениями, которые никогда не поймет и не опровергнет никакой унифицирующий разум, так как они берут начало от целевой установки и необходимой для этого чуткости, корни которой проходят сквозь тысячелетия, в которых индоевропейцы отличались их фаустовским поведением. Это поведение основано на структуре ценностей, которая позволила им построить Пантеон, изобрести органическую демократию, основывать империи и сооружать соборы, установить право, создавать технику и дать ответы на вызовы, которые бросает последняя. Мы — провозвестники нового будущего Европы. Мы с полным воодушевлением посвящаем себя гигантским задачам этого столетия, из которого мы выйдем еще больше, еще сильнее, при условии, что мы хотим этого, и что мы разовьем для этого все неиспользованные силы Европы. От Парижа до Вены, и от Лондона до Мадрида мы уже работаем над следующими целями: культурное возрождение Европы; независимость ее политики, дипломатии и экономики; ориентация на неприсоединившиеся страны; культурная война против всех космополитических сил, лишающих людей их корней (главный враг называется «American way of life»); союз со всеми силами третьего мира, которые борются с американско-советскими клещами; определение новых исторических проектов — короче: основание третьей силы, третьего пути, Новой Европейской Империи.

Мы хотим напомнить Европе о том, что ее будущее лежит в наследии Гераклита, Ницше или Сент-Экзюпери, а не в либеральном вранье, которое так успешно научилось ограничивать мышление инстинктом насыщения, набивания брюха. Мы хотим вернуть Европе тот миф, который создал Гамельн, Нюрнберг, Сарагосу, Венецию и Каркассон, чтобы она забыла пацифистскую беготню потребительства калифорнийской замаскированной тепловой смерти. Мы хотим предложить ей империю традиций укорененных в традиции людей, но при этом разрушить концентрационный лагерь однообразного всемирного общества. Не догадывается ли уже Европа, пожалуй, что ее будущее зависит исключительно от ее собственной силы и готовности? Все-таки Европа послала в век Дионисия свою Ариа(д)ну вверх к звездам. Знак богов?

В учредительной фазе этой партии духа «Семинар Туле» решительно дистанцировался от профессиональной политики. «Семинар Туле» снова и снова констатировал, что он работает над созреванием новых ценностей, которые должны вернуть народам Европы их отечество, а именно благодаря повторному укоренению в издревле истинном складе характера, из которого одного лишь и может произойти мощное обновление.

В публичных докладах Гийом Фай каждый раз касается существенных мотивов нашей борьбы и объясняет от имени «Семинара Туле»: «За что и против чего мы вообще боремся? Против атлантической ловушки, за империю, и не только за «нашу» империю, а за империю всех народов мира, самому существованию которых сегодня в целом угрожает материалистический космополитизм, как лицемерного американского проповедника, так и хитрого советского товарища, которые полагают, что смогут упорядочить жизнь по понятиям разума. Когда мы во Франции боремся против мультирасового общества, когда мы в Германии боремся против управляемого стирания нашей исторической памяти и нашего национального величия, мы ведем, как здесь, так и там, одну и ту же борьбу для нашего будущего отечества: Европы. Определенное пламя, которое снова ожило пятнадцать лет назад в сердце Франции, которое пронизывает Италию, Грецию, Бельгию, Испанию, Португалию, Англию и Австрию, наконец-то возрастает до наивысшего горения. Германия окружена пожаром и еще не знает этого. Мы должны открыть ей ее сонные глаза. Давайте же вместе совершим этот труд исторического значения!»