Читать онлайн «Газета Завтра 513 (38 2003)». Страница 16

Это были стерильные, без теней, помещения, озаренные негаснущим млечным светом, казалось бы, не имевшим источника. Все было светом. Светом разума, оснастившего ФСБ изумительными открытиями и изделиями.

Здесь были уникальные подслушивающие и подглядывающие устройства, к числу которых принадлежала натуральная блоха, оснащенная в тульском конструкторском бюро миниатюрным микрофоном. Такая блоха запускалась в волосы или одежду подозреваемого, и агенту оставалось только следовать по пятам "объекта" и записывать его тайные разговоры, включая бормотания во сне, среди которых временами раздавались "охи" и скрежет ногтей по коже, — в момент, когда утомленная слежкой блоха больно кусала "объект".

Тут же были представлены различные экземпляры лобковых вшей с микротелеобъективом. Такая живая камера слежения позволяла снимать самые интимные ситуации в жизни подозреваемого, в моменты, когда "объект" расслаблялся и становился предельно откровенен.

— Между прочим, — Крокодилов протягивал указку к одному из представленных, слабо шевелящихся биороботов, — именно с помощью этой камеры были добыты уникальные съемки голого Генерального прокурора с барышнями из "Метрополя". А также — Министра юстиции, развлекавшегося в бане с девушками. Биоробот устойчив к самым высоким банным температурам, а также к толчкам и встряскам...

Соседнее помещение было секретным отделом "Института русского языка". Здесь разрабатывались методики, позволявшие добиваться колоссального воздействия текстов, когда в русское написание слов незаметным образом добавлялись значки, иероглифы, символы из древних магических рукописей. Они придавали обычной речи колдовскую убедительность или неумолимую разрушительность. Именно так, с добавлением клинописных значков из "Кодекса Хаммурапи", создает свои статьи журналист "МК" Марк Немец, описывающий козни "русских фашистов". Так же, но с включением в кириллицу двух-трех иероглифов из "Книги мертвых", пишет свои обличения журналист Пожаркин, он же — Минкин.

— Эти методики, — любезно пояснял Крокодилов, — мы используем для написания ваших ежегодных посланий, господин Президент. Например, ваше недавнее обращение к Федеральному собранию, вызвавшее всеобщий восторг, включало в себя значки, скопированные с могилы последнего царя майя, а также некоторые символы Каббалы, встроенные в ваше обещание сделать Россию великой...

"Счастливчик" вспомнил, как недавно зачитывал в Кремле свое ежегодное послание, и во время чтения вдруг ощутил во рту трупный запах. А также другой момент, когда внезапно его охватило безумие, и захотелось запустить туфлей в чванливую физиономию лидера ЛДПР.

— В этой лаборатории мы реализуем новейшие открытия в области психологии толпы, — любезный Крокодилов вел посетителей в следующее помещение, своей чистотой и изолированностью напоминавшее инфекционный бокс. Демонстрировал миниатюрный переносной передатчик направленного действия, куда вставлялся лазерный диск с записями Аллы Пугачевой. Облучатель направлял песню Аллы Борисовны на скопление людей — на агрессивную толпу или антиправительственную манифестацию, при этом незаметно кодируя песню ревом бегемота, кашлем туберкулезного больного или выступлением в Думе Жириновского. Толпу, еще минуту назад наглую и агрессивную, охватывал необъяснимый ужас. Роняя транспаранты, бутылки с зажигательной смесью и партбилеты, она начинала разбегаться, освобождая милицию и ОМОН от применения водометов и резиновых дубинок. Такое исполнение известной певицы действовало на психику протестно настроенной толпы необратимо. До конца дней демонстрантам снились кошмары, рев динозавра в реликтовых папоротниках и хвощах.

— Именно таким способом удалось погасить недавние беспорядки, затеянные на стадионе "красными ватагами" и "скинхедами". Под песню Аллы Борисовны "Мадам Брошкина" были ликвидированы "Предводитель" и "Фюрер", — докладывал Крокодилов.

Он показывал стенд с баночками красок и специальным смесителем, позволявшим добиваться тончайших оттенков цвета. Такими, тонко подобранными красками, добытыми из хитина насекомых, раскрашивались заборы, общественные туалеты, киоски, фасады домов, основания фонарных столбов, а также лица и мысли жителей небольших среднерусских городков, где давно отключили газ, электричество, не работали канализация и отопление, а жилищно-коммунальное хозяйство находилось в безнадежно-аварийном состоянии. Раскрасив определенные места в городе примерно за неделю до выборов, власти добивались того, что жителей охватывало тихое помешательство. Погибая от недоедания, утопая в нечистотах, с сосульками на носах, все, как один, шли к избирательным урнам и голосовали за "партию власти", что не укладывалось ни в какие законы психиатрии.

— Мы уже подобрали расцветку для "Колосса Московского", согласовали ее со скульптором Свиристели, и можно не сомневаться во всеобщем народном ликовании, — скромно сообщил Крокодилов.

Все это не поражало воображение "Счастливчика". Об этом он знал или догадывался, участвуя в спектаклях неутомимого "Модельера", каждый из которых являл чудо режиссуры, магии и научного манипулирования зомбированными массами. Тайна, на которую намекал "Модельер", отсутствовала. Не стоило отвлекаться от утренних водных процедур и встречи с духовником-стеклодувом Тихоном ради этих, вполне банальных безделиц. Он хотел, было, сказать об этом "Модельеру", но набрался терпения и промолчал.

— Здесь вы узнаете секрет так называемых "нераскрытых общественно-значимых убийств", — Крокодилов сопроводил их в помещение, своей прохладой, рядами столов и легким запахом формалина напоминавшее анатомический театр.

На столах, чуть белых от инея, лежали жертвы известных на всю страну "заказных убийств".

Здесь был телеведущий с эффектными усами и изящными очками, застреленный в подъезде своего богатого дома. Щуплый, милый на вид журналист, разорванный на клочки заминированным кейсом. Известный банкир, сожженный радиацией, которая все еще пребывала в его желтом, окостенелом теле, о чем свидетельствовал тикающий "счетчик Гейгера". Молодой и благородный, как лорд, с законсервированным румянцем, вытянулся на столе вице-мэр Петербурга. Оппозиционный генерал, герой Чеченской войны нехорошо оскалил стиснутые в последней муке зубы. Словно спала, вздымая высокую грудь и наивно разведя ноги в стоптанных туфлях, женщина-демократка, которую все еще оплакивала Дума, и чей красноватый, индюшачий нос долгие годы символизировал прогрессивные преобразования общества. Рядом, чем-то похожий на мертвого дельфина, навек затих другой депутат-либерал, бросивший когда-то перчатку брутальному Министру обороны, на которую тот просто наехал танком.

Все они, "жертвы нераскрытых убийств", озаренные мертвенным белом светом, напоминали посетителей солярия, дремлющих под прозрачными колпаками. И тут же, рядом с каждым, стояли фотографии в рамках, на которых были запечатлены исполнители "нераскрытых убийств". Симпатичные молодые люди с открытыми лицами, какие изображались на советских молодежных плакатах. Некоторые с офицерскими погонами. Некоторые в камуфляже без знаков различия. И у всех были правительственные награды. У того же, кто застрелил из снайперской винтовки женщину-демократку, на груди красовалась Звезда "Героя России".

— У вас может возникнуть законный вопрос, — тонко улыбнулся Крокодилов, — над кем рыдали в многолюдных погребальных процессиях? Над кем установлены надгробия с трогательными эпитафиями? Отвечу. Над точными восковыми копиями покойных. В этом профессионализм нашей системы...

— Послушай, — обратился "Счастливчик" к "Модельеру", который, созерцая экспонаты, был исполнен тихого ликования, — и за этим ты меня сюда звал? Все это мне известно. Все твои жуткие и великолепные спектакли, каждому из которых мог бы позавидовать Нерон или Калигула. Но с этим теперь покончено. Больше не будет крови. Не будет "нераскрытых заказных убийств". Ты должен уйти в отставку.

— Наберись еще немного терпения, — ответил "Модельер", лицо которого вдруг стало беспощадным. — Мы осмотрели отделы "А" и "Б", которые, как ты знаешь, сидели на трубе. Теперь же мы попадем в "святая святых", — в отсеки "Альфа" и "Бета". Там ждет тебя Тайна...

Они оставили Крокодилова. Прошли сквозь несколько стальных дверей с электронными замками, откликавшимися на звуки шаманских камланий, которые искусно издавал "Модельер". Миновали преграду из лазерных лучей, среди которых трепетал хрустальный шарик, погасший, как только "Модельер" прочитал стих из Торы. И оказались в огромном кубическом пространстве, где повсюду переливался бело-голубой мрамор и по стенам блуждали едва различимые письмена, напоминавшие прозрачные водяные знаки. Помещение было похоже на древний саркофаг, где они вдруг очутились, произнеся волшебное ключевое слово.