Читать онлайн «Газета Завтра 932 (39 2011)». Страница 14

Потеря основных российских рынков сельскохозяйственной и промышленной продукции при невозможности пробиться на другие рынки — нанесет мощнейший удар по украинскому хозяйству.

Разрыв кооперационных связей с Россией в сфере средних и высоких технологий ударит по Украине еще сильнее и болезненнее, чем по России. Причем "незалежный" опыт показывает, что переключить эти связи на Запад просто невозможно (прежде всего потому, что ни Европе, ни США это не нужно).

20 лет общения с западными странами как по отдельности, так и в рамках ЕС показал, что никакого хорошего места на мировых рынках для украинской продукции они давать не намерены, и что любые диалоги заканчиваются обещаниями больших "пряников" в далекой перспективе и встречными требованиями всё более крупных и всё более болезненных для Киева уступок.

На Украине, похоже, зреет (пока, увы, в узких кругах) понимание того, что для Запада она "расходный ресурс", нужный лишь в качестве тарана для ослабления (и, желательно, развала) России. Если и когда эта задача будет решена, — обо всех прошлых и нынешних обещаниях "пряников" немедленно забудут.

Никому на Западе (да и вообще в "цивилизованно-рыночно-демократическом" зарубежье) сильная Украина не нужна. Более того, только при условии слабости Украины "сильные мира сего" получат возможности наиболее прибыльно "утилизировать" украинские ресурсы — благодатные почвы, развитую инфраструктуру, промышленный и демографический потенциал.

И потому слабую — и оторванную от слабой России — Украину будут "палить" в первую очередь. Власть — любую власть — подвергнут обструкции и прессингу за "нарушения демократии". Олигархов — "раскулачат", обвинив в коррупции, теневых сделках и других способах незаконного обогащения. Народ лишат даже сегодняшнего крайне скромного уровня жизни и самой необходимой социальной защиты в виде пенсий, стипендий, пособий. Если западные элиты сейчас это начинают проделывать с собственным населением, то с чего им церемониться с какими-то украинцами?

НЕТ НИЧЕГО ПРАГМАТИЧНЕЕ ВЕРНОЙ СТРАТЕГИИ

И в Москве, и в Киеве уже немалая часть властной и экономической элиты понимает, что в одиночестве в новом сумасшедшем мире прожить невозможно. И прислоняться к кому-то надо, хотя бы экономически. То есть так или иначе в какие-то союзы входить, с кем-то и на каких-то условиях договариваться и объединяться.

Но объединение элит никогда не происходит "просто так". Объединяясь, приходится чем-то делиться. Суверенитетом, властью, собственностью. И мучительно договариваться о позициях и "квотах решающих голосов" во всех этих важнейших сферах.

Делиться элитам никогда не хочется, и объединяются они только перед лицом общих вызовов и угроз. То есть при острой — причем именно взаимной! — нужности. Тогда элиты договариваются и объясняют своим народам как содержание этих вызовов и угроз, так и преимущества, которые дает объединение.

Сегодня в мире так или иначе пытаются объединяться почти все. И дело в том, что во все времена независимый государственный субъект (то есть страна, достаточно автономная в смысле самообеспечения жизненно важными ресурсами и способная за себя постоять в военной, экономической и политической конкуренции) должен был иметь минимальную "критическую массу". Включая количество населения, масштабы контролируемой территории с ее природными ресурсами, а также наличие технологий конкуренции с другими субъектами.

Три тысячи лет назад, при тогдашнем уровне технологий, средств транспорта и т.д., независимой в указанном выше смысле могла быть страна с населением несколько миллионов человек и территорией греческого Пелопонесса. В начале ХХ века минимальным "условием независимости" было население страны в 40-50 миллионов человек.

А к началу XXI века таким условием стало население в 400-500 миллионов человек. И эта цифра — не чье-то идеологическое измышление, а постоянно обсуждаемый в мировой науке факт. Причина — во взрывном повышении экономической, политической, информационной, технологической и т.д. "связности" мира. В той самой глобализации. Сегодня — прежде всего экономической глобализации, в условиях которой конкурентоспособность определяется размерами контролируемого страной рынка, то есть количеством потенциальных покупателей производимого товара.

В экономической теории это "на пальцах" объясняют эффектом повышения ценовой конкурентоспособности за счет увеличения масштабов производства. Не случайно авторы концепции Евросоюза подчеркивали, что хотят создать общий рынок с объёмом спроса в 400 миллионов человек. И не случайно в мировых рейтингах конкурентоспособности, которые составляют международные организации и рейтинговые агентства, страны и альянсы разделяют на группы с разным количеством населения (например, до 10 млн. чел., до 100 млн. чел, более 100 млн. чел). Иначе их просто невозможно сравнивать.

Но в нынешнем мире, начинающем угрожающе бурлить конфликтами, — населением определяется не только экономическая конкурентоспособность. При малом населении невозможно собрать "независимый" научно-инженерный потенциал, обеспечивающий возможность создания высоких (в том числе, военных) технологий, невозможно накопить инвестиционный ресурс для реализации крупных проектов, невозможно собрать бюджет, позволяющий содержать качественное образование, здравоохранение, систему социальной защиты, а также создать и вооружить эффективную армию.

В этих условиях все серьезные мировые элиты понимают, что эпоха конкуренции в духе "ничего личного, только бизнес", — кончается. Начинают это понимать и российские, и украинские элиты. Не все, но начинают понимать.

И тогда приходит осознание, что между нашими странами, недавно бывшими частями единой (сначала царской, а затем советской) империи, — слишком много "личного", и этим нельзя пренебрегать. Приходит воспоминание, что эту империю создавали, обустраивали, обороняли вместе, что она — общая, и что от этого наследства глупо отказываться. Что в это общее наследство входят единый язык общения, очень близкий менталитет, единый исторический опыт, гигантский массив человеческих (семейных и дружеских), технологических, производственных, научных, культурных, религиозных и прочих связей, которыми пробрасываться преступно.

И в Москве, и в Астане, и в Минске, и в Киеве начинается осознание того, что если объединить население и рынки, то, конечно, 400 миллионов человек не будет, но примерно 220 миллионов наберется, а это уже немало. Плюс природные ресурсы. Плюс научно-инженерный потенциал. Плюс технологические цепочки и производственные связи. Плюс почти нулевые культурно-психологические барьеры и единый язык общения… Плюс неплохо образованная рабочая сила со сравнительно невысокими потребительскими запросами… Да ведь почти нигде в мире таких конкурентных преимуществ, вроде бы, и нет!

Конечно, осознание всего этого происходит трудно. И дело, прежде всего, не в исторических счетах имперской (в том числе, советской) эпохи.

Дело и в той самой "тактической прагматике" элит ("только бизнес, и ничего личного"), которая на постсоветском пространстве была знаменем прошедшего двадцатилетия, и которая пока вовсе не избыта.

Дело и в том, что как для российских, так и для украинских элит признать необходимость интеграции — значит поставить под сомнение весь свой наработанный за 20 лет политический капитал: правильность решения о развале СССР и обретении "независимости".

Дело и в том, что за интеграцию надо платить, и платить много. Воссоздавать сложнее, чем разрушать. Воссоздавать придется с отчетливым пониманием, что процесс "развода" уже зашёл — особенно на Украине — далеко. И что слишком уж цивилизованным этот развод с обеих сторон — и российской и украинской — назвать нельзя. Воссоздавать придется с пониманием, что снова становиться в позицию "хитрого торга" или коммерческого "выкручивания рук" — неконструктивно. Что это — при соотнесении газовых прибылей/убытков отдельных "хозяйствующих субъектов" в 3-4 млрд. долл. в год с гигантскими экономическими, геополитическими и прочими потерями от разрыва отношений — в прямом смысле слова глупо и непрагматично.

При этом нужно честно осознавать, что и внутреннее сопротивление в обеих республиках ("только бизнес"), и внешнее сопротивление — будут очень мощными. США — при любых администрациях — признают справедливость давнего тезиса Збигнева Бжезинского о том, что независимая антироссийская Украина является главной гарантией невозможности воссоздания сильной "имперской" России. Европе, при всех ее противоречиях с США, нужны слабая Украина и слабая Россия как послушные сырьевые и производственные придатки экономики ЕС.