Читать онлайн «Эксперт № 26 (2013)». Страница 4

Новый председатель Банка России Эльвира Набиуллина выступает за разумную преемственность политики регулятора

Фото: ИТАР-ТАСС

Если с точки зрения такого широкого подхода к инновациям посмотреть на период 1999–2008 годов, то мы увидим, что нашей инновацией, приведшей к колоссальным для того времени накоплению нового капитала и скорости роста богатства нации, был осмысленный системный и масштабный выход на мировой рынок углеводородов. Как известно, за этот период объем экспорта нефти и газа вырос в два с половиной раза, существенно превзойдя уровни советского периода. Вы скажете: нам повезло. Без везения, то есть без подходящей конъюнктуры, экономические системы вообще не меняются и не растут. Идти против спроса невозможно. Искусство и работа капиталиста заключаются в том, чтобы, уловив ветер, построить организацию, способную двигаться в этом направлении. Вот представим себе, что сегодня возникнет масштабный спрос на воду — мы сможем его использовать?

Инновационный взрыв должен быть подготовлен и поддержан, иначе он не происходит. Россия была готова к росту спроса на углеводороды, потому что у нее были более или менее мощные компании (собранные до 2000 года), потому что они получили мощную дипломатическую и политическую поддержку государства, они получили налоговые льготы, их поддержал финансовый, в том числе фондовый, рынок, развивалась система трубопроводов, отсекались посредники (Украина). Бенефициары того цикла известны, но выиграла и вся экономическая система. Однако любая экономическая волна исчерпывается, исчерпалась и эта. Новый цикл может начаться только на базе других инноваций (в широком смысле).

Настоящий момент

Чтобы понять, что является стержнем нового цикла роста, надо оглядеться и, с одной стороны, заметить те компании, которые уже сегодня являются носителями капитала с высокой производительностью, а с другой — увидеть, имеется ли у них потенциально большой рынок сбыта. На наш взгляд, сегодня все это уже очевидно, причем, судя по элитным баталиям вокруг транспортной инфраструктуры, системы ЖКХ, рынка недвижимости, строительства промышленных сооружений, это очевидно не только нам. Оставив в стороне войну элит за возможность поучаствовать в этой волне, отметим, что на уровне передового частного капитала мы видим в этих секторах огромные резервы эффективного роста. За последние годы компании, работающие в области строительства дорог, жилья, производства строительных материалов, создания материалов для обновления системы ЖКХ и даже инжиниринговые компании, занимающиеся строительством промышленных объектов, изменились принципиально. Лидеры владеют новейшими в мировом измерении технологиями или имеют к ним доступ, они эффективны с точки зрения менеджмента, быстро растут и по капиталу, и по выпуску. Формально перед ними огромный рынок сбыта — нам нужна модернизация всего перечисленного. Этот рынок столь огромен, что ни один из лидеров не может претендовать даже на его половину или на треть. Их технологические решения так или иначе будут тиражированы другими игроками, что приведет к общему росту производительности труда и капитала в новой волне. Проблем две. Первая: эти технологические лидеры лишь в исключительных случаях играют хоть какую-нибудь роль при обсуждении стратегии развития рынка. Вторая: раскрутка спроса на инфраструктуру — задача, которую невозможно решить без бюджета, разных форм федеральных займов и развития системы концессий. И если по последнему направлению работа ведется, то использование бюджетных и кредитных для государства денег жестоко оспаривается неолиберальными экономистами. Но иначе ничего не получится. Эта новая волна роста не может быть начата без масштабного участия государства. Как не была бы, например, начата американская волна роста 1980-х годов. Нам скажут: просто Рейган снизил налоги… Конечно. А плановая экспансия американского капитала в развивающиеся рынки? А огромные госзаказы еще начинающему «Майкрософту»? И в 1960-е были системные решения в виде программ строительства жилья и дорог. Частный капитал участвовал в этом и преуспевал, но без государственного, а иногда, как в случае с экспансией в развивающиеся рынки, и межгосударственного решения дело не обошлось. Так что то, чего сегодня хотим мы, это лишь первый опасливый шаг на пути к освоению методов нормальной современной политики развития.      

Схема

Труд - капитал

Александр Ивантер

Наша экономика не перегрета и имеет резервы для ускорения роста, считает помощник президента Андрей Белоусов

Андрей Белоусов

Фото: ИТАР-ТАСС

Дискуссии в экономическом блоке правительства и в ЦБ о мерах по стимулированию экономического роста имели заметную переломную точку в апреле, на совещании у президента в Сочи. До этого момента обсуждение носило более или менее академический характер: как нам подняться с траектории темпов роста в 3–4% годовых, ускорившись до 5–6%, как подправить «бюджетное правило», чтобы иметь возможность отщипывать часть средств из Фонда национального благосостояния (ФНБ) не в 2017 году, а уже в 2014-м и т. д.

Однако экономическая реальность заставила приземлить и конкретизировать дискуссию. Макроэкономические итоги первого квартала не порадовали. Промышленное производство балансировало около нуля, грузоперевозки и экспорт сократились почти на 5%, рост ВВП составил скромные 1,1%. Затем Росстат увеличил оценку до 1,6%, однако стало ясно, что никаких 3–4% роста мы в этом году не получим — Минэкономразвития понизило годовой прогноз до 2,4%, сопроводив его к тому же рядом оптимистичных оговорок (подробнее см. «Ускорение как инженерная задача» в «Эксперте» № 17–18 за 2013 г.). Именно на сочинском совещании тогдашний глава МЭР Андрей Белоусов впервые обозначил два фундаментальных препятствия росту: тяжелый, переукрепленный рубль, экстраординарно дорогой кредит и избыточно жесткая бюджетная консолидация, — а президент Путин поручил правительству подготовить конкретные предложения по стимулированию хозяйства.

С тех пор прошло еще несколько циклов обсуждения животрепещущих вопросов экономической политики. Удалось ли членам кабинета и представителям денежных властей выработать единую позицию? Приняты ли какие-то решения по ускорению роста? Каковы сегодня наиболее тугие дискуссионные узлы? Эти вопросы г-н Белоусов уже в ранге помощника президента по экономическим вопросам согласился обсудить с «Экспертом».

— Дискуссии продолжаются, точки над i не расставлены. Не могут договориться не только чиновники — споры продолжаются и в экспертном сообществе.

— Обозначьте, пожалуйста, позиции сторон.

— Первая позиция состоит в том, что российская экономика вышла на некие пределы производственных возможностей, свидетельство чему — низкий уровень безработицы и высокий уровень загрузки производственных мощностей. Исходя из этого тема ускорения роста связана с долгосрочными структурными мерами — технологической модернизацией, отладкой рыночных институтов, улучшением инвестиционного климата и так далее, а любые бюджетные и денежно-кредитные стимулы бесполезны и даже вредны, так как грозят нарастанием инфляции.

Вторая позиция исходит из того, что торможение нашей экономики обусловлено сочетанием внешних конъюнктурных факторов (рецессия в Европе, замедление Китая) и действий правительства и денежных властей, то есть в существенной степени подлежит оперативной корректировке, прежде всего за счет снижения процентных ставок по банковским кредитам.

— Насколько я понимаю, вам ближе вторая трактовка. А какие у вас контраргументы для сторонников теории перегрева? Кстати, ваш преемник на посту главы МЭР Алексей Улюкаев является одним из убежденных сторонников именно этой точки зрения.

— Резервы эффективно используемых производственных мощностей в обрабатывающей промышленности — именно эффективно используемых, на которых может производиться конкурентоспособная продукция, — составляют 5–10 процентов от величины располагаемой мощности. Это означает, что существуют краткосрочные резервы повышения производительности труда за счет дозагрузки этих мощностей. Об этом свидетельствует и предкризисный период, когда в отдельные годы у нас производительность труда росла на 5–6 процентов.