Читать онлайн «Газета Завтра 491 (16 2003)». Страница 19

У Ленина — утопия, у Чан Кайши — утопия, у Мао Цзэдуна — утопия… . Не слишком ли много утопий для одной книги? За плечами авторов исследования — ни одного реального дела, ни успешного, ни провального. Так что можно хлопать по плечу великих. Post Scriptum.

Слово "успехи" в применении к соцстранам, в том числе и к СССР, авторы пишут в кавычках. Советская власть за двадцать лет вывела Россию на уровень второй сверхдержавы мира. Видимо, в отместку за то, что не приходится лизать сапоги господам нордической расы, а преподавать в одном из лучших университетов мира, выстроенном Советской властью, — меликсетовы оплевывают эту власть.

Да, после свержения маньчжурской династии в Китае установилась власть милитаристов, а в 1949 году — коммунистов. Неудачу китайской "демократии" авторы объясняют слабостью буржуазии. А где она была сильной в первый период буржуазной революции? В Чехии чашники победили руками таборитов, а потом предали их. В Англии буржуазия победила мечами левеллеров, а потом предала их. Во Франции буржуазия победила руками якобинцев, а потом… Здесь не особенность Китая, а общее правило: победа руками народа, потом — усмирение народа военной диктатурой, а для приручённого уже зверя годится т. н. "представительная демократия".

Как великое открытие преподносится цикличность развития Китая, присущая будто бы ему одному. Думаю, эту цикличность заметили ещё древние. А разве история других стран — Древнего Египта, Древнего Рима, современной цивилизации — прямая линия?

Да, есть цикличность в развитии Китая. Но чем она вызвана? Ведь возникла она не сразу, а только после образования империи. Что всё-таки менялось в великой стране, несмотря на цикличность? Ведь Китай времён Цинь Шихуанди — это не Китай времён династии Тан, при Минах он снова другой, и совсем другим он вступил эпоху преобразований, начавшуюся опиумными войнами. Вы думаете, авторов интересуют эти вопросы?

Помимо цикличности, Китай и Индия — единственные страны, сохранившие историческую преемственность со времён древности. Что обеспечивало устойчивость исторической традиции Китая, не получится ли так, что с исчезновением цикличности исчезнет и устойчивость, чем расплатится Китай за нынешнее быстрое развитие — даже постановки этих вопросов в книге нет.

Крейн Бринтон говорил, что великим революциям предшествует период деградации традиционных господствующих классов. После победы для революции характерно правление умеренных, а затем правление экстремистов, чей экстремизм заканчивается террором. На смену им приходят люди более практичные, они возвращают общество в фазу, известную по истории Французской революции под именем "термидора". События на площади Тяньаньмэнь (4 апреля 1976 года) и государственный переворот 5 октября 1976 года означали конец революции и торжество термидора. Последний же съезд правящей партии Китая, именующей себя "коммунистической", решил допустить крупную буржуазию не только в партию, но и в Политбюро. Чего не отметил в своём анализе революции Бринтон? Того, что следует за термидором.

А за термидором, как показывает опыт истории, следует краткий подъём экономики, за который расплачиваться приходится разложением внутренних связей в обществе. А разложение это ведёт, после краткого подъёма, к неизбежному краху. Стоит ли, в свете этого, надеяться на Китай как противовес "новому мировому порядку" и идти по китайскому пути? И не являются ли упования патриотов на "китайскую модель" преобразований очередной иллюзией, от которой через два десятка лет не останется и следа? Время покажет.

22 апреля 2003 0

17(492)

Date: 23-04-2003

Author: Евгений Лукьяненко, журналист, лауреат Международной премии им. В. Винниченко Украинского фонда культуры

УКРАИНА КАК ВЕДОМСТВО

Право, у каждого политического строя, как у разных живых существ, свой особенный язык: один — у демократии, другой — у олигархии, а еще иной — у монархии.

Платон

А какой же тогда язык в современном государстве Украина? Скорее всего — океанический. Это стало понятно уже несколько лет тому назад, когда мыслящие люди Украины начали сравнивать наш, можно сказать, виртуальный, абсурдистский "правопорядок" и режим, с системой придуманного Джорджем Оруэллом государства Океания (в его романе-антиутопии "1984"). Правда, речь шла тогда о точной аналогии одного из ведомств — их и нашего "министерства правды". У нас оно было закамуфлировано под министерство информации во главе с Зиновием Куликом.

Прошло немного времени. В результате перманентного реформирования министерств и ведомств (создание — перестройка — ликвидация — восстановление — объединение — разделение) чего-то одиозного, как того же куликовского мининформа, уже и не стало, а что-то новое, не менее одиозное, на "систему государственного управления" наросло.

Взять, к примеру, короткую историю наследника "министерства правды" — Государственного комитета информационной политики, телевидения и радиовещания Украины. Всеобъемлющая информационная политика почему-то была отнесена к ведению органа, который не входит в состав правительства, и в конце концов соотнесена лишь с электронными СМИ. Недавно Конституционный суд признал незаконным такое президентское новаторство. Ну и что? Президент исправил положение: привел название Государственного комитета в соответствие с конституционным: Государственный комитет телевидения и радиовещания. И все. В ведении нового комитета — Гостелерадио — остались не только собственно радиовещание и телевидение, но и печать, издательское дело, полиграфия...

Одним словом, если идти дальше за логикой сравнений и параллельно очертить контуры авторитарной ведомственной системы выдуманной Океании и очертания современного украинского режима, а потом наложить одно на другое, получим, по существу, почти полное совпадение графико-содержательных схем.

Что же это такое по своей фактической сущности — "ведомственное государство Украина"?

Наверное, ни на что в реальном цивилизованном мире это не похоже. Удивительное подобие — только именно фантастической антиутопической системе Океании. Согласно Конституции (ст. 1,2,5), принципы Украины декларативно другие — "суверенная", "независимая", "демократическая", "социальная", "правовая", "унитарная", "республика", "народная" (согласно провозглашенному носителю суверенитета). На самом деле все не так. Это даже невооруженным глазом видно.

Наше государство, вернее его власть, чаще всего называют авторитарным или диктаторским, имея в виду настоящие устремления и учитывая практику деятельности нынешнего президента и его многоэтажной клановой вертикали. Думаю, это неточное определение.

Если соответствующим образом оценить целевые установки авторитаризма или диктатуры в сегодняшнем украинском варианте, их методы, сердцевиной которых на всех уровнях стал ведомственный произвол, и из-за этого мизерный объем возможностей контроля и конструктивного влияния высшей власти (президента) на государственно-политический процесс, то выходит совсем иная системно-политическая графика. В центре ее — ведомство, самоуправляющееся, своевольное и очень часто малокомпетентное, бездеятельное — что касается обеспечения общественного или хотя бы отраслевого прогресса.

Одним из подтверждений того, что ведомства не становятся эффективными инструментом конструктивного государственного управления или регулирования, что они необходимы только как база, поддерживающая нынешний государственно-политический режим, стало постоянное, особенно активизировавшееся при Кучме нагромождение однотипных, параллельных ведомств. Есть, к примеру, широкопрофильный Государственный комитет телевидения и радиовещания (его функции, как уже отмечалось, даже шире названия), есть Комитет Верховной Рады по вопросам свободы слова и информации, есть Национальная Рада Украины по вопросам телевидения и радиовещания. Спрашивается: для чего создавать еще какое-то надведомство? Для чего оно, когда Гостелерадио возглавил, наконец, умный и настойчивый И.С. Чиж с его стремлением действовать четко в соответствии с Конституцией на благо демократического и динамичного развития информационной сферы? Зачем еще что-то придумывать, если после Александра Зинченко, нацеленного на решение собственных (в информационной сфере) интересов, парламентский комитет Верховной Рады, как и было при В. Понедилко и И.Чиже, вроде возвращается на конституционные позиции защиты свободы слова и развития сферы информации?

Думаю, именно потому, что эти люди настроены заниматься конституционными, направленными на благо общества делами, а не всякими (конституционными и неконституционными) интересами главы государства персонально и его администрации во главе с Медведчуком, и возникает надведомство — главное управление информационной политики в администрации президента. Ведомство с уже печально известными в обществе "мониторингами" и "темниками".