Читать онлайн «Эксперт № 01-02 (2014)». Страница 28

Коллинз Рэндалл. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. — 1280 с.

Анашвили Валерий, главный редактор журнала «Логос»

Попробуйте воспринимать капитализм, как он есть

Жижек Славой. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии.

Славой Жижек, словенский философ, которого — в силу его невероятной межконтинентальной подвижности, с непрерывными университетскими курсами и публичными лекциями, — сегодня лучше определять как «философа планеты Земля». На данный момент Жижек автор 38 книг, хотя не исключено, что, пока этот номер «Эксперта» был в типографии, он выпустил еще парочку новых.

Славой Жижек — выдающийся автор, который умудряется столь виртуозно передать мысли бесконечных интеллектуальных персонажей, наводняющих его книги, что никогда (никогда!) не понятно, действительно ли так говорил Аристотель (Кант, Хайдеггер, Лакан, Деррида, Рансьер, Дэвид Линч, Терминатор, Дональд Дак и другие) или это лишь мнение самого Жижека об их мыслях, точнее, его представление о том, как могли бы (или должны были бы) эти мысли выглядеть.

yandex_partner_id = 123069; yandex_site_bg_color = 'FFFFFF'; yandex_stat_id = 3; yandex_ad_format = 'direct'; yandex_font_size = 0.9; yandex_direct_type = 'vertical'; yandex_direct_limit = 2; yandex_direct_title_font_size = 2; yandex_direct_header_bg_color = 'FEEAC7'; yandex_direct_title_color = '000000'; yandex_direct_url_color = '000000'; yandex_direct_text_color = '000000'; yandex_direct_hover_color = '0066FF'; yandex_direct_favicon = true; yandex_no_sitelinks = true; document.write(' sc'+'ript type="text/javascript" src="http://an.yandex.ru/system/context.js" /sc'+'ript ');

Собственно, на этом рецензию можно было бы и закончить, добавив лишь, что «Щекотливый субъект» — единственная книга автора, где почти нет анекдотов и где цитаты почти соответствуют оригиналу, и уточнив, что эта книга обязательна к прочтению, настолько она хороша. Ведь Жижек — это всегда кипение, бурлеск и протуберанцы. Его невозможно подровнять секатором, превратив в аккуратный, компактный куст небольшой и содержательной рецензии. На провал обречена и нижеследующая попытка.

Почему все-таки «субъект»? Почему Жижек встает на защиту картезианского субъекта, против которого ополчились все: «постмодернистский деконструктивист (для которого картезианский субъект является дискурсивным вымыслом, эффектом децентрированных текстуальных механизмов) и хайдеггерианский сторонник мышления бытия (подчеркивающий необходимость «преодоления» горизонта современной субъективности, наивысшим воплощением которой служит нынешний разрушительный нигилизм); когнитивный ученый (пытающийся эмпирически доказать, что никакой уникальной сцены самости не существует, а есть только столпотворение соперничающих сил) и глубинный эколог (обвиняющий картезианский механицистский материализм в том, что он предоставил философское основание для безжалостной эксплуатации природы); критический (пост) марксист (настаивающий на том, что иллюзорная свобода буржуазного мыслящего субъекта укоренена в классовом делении) и феминистка (которая замечает, что якобы бесполое cogito — это на самом деле мужское патриархальное образование)». Всем знаком бородатый анекдот о сумасшедшем, который считал себя зернышком; после того как его наконец вылечили и отпустили домой, он сразу же вернулся в психушку, объяснив врачу причину своего страха: «Я встретил по дороге курицу и испугался, что она склюет меня!» В ответ на удивленное восклицание врача: «Так в чем теперь проблема?! Ты же знаешь, что ты не зернышко, а человек, которого курица склевать не может!» — сумасшедший сказал: «Да я-то знаю, что я больше не зернышко, но курица- то этого не знает ...» Эта история, замечает Жижек, бессмысленная на уровне фактической реальности, где ты либо зернышко, либо нет, оказывается вполне осмысленной, если заменить «зернышко» некой чертой, которая определяет нашу символическую идентичность.

Загадочность этого момента Жижек иллюстрирует случаем, который произошел во время последней предвыборной кампании в Словении, когда к члену правящей политической партии подошла старушка из его избирательного округа с просьбой о помощи. Она была уверена, что номер ее дома (не стандартное 13, а 23) приносил ей неудачу — в тот момент, когда дом получил этот новый номер из-за какой-то административной реорганизации, на нее обрушились несчастья (ее ограбили, ураган сорвал крышу, стали донимать соседи), — поэтому она попросила кандидата договориться с муниципальными властями об изменении номера дома. Кандидат спросил старушку, почему она не сделала этого сама. Почему она просто не закрасила его или не заменила табличку с номером дома, например добавив еще одну цифру либо букву (скажем, 23а или 231 вместо 23)? Старушка ответила: «Да я пыталась это сделать несколько недель назад; я сама заменила старую табличку новой с номером 23а, но это не сработало : невезенье не прекратилось; его нельзя обмануть, все должно быть сделано как следует, соответствующим государственным учреждением». «Он», которого нельзя обмануть, — это лакановский большой Другой, символический институт.

«В этом и состоит символическая действенность: она связана с минимумом “овеществления”, из-за которого нам, всем, кого это касается, недостаточно знать некоторый факт, чтобы он стал действенным, — “он”, символический институт, также должен знать (“зарегистрировать”) этот факт, чтобы появились его перформативные следствия. В конечном итоге “он”, конечно, может быть воплощен во взгляде абсолютного большого Другого, самого Бога». Субъект возникает лишь тогда, когда Другой на него смотрит, лишь в ответ на «окрик» Другого, а это значит, что сборка ложно (но привычно) понятого субъекта возможна лишь внутри больших нарративов, внутри идеологии. За освобождение этого субъекта и борется Жижек. «Субъект» Декарта способен освободить нас от желаний, навязанных идеологией, от постоянного влечения к недостижимому «возвышенному объекту».

«Если вы спросите меня под дулом пистолета, что я хотел бы сделать, я отвечу, что на самом деле мне хотелось бы актуализировать Гегеля», — как-то раз признался Жижек в интервью журналу «Логос». По отношению к этой книге он мог бы признаться в ином грехе: в желании актуализировать чистого картезианского субъекта, свободного от идеологии и критически воспринимающего капитализм.

Жижек Славой. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии. — М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2013. — 528 с.

Любарский Георгий

В последние годы в России издается огромное количество качественной научно-популярной литературы. Вот книги, на которые обязательно стоит обратить внимание

Мы хотим знать, как устроен мир: для ориентации в нем, из любопытства, чтобы не было страшно, просто чтобы знать, чтобы использовать, для помощи в работе — по массе причин. Однако сил разобраться во всех науках самостоятельно нет ни у кого. И все мы, независимо от квалификации и образования, чтобы воспринять данные новых для себя областей знания, читаем популярные книги. У нас нет другого выхода: прочесть за год десятки тысяч книг на английском языке, а именно такими объемами измеряется наука, не в силах никто.

yandex_partner_id = 123069; yandex_site_bg_color = 'FFFFFF'; yandex_stat_id = 3; yandex_ad_format = 'direct'; yandex_font_size = 0.9; yandex_direct_type = 'vertical'; yandex_direct_limit = 2; yandex_direct_title_font_size = 2; yandex_direct_header_bg_color = 'FEEAC7'; yandex_direct_title_color = '000000'; yandex_direct_url_color = '000000'; yandex_direct_text_color = '000000'; yandex_direct_hover_color = '0066FF'; yandex_direct_favicon = true; yandex_no_sitelinks = true; document.write(' sc'+'ript type="text/javascript" src="http://an.yandex.ru/system/context.js" /sc'+'ript ');

Значит, нас интересуют книги на русском за последние, скажем, пять лет. Что можно прочитать, какие самые лучшие, самые замечательные книги по всем областям знания опубликованы? Что нового появилось за пять лет в мире, о чем мы можем узнать, не затрачивая совсем уж чрезмерных трудов?

Но и на русском языке книг о науке — просто море. Их много, и к тому же они разного направления и качества. Как в этом всем ориентироваться? Мы же утонем, начнем выбирать наобум, пропустим самое интересное, озлимся… Что же делать?

Чтобы понимать, отчего доступная нам популярная литература выглядит именно так, а не иначе, прежде всего нужно понимать, какова современная наука. Она совсем не такая, как в прошлом веке, — очень сильно изменилась. Многие науки, привычные, имеющие свое место на фронте знаний человечества, — съежились, совсем незаметны теперь. А многие новые области, которые, кажется, должны лишь только начинаться, занимают огромный объем.

Давайте возьмем карту науки. Их много — можно в поисковике в интернете набрать «Карта науки» и посмотреть картинки. Эти карты создают разными методами, но обычно примерно так. Берут базы данных по научным публикациям — всем, какие только отражаются в этих базах, — и считают. То есть это карты по числу публикаций в научных журналах, что косвенно отражает важность той или иной области знания, число вовлеченных в нее людей, привлекаемые средства. Словом, то, что может быть подсчитано и измерено. А еще в одном смысле это показатель интереса. Человечество сейчас такое, что оно интересуется вот этими вопросами — и потому пожелало иметь вот такую науку.