Читать онлайн «Эксперт № 33 (2013)». Страница 1

Редакционная статья

Российско-американский диалог снова пробуксовывает. Из планировавшихся четырех встреч за последний год с небольшим состоялась лишь одна — на североирландском озере Лох-Эрн в рамках саммита «большой восьмерки». Тогда после двусторонней встречи Владимир Путин и Барак Обама старались лишний раз не смотреть друг на друга. На тех переговорах Путин, несмотря на серьезнейшее давление, фактически навязал «восьмерке» свое видение ситуации в Сирии. Не самые приятные воспоминания о тех переговорах, по-видимому, сыграли свою роль в том, что Обама отказался от аналогичной личной встречи в Москве — перед саммитом «большой двадцатки» в Санкт-Петербурге.

Впрочем, пройдет какое-то время, и переговоры между двумя президентами состоятся, однако вопрос ведь не в самом факте встречи, а в проблемах, которые на ней решаются. С этим-то как раз есть сложность: кроме обсуждения каких-то наиболее острых, злободневных вопросов в последнее время отношения России и США других тем не затрагивают. Основных причин тому две.

Во-первых, российская сторона не доверяет американской. Еще в своей Мюнхенской речи (2007 год) Путин зафиксировал свою позицию в отношении западной привычки обещать, получать в обмен конкретные выгоды и не выполнять обещанное. С тех пор мало что изменилось. История с Ливией показала, что уступчивость России ничего ей не дает. Напротив, тут же требуют новых уступок.

Современная политическая культура на Западе такова, что о стратегии никто не думает. И долгосрочные договоренности легко приносятся в жертву сиюминутным тактическим интересам. Хорошо бы по телевизору показали, как американский президент «наводит демократию и порядок» в Сирии — а там хоть трава не расти. В случае США стратегические договоренности действуют, только если они глубоко интегрированы в системы принятия решений партнера, иначе они стоят ровно столько, сколько бумага, на которой они напечатаны; устные же договоренности не стоят вообще ничего. Потому что завтра, когда ради набора политических очков выгодно будет от них отказаться, от них не раздумывая откажутся.

Во-вторых, не вполне ясно, а зачем мы, Россия и США, нужны друг другу. Теоретически Вашингтону было бы интересно, чтобы мы, например, вынудили Тегеран отказаться от своей ядерной программы, но такого влияния на Иран мы не имеем. Наверное, США было бы интересно, чтобы мы менее интенсивно развивали свои экономические связи с Китаем, но мы не можем отказаться от такого важного партнера, особенно в нынешних непростых условиях мирового экономического кризиса. По большому счету, где еще американцам нужна от нас какая-то помощь, так сразу и не скажешь.

А нам зачем нужны Соединенные Штаты? По мелочи вроде ничего особо и не надо, а что-то серьезное (вроде возможности влиять на формирование новейших технологических платформ) заведомо не дадут. Так и стоит ли рядиться?

Европа для чего нам нужна, понятно: рынок сбыта, источник технологий и инвестиций. Китай — тоже примерно понятно. А Америка?

С Америкой нам, безусловно, есть о чем говорить в сфере стратегической безопасности. Те же учения российской армии и флота на Дальнем Востоке показали весьма высокую боеготовность войск (с учетом привходящих обстоятельств, конечно). То есть Россия вполне может быть адекватным партнером для США, однако пока у нас слишком разный список угроз. И пожалуй, он вряд ли когда-то станет идентичным. Слишком мы далеко друг от друга и слишком мы разные — фактически островная океанская сверхдержава и ослабленная страна с самой протяженной сухопутной границей, по периметру которой расположены потенциальные очаги нестабильности на любой вкус. Поэтому наши стратегические отношения практически неизбежно должны строиться не на единстве целей, но на готовности учитывать цели партнера, даже если они тебе не очень интересны и понятны. Выйти же на подобный уровень взаимопонимания крайне сложно.

Павел Быков

Пауза в российско-американских отношениях затягивается, и это совсем не плохо

Иллюстрация: Сергей Жегло

Российско-американские отношения никак не выйдут из состояния заморозков. Казалось бы, вот только прошли в конструктивном ключе двусторонние консультации министров обороны и иностранных дел — но тут же последовало заявление Барака Обамы про «скучающего школьника» Владимира Путина и отказ от отдельной встречи в рамках петербургского саммита «большой двадцатки». С чего вдруг такие развороты?

В самом факте отказа американского президента от вроде бы неминуемой встречи с российским коллегой ничего особо нового нет. В 2012 году Путин и Обама «любезностями» по разу уже обменялись: Обама не поехал на саммит АТЭС во Владивосток, а Путин — на саммит «большой восьмерки» в Кемп-Дэвид. Впрочем, несмотря на повторение по форме, содержание у нынешнего демарша Обамы иное. Отношения России и США не стояли на месте, и, хотя назвать происходящее скатыванием к конфронтации никак нельзя, возросшая взаимная напряженность очевидна.

Кто-то из комментаторов увидел в решении Обамы желание «наказать» Россию за «неправильное поведение» (довольно распространенная в западных СМИ точка зрения). Другие расценили его как победу лагеря недоброжелателей России — в Вашингтоне их и в самом деле немало, и они давно требовали от Обамы проявить твердость в отношениях с Москвой. Однако, по большому счету, не правы ни те ни другие. Слишком многое указывает на то, что намерение американского президента взять паузу в диалоге с Россией вызвано главным образом ворохом накопившихся внутриполитических проблем нынешней администрации, набирающим силу общим политическим кризисом в США, а также отсутствием понимания того, о чем и как договариваться с Россией в условиях нарастающей геополитической неопределенности.

В компании с людоедами

Обама не будет встречаться с Путиным прежде всего потому, что на такой встрече ему непременно пришлось бы поднять целый ряд крайне неудобных вопросов. Сноуден, секс-меньшинства, Сирия — представляете какой шум подняла бы американская пресса, если Обама в Москве не высказался бы вполне определенным, агрессивно-нравоучительным образом по этим темам? А в очередной раз затрагивать эти темы означает лишний раз злить Путина. Стоит ли устраивать встречу ради такого сомнительного результата?

Представьте, как на итоговой пресс-конференции какой-нибудь очередной бойкий западный журналист спросит Путина, какое право имеет Москва укрывать преступника Сноудена или будут ли на Олимпиаде в Сочи преследовать спортсменов, высказавшихся в поддержку российских гомосексуалистов. Путин же в ответ выдает очередную свою фирменную шутку в стиле «вы хотите поддерживать людоедов?», а Обаме приходится неловко помалкивать или еще более неловко оправдываться. Конечно, именно такая телекартинка сегодня нужна вашингтонской администрации, которая в последние полгода-год переползает из одного громкого скандала в другой — от убийства американского посла в ливийском Бенгази до налоговых проверок с пристрастием оппозиционных некоммерческих организаций. В этих условиях давать лишний повод для критики не вполне разумно; для внутреннего использования гораздо выгоднее поиграть в крутого парня, который жестко разговаривает с «этими русскими». Однако жесткость эта проистекает от слабости, а не от силы, и двусторонним отношениям она никак не идет на пользу, поскольку демонстрирует высокую зависимость российского направления внешней политики США от внутриполитической конъюнктуры. Иначе говоря, снова убеждает российский истеблишмент в его мнении, что с американцами всерьез и надолго по сложным вопросам договориться нельзя.

Встреча министров обороны и иностранных дел России Сергея Шойгу и Сергея Лаврова с американскими коллегами Джоном Керри и Чаком Хейглом прошла весьма продуктивно, поэтому решение Барака Обамы об отмене встречи с Владимиром Путиным стало неожиданным

Фото: EPA

Впрочем, дело не только в проблемах администрации Обамы. Сегодня американцы вообще плохо представляют себе, как вести диалог с Россией. О том, что построенная на нравоучениях и разговоре с позиции силы прежняя модель взаимоотношений давно себя изжила, за последние лет десять заметные американские эксперты заявляли уже не раз, однако на деле отказаться от нее политикам так и не удается. (Последним ярким проявлением стремления сохранить прежнюю модель стало принятие в США закона Магнитского одновременно с отменой дискриминационной поправки Джексона—Вэника.) Между тем идеологических оснований для продолжения такой политики у Вашингтона не осталось.