Читать онлайн «Эксперт № 38 (2014)». Страница 13

55 млрд долларов — огромные средства, и, чтобы поддержать проект, президент Путин летом 2014 года предлагал докапитализировать компанию. От идеи отказались, да и внешние долговые рынки для газовой монополии пока открыты. Но «Газпром» уже начал фигурировать в «черных списках» ЕС, и, возможно, по мере реализации проекта и роста напряженности в отношениях между Россией и ЕС госкомпании все-таки потребуется дополнительная помощь государства (на момент сдачи номера против «Газпрома» были введены санкции со стороны США).

Другой пример — «Роснефть». Чтобы построить нефтехимический кластер в Приморском крае, глава компании Игорь Сечин обратился в правительство с просьбой выделить 1,5 трлн рублей из Фонда национального благосостояния (ФНБ) — это половина всех средств, которыми располагает фонд. После продолжительного раздумья и споров правительство пошло на уступки: премьер-министр Дмитрий Медведев сообщил, что реализация проекта может быть оправданной. «Эта цифра только выглядит так внушительно, но ведь это не за один год», — отметил глава правительства.

У самой «Роснефти» нет проблем с текущими финансовыми потоками и обслуживанием долга, однако для амбициозного проекта по строительству нефтехимического комплекса на 30 млн тонн на Дальнем Востоке даже «Роснефти» потребовалась помощь государства.

В том, что государство помогает реализовывать такие крупные объекты, ничего удивительного нет. Во всем мире инфраструктурные объекты возводятся за счет государства или фондируются государством на особых условиях. «Частный бизнес в принципе не должен строить инфраструктурные объекты, так как выгодополучателем от них является вся страна, — говорит Олег Коржов. — Возьмем дорогу Улак—Эльга. Нельзя смотреть только на участок из точки А в точку Б, просто на 320 км. РЖД будут зарабатывать на перевозке от месторождения в пункты назначения, дополнительные доходы получат и предприятия центральной части России, и порты Дальнего Востока. Сегодня у РЖД есть вопросы по загрузке БАМа. Но без этой дороги и эльгинского проекта загрузить БАМ будет проблематично, в расчетах по загрузке магистрали это был один из приоритетных проектов. Через 10–15 лет Нерюнгринское месторождение будет выработано, и если ничего не делать, то город Нерюнгри превратится в мертвый, потому что другой работы не будет». Действительно, дорога даст импульс к созданию новых производств, потребуются люди для ее обслуживания. Плюс налоговые отчисления — в перспективе 200–240 млрд рублей только прямых налогов от Эльги до 2040 года в бюджеты всех уровней.

Банки сбоку

Развивают инфраструктуру и госкомпании, и здесь тоже просматриваются явные проблемы. Очередной пакет санкций предполагает закрытие финансовых рынков для «Роснефти», «Газпром нефти» и «Транснефти». Вообще, с введением санкций ручеек западных капиталов постепенно будет иссякать. И не потому, что чиновники США и ЕС вдруг наложат вето на выдачу средств российским компаниям (это можно обойти, через офшоры или азиатские площадки), а потому, что международные банки, проводники капитала, очень чутки к политическим ветрам: многие из них до сих пор расплачиваются за активную работу с Ираном, который находится под санкциями. Вряд ли кто-то захочет повторить этот опыт в России.

Соответственно, нынешние высокие ставки будут расти и дальше, а с ними будет расти и число компаний, испытывающих финансовые трудности. Екатерина Трофимова , член правления, первый вице-президент Газпромбанка, так прокомментировала складывающуюся на рынке ситуацию: «Сегодня качество обслуживания долгов системных проблем не демонстрирует. С учетом того, что основным источником ресурсов становится внутренний рынок, общий рост ставок, ухудшение конъюнктуры, снижение маржи и у банков, и у компаний, а также уменьшение рентабельности негативно повлияют на кредитное качество абсолютного большинства заемщиков».

Конечно, не все так мрачно, западные рынки еще приоткрыты. Тот же «Евраз» смог в августе 2014 года закрыть сделку по привлечению у синдиката международных банков пятилетнего кредита на общую сумму 425 млн долларов. Средства пойдут на погашение облигаций, обращение которых заканчивается в 2015 году. Да и в целом ситуация у сырьевых компаний начинает выправляться, видимо, сказывается девальвация рубля. Так, судя по отчетности российских горнорудных и металлургических гигантов, отрасль постепенно возвращается в зону рентабельной работы. Тем не менее наличие прибыли вряд ли само по себе подвигнет бизнес активно инвестировать. Дело в том, что своих денежных ресурсов у большинства компаний нет, многие имеют перегруженные долгами балансы из-за активных инвестиций и сделок слияний-поглощений, проводившихся в последнее десятилетие.

Тот же «Евраз» предпочитает сокращать долг. В компании сообщают, что если на начало года соотношение чистого долга к EBITDA составляло 3,6, то на 30 июня 2014 года оно уменьшилось до 3,1.

Выходит, что освоение дальневосточных проектов с экономической точки зрения имеет смысл либо при привлечении дешевого зарубежного банковского финансирования, либо — госсредств. А где российские банки?

Отечественная банковская система пока не способна отвечать на подобные вызовы. Сегодня российские предприятия должны российским банкам порядка 19 трлн рублей. Еще 432 млрд долларов, или около 16 трлн рублей, российские предприятия должны зарубежным кредиторам, то есть 45% долгов предприятий приходится на внешние источники. В основном такие долги делает крупный бизнес, имеющий экспортную валютную выручку.

Два проекта «Роснефти» и «Газпрома» — только они — потребовали бы увеличить активы российской банковской системы на 20%. Это без учета рефинансирования кредитов, выданных западными банками российским компаниям, которое потребуется, если окончательно закроются внешние рынки капитала.

В любом случае в новых геополитических условиях ведущие российские компании постепенно перейдут на обслуживание в российских банках. Если текущая политика ЦБ будет продолжаться, то вместо 2–4–5-процентных кредитов они будут брать по 8–10–15% в России. В итоге на горизонте пяти-семи лет многие активно работающие компании, способные к инвестициям, могут оказаться в положении «Мечела» — с перегруженными балансами. А что будет с банковской системой, если таких компаний, как «Мечел», станет с десяток или больше?

Задача Центробанка, институтов развития и кредитных организаций — не упустить момент, отвлечься от инфляции и недопустимости дефицитов бюджетов и все-таки запустить процесс трансформации денег в инвестиции. «Системным решением должны быть меры по удешевлению ресурсов для банков и компаний», — лаконично комментирует ситуацию Екатерина Трофимова.

ЦБ разворачивается

Нельзя сказать, что правительство и Центробанк игнорируют тревожную ситуацию. Еще в конце мая ЦБ РФ сообщал, что расширяет механизм рефинансирования под залог инвестпроектов по ставке 7% на срок до трех лет. Такая ставка на 1 п. п. ниже ставки рефинансирования, установленной ЦБ. Каждый банк может рассчитывать на получение от ЦБ по этому механизму средств в объеме от 1 млрд до 20 млрд рублей. Первоначальный лимит на всю программу — 50 млрд рублей. Но банки за подобным финансированием в очередь не выстраиваются. По словам директора казначейства Сбербанка Алексея Лякина , если правительство не изменит требования к инвестпроектам, перспектив у данного механизма нет. «50 миллиардов рублей, которые сегодня можно привлечь по этому механизму, — капля в море», — говорит представитель Сбербанка. К тому же заложить в ЦБ в рамках этой программы можно инфраструктурные облигации лишь четырех компаний, занимающихся возведением автодорог.

Чтобы этот, безусловно, правильный и важный механизм заработал, количество объектов, принимаемых в залог, должно увеличиться на порядок, как и суммы, выделяемые по программе. Неплохо было бы снизить ставку по данному виду рефинансирования хотя бы до 3%. В итоге компании могли бы получать финансирование на инфраструктурные проекты под 6–7% годовых. Дороже, чем у западных компаний, но намного дешевле, чем на внутреннем рынке сейчас.

Фактически расширенный вариант такого рефинансирования будет иметь характер скрытой эмиссии — причем без влияния на инфляцию. Инфраструктурные проекты не могут ускорить инфляционные процессы, скорее наоборот — они абсорбируют излишки денег в экономике (если они есть, а у нас излишков сейчас не наблюдается). Вместе с тем это стало бы хорошим системным решением для страны, которая хочет сподвигнуть компании на масштабные инвестиции: поддержка крупных проектов будет осуществляться через рыночные возвратные механизмы, а не через прямую помощь государства, и в дополнение к этому мы получим развитый рынок инфраструктурных облигаций.