Читать онлайн «Кто же спасет Россию?». Страница 8

Но ведь это можно увидеть и сегодня, глянув на самих себя, особенно, после насильственной либерализации, разнуздавшей частный интерес и превратившей нас в кишащую массу, где каждый за себя. Ученые отвлеченно спорят о марксизме, о двойственной природе человека и не замечают, что так наз. «реформы» свернули шею человечности, окунув ее в мерзости животной, первобытной свары.

Эти мерзости, конечно, в завуалированной форме случались и раньше (вспомните, к примеру, «защиты» в нашей среде кандидатских и докторских званий), но с Гайдара-Чубайса и кровавого Ельцина все поля обитания окрасились преступностью и кровью. Вы что, действительно думаете, что человек далеко ушел от звериного состояния, и не знаете, чем диктуются его срывы? Это говорит лишь о том, что наука для многих была средством «хорошо устроиться и жить» самому. Как и сегодня, например, «суды времени» Н. Сванидзе и «документальные фильмы» Л. Млечина позволяют им реализовывать все ту же суетную тягу к богатству и славе, но не путем действительного поиска истины, а голосованием через посредство шельмования множества данных, фактов, лиц, трактовок. Их задача – убедить нас, что революция не объективный фактор развития, а показатель злонамеренной воли.

Но идем дальше. А дальше пошла история вызревания и смен общественно-экономических формаций (рабовладение, феодализм, капитализм), где одни классы сменялись другими, и экономическое господство одних позволяло им добиваться и до поры до времени удерживать политическое господство над другими. Безудержное присвоение через войны, колонизация поверженных народов, а также хищническая эксплуатация труда своих соплеменников набирали высоту и достигали таких крайностей, что людям в определенные моменты становилось невмоготу. Тогда происходил взрыв.

Величайший был от Спартака. Мы знаем, чем он кончался. Километрами виселиц. Затем полной противоположностью Спартаку (по методу протеста и трагизма истории) явился Христос, который понял разъедающее действие богатства и занялся миссионерским поучением людей. Святая простота! Довольно скоро его собственные сторонники и последователи (как и марксисты в наше время) сумели приспособить его учение к своим нуждам и устроить себе благостное царствие. Таковы люди[1].

Подлинное освобождение трудящихся начинается с социалистической революции. С ее победы, взятия власти пролетариатом, обозначается второй переходный период. По историческому содержанию, это – вновь коренная ломка изжитых производственных отношений, обратный переход от частной собственности к общественной, соответственно, от классовой структуры общества к бесклассовой. С его окончанием происходит замена диктатуры одного класса властью народа, с последующим переходом к общественному самоуправлению, т. е. отмиранию государства.

В процессе же развития самого социализма, когда средства производства находятся уже в руках всего общества, устранена эксплуатация и установлено социальное равенство людей независимо от их административной, трудовой и национальной принадлежности, реально обретается всеобщее право на труд, образование, должностной рост, возможность менять профессию, место жительства, увлечения. Тем самым достигается полная свобода и демократия для всех членов общества, с целью их универсального развития, приложения в труде всех физических, умственных и творческих дарований для достижения наилучших результатов с меньшим напряжением и в радости.

По своему значению, социализм – это стирание социального разделения труда, пожизненной привязки к одному из видов его, свобода переходить из одной разновидности и специализации в другие, развивая при этом неведомые ранее наклонности и дарования.

Далее, с вступлением (переходом) общества в стадию коммунизма начнет отмирать и естественное разделение труда по полу и возрасту.

То есть в непрерывном и скачкообразном движении вперед достигается обратное тому, что произошло в результате первого переходного периода. Иначе говоря, история движется по линии прогресса в симметричной проекции к своим исходным посылкам. Этим замыкается громадный временной цикл, по Марксу, «предыстория» общества. Далее развитие пойдет в рамках самого коммунизма, с новыми периодами и их критериями.

Классики наши (не спорю тут с Акуловым) допускали возможность выкупа средств производства в общественную собственность. Но разве это могло быть после развязанной империалистами бойни? За какие заслуги выкуп и какой еще ценой – после миллионов убитыми? Я бы сегодня предложил вышвырнуть всех наших нынешних «капиталистов» за кордон, вместе с их награбленными капиталами, лишь бы не спровоцировать применение оружия к трудящимся массам, когда полыхнет их недовольство. Пусть они перенесут свою бандитскую активность на тех, кто так хотел нашей погибели и провоцировал разрушение социализма и СССР. Мы восстановимся, поднимемся. Мы обновимся!

Мы знаем силу свободного труда. Мы только не могли понять, откуда и по каким таким законам берется вся эта номенклатурная сволочь и ее подручные. Теперь, от Поршнева и Диденко, знаем – из воинствующей животности в человеке, потребительской хищности, прикрываемой образованностью, культурностью, эрзац-совестью.

Но вернемся к товарищу Сталину и тов. Акулову. Это довольно скверная привычка доказывать истинность какого-либо положения массовостью выгодного себе заблуждения. Именно так поступил Сталин, объявив победивший социализм «классовым обществом», потому что рабочие и крестьяне привыкли считать себя классами. Также использовали ходячие суждения либеральные реформаторы, приняв на веру хрущевскую прививку общественному сознанию о виновности Сталина в репрессиях. Виновность-то была, но не от злой воли, а от умышленной консервации «диктатуры пролетариата», которую Хрущев не разоблачил и не тронул, хотя и попытался было строить коммунизм.

Акулов – поклонник Сталина. Соответственно, он защищает его ошибки (или намеренное искажение марксизма) как праведные действия, опираясь опять же на доверчивость широких народных масс и в их же, как он полагает, интересах. Однако многие, если не миллионы, ушедшие от нас представители народа, не зная о будущем существовании доктора Акулова, натерпелись и от ошибок, и от намеренных действий, и гибли, не будучи при этом ни нарушителями закона, ни противниками марксизма или социализма. Наверно, если б они знали о светлой личности т. Акулова, то умирали бы со счастливой улыбкой на губах. Акулов думает, что отстаивает истину. А я думаю, что он хочет выглядеть красиво. Чтобы получаемые бонусы и почет выглядели заслуженными.

Зря гл. ред. «ЭФГ» подрезал ему язык. Видней была бы фальшь наукообразной трепотни, доходящей до Петра I, Екатерины II, «британских проплат» и «мировой закулисы». Все это попытки упрятать ложь в обертку преданности. Я уж сорок лет констатирую: как кандидат – то прихлебатель; как доктор – то предатель. В области марксизма, конечно. Уж не козыряли бы! Были и честные. Но сделают свое и молчат. А бороться кто должен?

Но вернемся к предмету спора. Что же есть истина?

Марксизм нигде и никогда не говорил об отмирании классов, но только об их уничтожении, совместном. Вследствие – не физической ликвидации, а обобществления средств производства. То есть репрессии, а тем более с физическим и массовым устранением людей, вообще не имели права быть после гражданской войны (одной из форм классовой), поскольку радикальный антагонизм, переходящий в «акции», имел уже ограниченный, сугубо личностный характер. Идея «отмирания классов» как раз и родилась после того, как Сталин устроил им прописку в социализм, в результате чего пришлось забыть об отмирании государства. А нет отмирания государства – тут вам и ограничения свободы, отсутствие демократии, запреты, репрессии. Так искажения диалектики оборачиваются тяжелыми последствиями в политике. А далее, естественно, понадобилось теоретически обосновать классы при социализме. Тут вам и появляются две формы социалистической собственности. Для «научного» прикрытия подделки. Извращение в одном (о классах) требует логически последовательной подправки и искажения в другом (о социализме, собственности, государстве).

Согласно классикам марксизма-ленинизма, общественная собственность соединяет тружеников не в содружество классов (это справедливо в переходный период, где рабочие и крестьяне остаются еще и классами с разной собственностью, и слоями по разделению труда), а в единое социалистическое общество – не с общностью, сложением, а единством, тождеством интересов всех трудящихся. По Сталину же выходит, что общественная собственность, разделяясь на формы, делит социалистическое общество на классы. Способы раздельно-трудового владения единой социалистической собственностью (что неизбежно при разделении труда) представлены как разные формы собственности, где форме ошибочно отдано ведущее, самодовлеющее над содержанием значение.