Читать онлайн «Докладом «Яд, именуемый историей» путешественник снова...». Страница 2

Та история, которой нас всех пичкали с детства, не умела предвидеть. Президент исторической секции профессор Кроуфорд на днях прямо отверг значение предвидения, а между тем отрывочные сведения из новой истории, которые мы вынуждены собирать сами, содержат, напротив, немало указаний на события, которые, по всей вероятности, произойдут в ближайшие годы, а также на то, что следует предпринять, дабы избежать каких-то нежелательных последствий или достичь благоприятных результатов.

Позвольте мне еще раз уточнить понятие старой истории, которой, как я сказал, мы напичканы. Почему она оказалась такой живучей? Какова ее роль в прошлом? И какова сейчас?

Все мы бессознательно исходим из предположения, что история, которую мы учили в школе, содержит конечную научную истину, что она объективное изложение того, что на самом деле происходило в прошлом. Меня тоже воспитывали в духе этого распространенного заблуждения, и в этом отношении моя духовная жизнь, как и у множества других людей, привыкших думать, представляет собой преимущественно цепь разочарований. Ибо, когда вы достигаете зрелости и привыкаете смотреть фактам в лицо, действительность оказывается совсем иной. Старая история почти целиком игнорирует причинность явлений, она самым неподобающим образом обобщает, представляет события в определенном свете, искажает их. Вы, разумеется, заметите, что я, по сути дела, говорю об истории то же самое, что говорил тот самобытный, ясного ума американец Генри Форд. Он сказал, что история — это «чушь» ; а я говорю, что история — это собрание претенциозных басен, почти непригодное для каких-либо практических нужд.

С самого начала надо подчеркнуть, что история никогда не была беспристрастной научной дисциплиной — ее всегда писали с какой-либо определенной целью. Иногда, хотя и не часто, преследовали сугубо художественную цель, как, например, Гиббон, создавший свой захватывающий труд «Упадок и падение Римской империи». Но обычно историю писали и повсеместно обучали ей специально для того, чтобы формировать умы сообразно воззрениям данного общества. История учила быть гражданами, патриотами, учила объединиться во славу нации или для какого-нибудь агрессивного предприятия. История воспитывала в людях гордость. Отец Истории наверняка был сторонником нападения греков на Персию. Большая часть исторических эпизодов, содержащихся в загадочном сочинении, которое именуется Ветхим заветом, написана с намерением сплотить разобщенную толпу евреев, возвратившихся с Ездрой и Неемией из вавилонского плена в Иерусалим, сплотить их легендой об избранном народе и его особом уделе. Эта склонность к расовому самомнению стала трагической традицией евреев и источником постоянного раздражения неевреев вокруг них.

История любой страны раздражает иностранцев. Чем больше люди изучают историю друг друга и переводят исторические труды, тем, очевидно, больше возрастает их взаимная ненависть. Оскорбительное преувеличение местоимений «мы» и «наше» за счет других народов пронизывает почти любое сочинение о прошлом. Обычно приверженцы старой школы начинают с фальсифицированного изложения национальных истоков. Редко кто исследует более отдаленные времена. Некоторые сразу же после общих слов перескакивают к облюбованной стране и не покидают ее вовсе, до конца, а многие ограничиваются определенным периодом, в течение которого избранная нация выкидывает всякие штуки. Редко предпринимаются попытки проследить, как меняется соотношение различных социальных элементов, как складывалась легенда о национальном характере, и еще реже дополняют письменные источники археологическим материалом. Обычное историческое сочинение всегда остается средством национальной или региональной пропаганды, которое оживляется анекдотами и в лучшем случае воздает формальную дань идеалам гуманности. И только в самые последние годы стараются представить мировую историю историей человеческих существ как таковых. Но и в таких случаях вместо того, чтобы искать общую закономерность, историки склонны делать невообразимую мешанину из истории разных народов. Однако освященные временем государственные и имперские границы не стираются — они остаются в этой мешанине в качестве разграничительных линий всей дисциплины. И все-таки общая закономерность существует , и она гораздо проще, чем те причудливые схемы, которые внушают молодому поколению историки. Они питают какую-то природную слабость к точности в деталях, но удивительно опрометчивы в обобщениях. Мы встречаем у них удивительнейшие порождения фантазии вроде Духа Запада, Духа Востока, Греческого и Иудейского духа, молодых и старых наций. Золотого века, колыбели цивилизации и ее движения от Востока к Западу. И образование и традиции заставляют их питаться этими детскими сказками. Поскольку они произвольно исходят из абстрактного понятия патриотизма, то расширение диапазона истории означает для них всего лишь расширение границ этих фантазий. Историк старой школы редко подвергает критике общие принципы. Это разрушило бы его предмет. Именно из-за общей неопределенности и откровенной предвзятости старая история непригодна к современным условиям.

Если мы хотим, чтобы мир был единым, то и думать о нем мы должны как о чем-то едином. Мы не должны исходить из понятий нации, государства, империи, которые нуждаются в примирении и сплочении. Если мы хотим достичь общего мира, то национальные различия следует считать второстепенными; в процессе биологического развития человечества они то появлялись, то исчезали почти по воле случая. Широкое образование может совсем стереть национальные различия. Даже разумные выступления против них настолько эффективны, что существующие режимы вынуждены в той или иной степени подавлять радикальную критику такого рода. И так повсюду. Если нам выпало установить Всеобщий Мир, то прежде всего необходимо отказаться от разделения содержания истории по национальным вывескам. Мечтать о возможности подчеркивать национальные различия и одновременно пытаться сплавить их в некое искусственное единство — чистейшее безумство. Нужно, чтобы во всех школах земного шара преподавали одинаковую мировую историю — точно так же, как преподают одинаковую химию и биологию. Я выдвигаю это в качестве тезиса.

Новая история, о которой я говорю, поскольку она признает значение политических событий , должна быть общей летописью всех развивающихся стран, а не какого-либо отдельного общества. Я, разумеется, не имею в виду насильственное соединение наций. Я говорю о взаимном расширении кругозора и связей между ними. Мировая история должна начинаться на самой ранней стадии человечества, когда еще существовали разрозненные семейные группы. Главной причиной всего последующего развития цивилизации было возникновение и совершенствование средств общения: речи, жестикуляции, письма, способов передвижения по суше и воде, дорог, паровых машин, телеграфа, радио, воздушного транспорта и так далее. Подлинное крещендо изобретений! Рост средств общения неизбежно расширял возможности сотрудничества и в то же время несправедливости и порабощения. Так постепенно изменилась природа социальной и политической истории. Изменились правила игры. Поэтому гораздо важнее разобраться, как и почему изменились правила игры, нежели изучать подробные описания того, кто выиграл, а кто проиграл. Однако характер исторических знаний и мышления в нашем обществе таков, что непрерывный процесс расширения связей , имеющий биологическое происхождение и ставший сердцевиной истории, привлекает лишь поверхностное внимание. Даже признавая известную общность в прошлом, историки отрицают такую возможность в нынешних условиях. Их исходное понятие — нация. Их излюбленное словечко — интернациональный , а не космополитический. Они и слышать не хотят о космополисе. Мирового государства не было. Значит, его и не может быть. Факты истории против него.

Но факты реальной действительности за такое государство.

Мы видели, с какой поразительной быстротой на протяжении жизни одного поколения сократились расстояния между народами, и люди теперь стоят так близко друг к другу, что имеют возможность разговаривать, торговать или схватиться врукопашную. Учреждение космополиса должно стать главным тезисом научной, помогающей жить истории.

Позвольте мне перечислить некоторые ведущие темы, которыми должна заниматься новая история, темы, которые никак не могла одолеть старая история из-за неизлечимого пристрастия к партикуляризму и избытка националистических чувств. Это основные и неотложные темы. Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Темы, которые я предлагаю, не должны просто дополнять нынешнее преподавание истории. По моему мнению, они должны его заменить. Я считаю, что надо полностью отказаться от нынешнего разделения на сугубо политические истории отдельных районов, стран, избранных народов или периодов. Я считаю, что надо прекратить преподавание в качестве особых предметов греческой и латинской истории, истории еврейского народа и библейской истории, английской, французской, германской истории, средневековья, китайской истории, истории наших островов и нашей империи и т.д. и т.п.