Читать онлайн «Посткультура и высшая мера гуманитарной самозащиты». Страница 6

Глава 3

Революция NHOT[1]: Сумма технологий для человека

«Технологии — обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом, в том числе и таких, которые,

никто, приступая к делу, не имел в виду». (Станислав Лем. Сумма Технологий).

Примечательно, что Лем определил именно общество (а не человека), как субъекта, ставящего цели, для достижения которых создаются технологии. Человек оказывается не более, чем атомом общества. Его индивидуальные интересы и цели не играют роли.

Но не спешите говорить, что Лем был сторонником абсолютного приоритета интересов общества над интересами индивида. Общество у Лема представляется не как ассоциация разумных существ, подчиненных «общим интересам», а как сложный биохимический объект с определенными закономерностями развития. При таком (вполне научном, кстати) подходе правильнее говорить не о «человеческом обществе», а о «штамме людей».

При взгляде на ночную сторону планеты из космоса, наша цивилизация предстает набором светящихся пятен, как колония фосфоресцирующих микроорганизмов на агар-агаре в чашке Петри. Не помню, кто первым назвал человечество «разумной плесенью», но он польстил человечеству, снабдив слово «плесень» эпитетом «разумная». Не даром Лем отметил, что технологии достигают в т. ч. целей «которые никто, приступая к делу, не имел в виду». Человечество — просто разновидность плесени, без красивых эпитетов.

С естественнонаучной точки зрения любые гуманитарные представления бессмысленны, независимо от того, ставят они во главу угла интересы индивида или интересы социума. И то и другое — бессмысленный набор слов. Одинаково нелепо говорить как об «интересах» единичного плесневого грибка, так и об «интересах» штамма плесени, говорить можно лишь об их биохимических свойствах и математическом описании динамики их развития.

Даже исторический материализм, подвергаемый критике за сведение всей истории людей к борьбе бездушных конгломератов (классов) — и то слишком человечен. Он толкует об «осознании интересов», «социальной справедливости» и прочей гуманитарной чепухе.

У штамма плесени нет интересов, а есть только цели (понимаемые не в гуманитарных терминах, а исключительно в терминах кибернетики) адаптироваться, размножаться и эволюционировать, занимая все потенциально-доступные экологические ниши.

«Ложно оценивая поведение других людей, собственного тела, сил природы… то есть выдумывая все больше несуществующих явлений, люди обстраиваются культурой, по ее понятиям переиначивают картину мира, а потом, по прошествии тысячелетий, еще и удивляются, что им в этой тюрьме недостаточно удобно» (С. Лем. Культура, как ошибка).

Как видно из вышесказанного, никакие естественнонаучные положения не помогут нам решить вопрос о «правильном» соотношении личных и общественных мотивов. Если какой-то философ или политический деятель приводит «научные» аргументы в пользу некой социальной доктрины — пусть говорит на языке математики и кибернетики, благо Лотка, Вольтерра и др. заложили основы моделирования динамики популяций. Но ни один подобный деятель не будет говорить на таком языке (даже если умеет это делать). Это понятно: при таком, действительно научном, изложении его, в лучшем случае, не будут слушать, а в худшем — переведут его на гуманитарный язык и обзовут всякими словами, среди которых «каннибал» и «фашист» будут еще не самые оскорбительные.

Мальтуса заклеймили за антигуманный вывод: войны регулируют численность населения, когда демографический рост превышает экономический. Но войны действительно идут именно в отсталых странах 3-го мира с высоким уровнем воспроизводства населения…

Людям не хочется думать о себе, как об экземплярах какого-то экзотического вида плесени, и они готовы поддерживать практически любые фантазии, чтобы думать иначе.

Люди хотят «звучать гордо» и «быть созданы для счастья, как птицы — для полета».

На этом психологическом фундаменте строится все здание гуманитарных дисциплин.

К моменту формирования развитой речи (десятки тысяч лет назад), эти фантазии уже были достаточно распространены, так что конструкции каждого национального языка уже содержат в себе технически неустранимое вранье о человеке, обществе и мироздании.

Пользуясь таким языком, невозможно описать действительное положение вещей в природе и обществе, поскольку сам этот язык приспособлен только для искаженного описания реальности. Мало того, он искажает реальность совершенно определенным образом — тем, который принят в данной человеческой культуре и делает ее устойчивой к внешним и внутренним отклоняющим факторам. Это свойство языка — тоже своего рода продукт эволюции, возникший, видимо, в эпоху конкуренции первобытных племен. Но, подобно колоссальным размерам тела бронтозавров, этот продукт эволюции имеет свои пределы полезности. При существенном изменении объективной обстановки, он может из инструмента выживания популяции стать ее палачом — так было с размером бронтозавров.

Формирование и применение технологий определяется формулировками общественных целей, гуманитарными представлениями, коренящимися в нашем языке, и развиваемыми в гуманитарных сферах — искусстве, философии, морали, политике. Главное следствие этого в современную эпоху: первым применением любой технологии становятся новые методы подавления и уничтожения людей — психологическое манипулирование и физическое истребление, агрессивная идеократия и война. Если мы не хотим, чтобы наши гуманитарные представления стали нашим палачом, нам придется что-то с этим сделать. В противном случае, развивающиеся технологии, направляемые не нами, а системой структурирования вранья тысяч прошлых поколений, отправят нас к бронтозаврам.

«Гомеостатическая деятельность человека, в которой он пользуется технологиями как своеобразными органами, сделала его хозяином Земли, могущественным, увы, лишь в глазах апологета, коим он сам и является». (С. Лем. Сумма технологий).

Самоубийственная морфология бронтозавров определялась их генотипом, который не мог успеть измениться при резкой смене экологической обстановки. Поскольку гуманитарные представления (в т. ч. язык) более пластичны, чем генотип, у людей есть шанс, которого у бронтозавров не было. Чтобы использовать этот шанс надо правильно поставить задачу

Суть проблемы в том, что довольно широкие аналитические возможности человеческого интеллекта почти не используются в планировании деятельности общества. Общество управляется гуманитарными представлениями (как пояснялось выше, иначе и быть не может), но беда не в этом. Беда в том, что сформированные гуманитарные представления обслуживают не живых людей, а пирамиду культурных ошибок прошлых поколений, и эта пирамида из поколения в поколение воспроизводит сама себя. Так бронтозавры воспроизводили себя в потомках даже тогда, когда выжить с такой морфологией было уже объективно невозможно. Так гуманитарные представления воспроизводили идеалы войны с чужаками даже тогда, когда это стало несовместимо с выживанием человечества. Во время Карибского кризиса 1962 г. гуманитарные представления, в рамках которых нет объективных знаний о термоядерных технологиях, уверенно вели оба общества (советское и американское) к военному столкновению. Только невыносимый ужас двух конкретных, заурядных индивидов (Хрущев и Кеннеди) предотвратил уничтожение цивилизации.

Введем тезис: гуманитарные представления среднего индивида предпочтительнее, чем массовые гуманитарные представления, содержащиеся в «духовной культуре» общества.

Этот тезис соответствует бытовому наблюдению: большая толпа всегда ведет себя глупее, чем самый глупый из составляющих ее людей. Комитеты численностью до 7 человек улучшают индивидуальные решения, комитеты с численностью более 11 — ухудшают их, комитеты численностью в сотни человек — непременно принимают идиотские решения.

Техническое объяснение: общество в популяционной динамике — это математический объект, модель ансамбля индивидов, занимающих определенный ареал и имеющих некоторые сходные элементы модели поведения. Пока эти сходные элементы суть архаизмы, наследуемые у предков, живших в других условиях — общество, как коллективная система, принимает решения, слабо адекватные ситуации.

Гуманитарное объяснение: большой комитет, в котором невозможно реализовать процесс «бытового» согласования интересов участников, принимает только те решения, которые диктуются идиотскими стереотипами духовно-культурной надстройки общества.