Читать онлайн «Порывая с прошлым». Страница 30

В людях здесь поражает степенное достоинство. Белая чалма, покрывающая головы мужчин, придает им статную горделивость. Они (впрочем, как и все пакистанцы) очень гостеприимны. Для Суккура характерны сохранившиеся традиции периода национально-освободительного движения. Во время религиозных распрей, предшествовавших разделу Британской Индии, Суккур избежал столкновений между мусульманами и индусами, которые составляли здесь довольно большую прослойку населения. После образования Пакистана большинство индусов покинули Суккур, уехали в Индию. Сейчас в городе проживает около 3 тыс. индусских семей. На небольшом острове на Инде сохранилось несколько индуистских храмов. В дни своих религиозных праздников исповедующие индуизм на лодках отправляются на этот остров и там совершают моления. Никто из мусульман им не мешает, не делает попыток омрачить праздник.

…Торжественный митинг проходил в местном клубе. Зал, рассчитанный на 800 мест, не мог вместить всех желающих. Я обратил внимание на то, что среди собравшихся было много крестьян, рабочих и ремесленников. В глубине сцены большой портрет Ленина, нарисованный местным художником Аслам Хусейном, вазы с цветами. На стенах плакаты и лозунги, посвященные пакистано-советской дружбе.

Как и в других городах, перед началом вечера мулла прочитал молитву. В коротком вступительном слове мэр города Гулам Ахмад, бывший морской офицер, охарактеризовал прошедшую Неделю дружбы как важное событие в жизни синдских районов, как прекрасную возможность для населения выразить свое чувство симпатии к советским людям. Прогрессивно настроенным людям Пакистана, сказал он под аплодисменты всего зала, удалось преодолеть сопротивление сил, пытавшихся изолировать народ от благотворных контактов с Советской страной.

Затем, собственно, начались сами торжества. Известный поэт-просветитель Шейх Аяз, недавно освобожденный из тюрьмы, читал свои последние стихи об Октябрьской революции, о Ленине. Читал он с необыкновенным подъемом, речитативом, как это принято у синдхов. Зал чутко реагировал на каждое слово. Поэта долго не отпускали со сцены. И поэт читал и читал.

Потом на сцену вышел хор рабочих, обслуживающих местную шлюзовую систему. На мелодию песни «Вихри враждебные» они исполнили песню о единстве пакистанских рабочих. В ней говорится, что пакистанские рабочие борются за лучшую долю, против эксплуатации и насилия. Для победы в этой борьбе нужно крепить солидарность людей труда независимо от их национальности. Слова этой песни написал поэт Хамиди, генеральный секретарь Общества пакистано-советских культурных связей города. Он из той части демократической интеллигенции, которая активно борется против националистической и религиозно-общинной розни, культивируемой в Пакистане реакционными силами. Как и многих патриотов, его тревожит, что идеи национальной исключительности проникли в сознание некоторых слоев рабочего класса и крестьянства и это сказывается на борьбе трудящихся.

Потом под аккомпанемент ситар и саранги рабочий хор начал высмеивать жадность ростовщиков и помещиков, их невежество, продажность государственных чиновников и полицейских.

Зал взрывался аплодисментами. Рабочие ушли за кулисы. Потом вернулись и повторили сначала всю программу.

Со мной рядом сидел один из чиновников местной администрации. Как и все, он заразительно хохотал. А потом, повернувшись ко мне, с самым серьезным видом заявил:

— Видите, как артисты разделывают панджабцев!

— Почему панджабцев? — спросил я.

— На все это способны только панджабцы — самые пронырливые из всех пакистанцев. Синдхи не способны на обман и подлость.

В разговор вмешался сидевший тоже рядом Хасан Хамиди. Он слышал, что сказал чиновник.

— Вы неправильно информируете советского корреспондента. Синдские помещики и ростовщики умеют сдирать шкуру с крестьянина не хуже, чем панджабские или, скажем, пуштуны. Давайте продолжим разговор после вечера, вы согласны, Ахмад-сааб?

Чиновник молча поднялся и пересел подальше, на другое место.

Рабочих сменил человек атлетического телосложения в рубахе из грубой ткани, традиционных шароварах. Это был Иджаз Назир, известный профсоюзный лидер, не раз сидевший в тюрьмах за организацию забастовок. Он приехал из Карачи по приглашению местных рабочих профсоюзов. Едва он поднялся с места, как раздался гром оваций. Он сказал, обращаясь к залу, к той части, где сидели его товарищи:

— В трудные дни, а их в моей жизни было немало, я всегда мысленно обращался к народу великого Ленина. Это придавало мне уверенность, силы переносить заключение в тюрьмах, пытки тюремщиков. Я не преувеличу, если скажу, что мы, простые рабочие и крестьяне, рады тому, что между СССР и Пакистаном стали развиваться дружественные отношения. Это увеличивает занятость населения, открывает возможность новых контактов с советскими трудящимися, усиливает позиции демократических сил. СССР — подлинный друг народов Востока, он доказывает это конкретными делами в Индокитае и на Ближнем Востоке. Я напоминаю об этом еще и потому, что сейчас из Пекина доходят к нам разного рода клеветнические домыслы в адрес Советского Союза. Но ничто не сможет поколебать нашего глубокого уважения к стране, пятьдесят лет назад показавшей человечеству путь к освобождению и счастью.

Один оратор сменял другого. Зал замер, когда на сцену поднялась хрупкая миловидная девушка в темном шелковом до пят платье. Ее звали Нахид. Она была студентка местного колледжа. Робея вначале, но постепенно оправившись, она заговорила о том, что ее волновало:

— Я хочу больше знать о стране, где Валентина Терешкова могла стать космонавткой и полететь во Вселенную. Подумать только, на свете есть страна, где женщине доверили такую машину! И она справилась не хуже мужчины. Мы с подругами стараемся не пропускать ни одной передачи из Советского Союза. Как счастлива должна быть женщина, которая может выбрать любую профессию, и никто ей не помешает. Я завидую моим сверстницам в СССР. Но верю, что настанет день, когда и пакистанская женщина сможет полететь в космос.

Когда она говорила, ее подруги-студентки, хотя их было и немного в зале, подбадривали ее выкриками. Пожалуй, никому так не аплодировали. Но пережитки прошлого живучи, крепко сидят в сознании людей. Нахид и ее подруги, выйдя на улицу, сразу же закрыли лица пардой.

…Примерно за час до отъезда ко мне пришел Хасан Хамиди. Он познакомил меня со своим старым другом Азисом Сомро, который попросил подвезти его до Хайдарабада, где он служил инспектором в управлении по обслуживанию синдской оросительной системы.

Дороги, которыми мы едем, находятся в ведении государственной Корпорации по развитию водно-энергетических ресурсов. Эта влиятельная организация занимается строительством и обслуживанием шлюзов и оросительных систем, сооружением гидроэнергетических станций. Машина идет вдоль каналов под густыми кронами деревьев, надежно защищающих берега и поля от размыва.

Азис Сомро оказался интересным собеседником. Он рассказал, что земледелие в Западной провинции основано на орошении. В главных сельскохозяйственных районах ее — Панджабе и Синде — орошается более 90 % земельных площадей, в северо-западных — более 40 %, в Белуджистане — около 35 %. Площадь, орошаемая государственными каналами, составляет 25 млн. акров. Накануне образования Пакистана орошалось не более 15 млн. акров. Поля питает влагой великий Инд, протянувшийся от подножия Гималаев до Аравийского моря, и его каналы, имеющие протяженность 65 тыс. км. Правительство разработало комплексную программу освоения вод бассейна Инда, рассчитанную на десять лет.

В Западном Пакистане существуют два сельскохозяйственных сезона. Осенний — хариф, охватывающий период с апреля по сентябрь. В сезон харифа выращиваются такие культуры, как рис, хлопчатник, сахарный тростник, кукуруза и баджра. В весенний сезон, именуемый раби, приходящийся на ноябрь — февраль, возделываются менее теплолюбивые культуры, как, например, пшеница, ячмень, масличные. Тогда же выращиваются овощи: огурцы, помидоры, лук и картофель.

По сторонам типичный пейзаж синдской осени, зеленеющие пшеничные и ячменные поля чередуются с плантациями апельсиновых деревьев, густо увешанных оранжевыми плодами, с бамбуковыми рощами, зарослями акации и тамариска. Сквозь густой кустарник и деревья проглядывают селения. Иногда это десяток глинобитных хижин с мечетью. И неподалеку непременно мазары — могилы святых, а подчас и внушительные мавзолеи, увенчанные голубыми куполами или просто могильники, прикрытые каменными плитами Над ними развеваются полотнища разноцветных флажков и ленточек.