Читать онлайн «Газета Завтра 276 (11 1999)». Страница 18

Да, было время. Подобно тому, как из плоских ноздреватых коровьих лепешек в погожий летний день слетали маленькие изумрудные мушки, так из Москвы и Ленинграда стали отлетать на Запад художники-диссиденты. Теперь мы наблюдаем бегство наполеоновской армии — назад, в Россию, унылое возвращение русских художников, ставших вдруг лишними и на Западе. Глезер у нас патриот, а Кудряшов, кажется, готовится стать патриотом. На подмосковной земле похоронили любимца певицы Мадонны Пурыгина, а по улице Вавилова уже носится чернобородый Сундуков с неподъемным, как надгробие, каталогом... Максим Кантор, рухнувший на головы москвичей со ступеней Капитолия, начал с ностальгической мечты, что к его экспозиции в Пушкинском музее "не зарастет народная тропа", и пойдут туда не сноб-искусствовед, не завистник-художник, а инженер и библиотекарь. Нет, не пошел. Как говорил солдат Сухов: "Умер Петруха, зарезал его Абдулла". Даже канторовское "Убийство коммерсанта" не стало долгожданной психологической компенсацией для библиотекаря и крестьянина, чьи дети питаются комбикормом (это не публицистика — это жизнь в русской глубинке).

Актер Михаил Козаков (его считали народным актером), наговорив всякой мерзости о будущих погромах и русских фашистах, уехал на постоянное место жительство в Израиль, а теперь как побитая собака вернулся в оплеванную им Россию.

Немец Базейлиц в разговорах с коллегами удивлялся, почему молодые "продвинутые" русские мыслители относятся с такой ненавистью к эмигрантам кабаковым, канторам, рабинам и другим “героям” с Большой Черкизовской и Малой Арнаутской. Немудрено. Как еще относиться к людям, чья творческая несостоятельность стала очевидна после того, как иссяк живительный дождь публикаций о них в западной прессе.

Впрочем, добровольный побег на дальний Запад (или Ближний Восток) — это самый наглядный пример бесплодности предательства. Гораздо более тонко и более страшно "сдают" здесь. И свои. Чего стоит ситуация, когда менторы отечественной художественной традиции, академики живописи, ваяния и зодчества единогласно присягают на верность Церетели. Ни один не возразил против его назначения. Все знают, что есть Церетели, и признать его главой Российской академии художеств означало "опустить" всех, начиная от Ильи Репина и заканчивая Александром Герасимовым (которого, ей-Богу, есть за что уважать). И все это происходит как-то само собой. Никто не виноват. Так получилось. Дело в том, что русской нации плевать на пенсионы, которые Церетели определил ивановым, петровым и сидоровым. Нация не видит роскошных мантий и шапочек, подаренных Зурабом господам академикам. Нация знает одно: теперь символ Российской академии художеств — смальтовая черепаха в Пицунде.

На одной богатой тусовке, устроенной австралийским миллионером, приехавшим в Москву, на моих глазах дважды Краснознаменный ордена Красной Звезды академический ансамбль песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова исполнял "Хава Нагилу". Дело было в разгар чеченской войны. У меня потемнело в глазах. Я не военный. Я не офицер. Но почему-то увидел капельмейстера вверх ногами...

Из разговоров с выпускниками студии имени Грекова я узнал, что большинство мэтров-баталистов, писавших патетические полотна на тему бессмертного подвига Красной Армии, нынче занялись иконописью. Хорошее дело — расписывать Храм Христа Спасителя, но что же с армией? Пусть подыхает? Пусть комиксами довольствуется?.. Ни одного грековца в Чечне не было. Ни один грековец не попытался творчески отозваться на "мочиловку" (т. е. войну) в центре Москвы в 1993 году (хотя все это они наблюдали непосредственно). Где картины, батальные сцены, осмысление пережитого? Ни черта нету. Почему? Потому что для того, чтобы картину написать, надо гореть любовью. К Родине в том числе. Дезертиры не могут творить (и иконы не получатся у тех, кто Бога не любит).

Я понимаю — деньги нужны. Но ведь не в деньгах причина "проседания". Причина в том, что большинство художников, актеров, писателей заняты собой исключительно и, кроме себя любимого, ничего вокруг не видят.

За эти годы мы же увидели все "неофициальное" и все "современное". Это — обыкновенная помойка. Искусство, в которое индивидуумы сбрасывают свои комплексы. А в лучшем случае — форма игры, попытка острить.

Видели все "традиционное" и "академическое" — сплошные эрзацы и поделки, неспособность видеть своими глазами окружающий мир.

Поймите, искусство принадлежит народу в веках. А то, что народу не принадлежит, — это не искусство, а дрянь.

Когда жизнь спокойна, как воды Рейна, художник может позволить себе закатывать истерики и дергаться в конвульсиях на глазах публики, или угрюмо пить водку в мастерской. Степенный буржуа платит художнику за его сумасшествие... Рачительный чиновник дает художнику мзду за бычью покорность.

Сартр, со своим "дорефлексивным когито” — спрячься! В современной России “бросок в ничто” осуществляется в государственном масштабе. Российский президент впадает в непрерывное экзистирование, он у нас и кусач, и щипач, и стрелок, и дирижер оркестра — в одном флаконе. Но настоящее "искусство прямого действия" творит даже не выживший из ума президент, но сама История.

Великий, почти забытый скульптор ХХ века Дмитрий Филиппович Цаплин совмещал в своем творчестве индивидуальную энергию подлинного авангарда и глубинные автохтонные силы земли и населяющих ее людей.

Искусство принадлежит народу. Кто знает, быть может, время Цаплиных наступит завтра?

Андрей ГЕННАДЬЕВ

На прошлой неделе Никиту Михалкова закидали яйцами. Признаться, я ждал того момента, когда самодовольного автора "Сибирского цирюльника" обкидают яйцами (или, на худой конец, тухлыми помидорами). Но никак не ожидал реакции Михалкова. Судя по его реакции, маэстро вжился в роль не государя императора, а полицейского пристава, привыкшего где ни попадя распускать руки.

Но начнем по порядку. По рассказам очевидцев, дело было так. Михалков проводит семинар в Доме кино, вальяжно раскинувшись в кресле, отвечает на наивные вопросы студентов-первокурсников ВГИКа, хвастается тем, что во время съемок своего последнего фильма создал 10 тысяч рабочих мест ("Да мне памятник надо ставить!"). Тут происходит нечто невероятное: белоснежный шарик, сделав восхитительную параболу, приближается по воздуху к Никите Сергеевичу и... Ах! За первым шариком следует второй.

И вот господин Михалков выгребает из своего дорогого костюма яичную слизь и скорлупу.

Тут, конечно, начался гвалт.

— Взять их, — закричал Михалков голосом комдива.

"Террористов" (их было двое) повалили на пол. Потом подняли, потом снова повалили. А далее, как рассказывают, произошло нечто чудовищное.

К одному из "преступников" приблизился Никита Сергеевич (паренька к тому времени уже крепко держали за руки восемь человек) и ударил его наотмашь по лицу.

Неважно, что было потом. Какие-то интервью. Обзывание Лимонова ничтожеством (швыряли яйца, как выяснилось, представители НБП). Требования законного разбирательства... Все это неважно.

Маэстро бил мальчишку за то, что тот выразил неблагоприятное отношение к его, Михалкова, творчеству. Ведь это была рецензия сырыми яйцами — и ничего больше.

Все великие актеры имели подобный опыт. Но, будучи по недоразумению обкиданными апельсиновыми корками, карамелью, шишками или горохом, они смиренно кланялись публике, только грустно улыбались ее "подаркам".

Но режиссер Михалков повел себя, как держиморда.

Все наносное барство сошло с его лица, из-под личины показалась физиономия денщика. На глазах у всех появился на свет наглый денщик Микитка.

Что же касается рецензентов, которым так не понравился "Сибирский цирюльник", то ими оказались Дмитрий Бахур и Егор Горшков. Сейчас они находятся в изоляторе временного содержания. Обвиняются по статье 213 УК РФ, каждому грозит до пяти лет исправительной колонии.

История чем-то схожа с той, которую рассказал режиссер Михалков в своем последнем фильме.

ТИТ

P. S. Все же есть надежда на то, что любимец публики, роскошный Никита Михалков, сдав костюм в химчистку, пустит в ход свое влияние среди нынешнего истеблишмента и великодушно вытащит парней из-под следствия.

КОММЕНТАРИЙ

ЭДУАРДА ЛИМОНОВА