Читать онлайн «Первая английская поэтика». Страница 2

В "Защите поэзии" Сидни вводит понятия содержания и формы, еще, однако, не обозначая их терминологически: "...стихотворчество есть лишь украшение Поэзии, но не ее суть..." {Там же, c. 157.}. Или, по его же словам, как длинная мантия не делает из человека адвоката, так и версификация не создает поэта.

К этому времени итальянские теоретики имели уже развитую классификацию поэзии, по поводу которой в той или иной мере высказывались и Миктурно, и Скалигер, и Кастельветро, чье влияние на "Защиту поэзии" не раз доказывалось западными исследователями. Минтурно разделил прозу и поэзию и назвал поэтом лишь того, кто писал метрами. Кастельветро тоже осуждал соединение прозаической и поэтической речи в одном произведении. Но Филип Сидни прилагает термин "поэзия" к художественной литературе вообще, не выделяя прозы, поэзии и драматургии и лишь обговаривая два последних вида. Правда и он отдавал предпочтение поэтической форме: "...стихи намного превосходят прозу в нанизывании памятных узелков..." {Там же, с. 186.}.

Филип Сидни не только вводит понятия содержания и формы, но и соответствия формы содержанию, отталкиваясь в своих размышлениях от аристотелевской концепции прекрасного: "Ведь прекрасное проявляется в величине и порядке" {Аристотель. Поэтика. Л., 1927, с. 50.}. Сидни пишет: "...лишь бы поэты не произносили слова (как в застольной беседе или во сне), - будто ненароком вылетают они изо рта; каждый слог в каждом слове нужно тщательно взвешивать в соответствии с достоинством предмета" {См. наст. изд., с. 158.}. Причем он настаивает на том, что содержание первично и ведет за собой форму, "так как стихотворчество есть лишь украшение Поэзии, но не ее суть. Много было прекраснейших поэтов, которые никогда не писали стихами, зато теперь у нас хватает рифмоплетов, не достойных называться поэтами" {Там же, с. 157.}.

Раздел "Зашиты поэзии", посвященный делению поэзии на жанры, дополняет материалом сидни некое исследование содержания и формы и соответствия формы содержанию. Сидни выделяет восемь жанров: пастораль, элегический, ямбический, сатирический, комический, трагедию, лирический и героический. Рассматривая особенности каждого жанра, он приходит к выводу, что основные отличия их друг от друга - в содержании, а от них зависят и их формальные различия.

Говоря о драматических произведениях, Сидни выдвинул два требования, которые оказались наиболее подверженными критике. Первое - это (вслед за Кастельветро) требование единства действия, времени и места. Второе требование - не соединять трагическое я комическое в одном произведении, хотя здесь Сидни не столь категоричен, оставляя окончательное решение чувству меры автора. Оба эти требования были направлены против случайного, не обоснованного логикой содержания, и, предъявляя их, Сидни берет за основу аристотелевскую концепцию прекрасного: "...так как прекрасное, - и живое существо и всякий предмет, - состоит из некоторых частей, то оно должно не только иметь эти части в стройном порядке, но и представлять не случайную величину" {Аристотель, Указ. соч., с. 50.}.

Введение понятий смеха (laughter) и удовольствия (delight) связано у Сидни с жанром комедии. Он против их смешения, потому что в них заложены, как он считает, противоположные значения: "Наши комедиографы полагают, будто удовольствие без смеха невозможно, и полагают неправильно, ибо даже если человек смеется, получая удовольствие, все же смех этот рожден не удовольствием... В удовольствии заключается всегдашняя или сиюминутная радость. В смехе - "пренебрежительное отношение к чему-либо" {См. наст. изд., с. 206-207. Сидни исходил из аристотелевского определения смешного: "Смешное - частица безобразного... Это нечто безобразное, уродливое, но без страдания" (Аристотель, Указ. соч., стр. 46).}. Но единство удовольствия и смеха в комедии - это условие выполнения того главного, ради чего вообще существует поэзия.

Английских поэтов, писавших в лирических жанрах, Сидни упрекает в неискренности, неубедительности, что проистекает от неумения авторов справиться с формой произведения, или, как он называет еще, "words" или "diction". Вычурная искусственность, неоправданные заимствования, ненужные аллегории - эти недостатки лирики - результат неверия поэтов в возможности родного языка, богатства которого не познаются и не используются. Сидни ставит английский язык в один ряд с греческим и латинским по выразительности и доказывает его наибольшую приспособленность к версификации по сравнению со всеми современными европейскими языками. Именно в этой небольшой части работы много общего с "Защитой и прославлением французского языка" И. Дю Белле, потому что и Сидни, и Дю Белле стремились развенчать подражательное творчество во имя создания национальной, оригинальной в своей основе, литературы, что отнюдь не противоречило требованию учиться писанию у мастеров древности.

В "Защите поэзии" Сидни не обошел вниманием и имеющую непреходящее значение проблему творчества. Вопрос, что лежит в его основе - божественное вдохновение или сознательный труд, вызывал постоянные споры. Наиболее прогрессивные теоретики эпохи Ренессанса, признавая роль "естественного дарования", но не обожествляя его, большое внимание уделяли учебе, знаниям и опыту. Еще английский классицист Роджер Ашам (1515-1568) писал: "...чтобы отличиться в каком-либо искусстве, нужно иметь естественное дарование, непрерывную практику и знания. У этих знаний три источника: правила, сформулированные на основе лучших сочинений, подражание лучшим образцам и, конечно, опыт собственного труда" {Цит. по кн.: Myrisk К. Sir Philip Sidney as a Literary Craftsman. Lincoln, 1968, p. 52.}. Возможно, что Сидни знал и другое высказывание своего старшего современника: "Способность с Пользой могут создать что-то и без Знания, но не более десятой части того, как если бы они соединились со Знанием" {Ibid., p. 48.}. И совсем уже наверняка Сидни был знаком с мыслью И. Дю Белле, высказанной им в "Защите и прославлении французского языка": "Пусть не ссылаются... на то, что поэтом надо родиться - это очевидно по естественному пылу и живости духа, возбуждающих поэта, без чего всякая доктрина была бы для него недостаточна и бесполезна. Но стало бы слишком легко... увековечивать себя славой, если бы достаточно было только счастливой природы, даруемой даже самым неученым, чтобы создавать вещи, достойные бессмертия" {Поэты французского Возрождения. Л., 1938. с. 265.}.

Филип Сидни в отличие от Аристотеля не приемлет идеалистическую концепцию природы поэтического творчества Платона, хотя и соглашается с ним в том, что Поэзия исполнена божественной силы. Он пишет: "...все прочие звания открыты любому, кто владеет своим разумом, поэт же ничего не может создать, не вложив в это своего дара... Однако я должен признать, что если самая плодородная почва все же требует обработки, то и ум, устремленный ввысь, должен быть ведом Дедалом. У Дедала, как известно, всего три крыла, которые возносят его к заслуженной славе: Искусство, Подражание и Упражнение" {См. наст. изд., с. 201.}.

* * *

Время Филипа Сидни было временем становления национальной культуры, и Сидни принял в этом процессе самое активное участие. Его "Защита поэзии" это первая историко-нормативная поэтика в Англии, провозгласившая высшее познавательное и воспитательное назначение литературы и положившая начало национальной гуманистической литературной теории.