Читать онлайн «Российско-американская совместная революция». Страница 6

Эта логика, только с обратным знаком, свойственна и той части патриотического движения, которая действительно связала себя с коммунистами. Там автора этих строк тоже объявили "врагом России" - но по прямо противоположной причине: из-за нежелания идти на "красно-белый" союз и считать сталинский режим "высшим этапом развития русской государственности вообще" - "вот почему русофобом такого рода стал М. Назаров" ("Правда", 22.12.93).

Однако, чтобы по настоящему рассмотреть границу нынешнего противостояния между добром и злом в России - не мешает разобраться и в сути нынешнего коммунизма.

5. Патриотическое движение и коммунисты

Коммунистам следует посвятить отдельную главку уже потому, что за их партийный список отдали голоса 12 % участников выборов - лишь немногим меньше, чем за "Выбор России". К тому же немало коммунистов числится в Аграрной партии. Но вряд ли их сегодня следует опасаться больше, чем Жириновского: _коммунистическая идеология потерпела в России необратимое поражение._ И думается, поверженного противника можно анализировать более спокойно, без эмоций недавней борьбы.

Показательно, что сейчас в коммунистическом движении бывших номенклатурщиков и идеологов почти нет - это рядовые коммунисты, часто пожилые. В отличие от прежних времен, никаких привилегий им это не дает, одни лишь неприятности. Они все еще ходят под красным флагом лишь поскольку оказались ему более верны, чем их верхушка перекрасившаяся в "демократов". В сущности, они и протестуют против предательства интересов страны своей верхушкой (Горбачевым, Ельциным, Яковлевым и т.д.). Но насколько их требования руководствуются коммунистической идеологией - ведь они уже не собираются запрещать религию или частную собственность? Не протестуют ли они прежде всего против нарастающего хаоса, хоть и предлагают негодные средства?

Не диктуется ли порою их неприятие происходящего - чувством личного долга и той жертвенностью, которую в русских людях не смог уничтожить коммунизм, а лишь эксплуатировал в своих целях? Не связано ли для многих из них с красным цветом само понятие патриотизма и государственности, которую в этот цвет окрасил Сталин, но за которую кому-то приходилось проливать свою кровь? Учитывая всю сложность судьбы таких людей, наших отцов, не уместны ли для преодоления таких коммунистических пережитков - терпеливое просвещение и милосердие, переориентация их жертвенности на служение истинным ценностям?

Даже многие из нынешних коммунистических лидеров, по сути, перешли на позиции социал-демократов - подобно тому, как это сделали их собратья в других странах бывшего соцлагеря. Так, глава коммунистической фракции в парламенте Г. Зюганов считает, что "марксистско-ленинская концепция не только устарела, но и во многом была неверна" ("Родные просторы" № 3, 1993). Нет оснований считать это только лицемерием: сделать этот вывод их заставила сама жизнь. И вероятно, эта эволюция еще не закончилась. Агрессивные же группировки вроде Анпилова или статьи, подобные цитированной из "Правды" - скорее исключения.

Обо всем этом напомнил даже столь известный антикоммунист, как папа римский. Выступая в Риге, он сказал, что сейчас "речь идет не столько о возвращении коммунизма как такового, сколько о реакции на неэффективность новых властей" ("Новое русское слово", 22.12.93).

То есть, именно будучи противником коммунистической идеологии, нынешних коммунистов лучше не демонизировать, а анализировать. Русские религиозные мыслители говорили: чтобы победить духовную "ложь" социализма, нужно понять его частичную "правду" - стремление к большей социальной справедливости - и бороться за эту правду на верном, христианском пути. Как раз наступившие времена с узаконенной социальной несправедливостью, культом "делания денег" и освященным эгоизмом - вновь питают социализм как понятную, но примитивно-уравнительную реакцию на эти явления. Однако и метод борьбы с ним остается тот же: отделять "ложь" от "правды".

В любом случае, запретить коммунистов никому не удастся, отправить на Луну тоже, значит надо заниматься их терпеливым просвещением. Ведь они часть нашего народа, а будучи христианами мы должны отделять грех от грешника в своих ближних: бороться против первого, спасать вторых. Часто их "коммунизм" объясняется недостаточной образованностью. Но для эффективного преодоления того, в чем они глубоко не правы, надо согласиться с тем, в чем они правы. На подобной основе и в западных парламентах случается совпадение мнений некоммунистов с коммунистами. Все это диктуется элементарным здравым смыслом, благодаря чему коммунисты и собрали свои голоса на выборах, а не потому что они за "тоталитаризм".

Здравый смысл вообще отвергает политические доктрины, предписанные "раз и навсегда". В частности, даже rocплан далеко не всегда представляет из себя "социалистическую глупость"; в годы войны и в США промышленность переводилась на директивное управление. Все зависит от конкретной ситуации, в которую попадает страна подчеркивал духовный отец немецкого экономического чуда О. фон Нелл-Брейнинг ("Посев" № 5, 1981). Рыночное саморегулирование вообще применимо далеко не ко всем отраслям; ведь на Западе значительная часть экономики, прежде всего тяжелая промышленность и инфраструктура, находится под контролем государства. А уж из нынешней катастрофы, в которую ввергнута Россия чикагскими спецами и ельцинскими "дураками с инициативой", можно выбраться только восстановлением государственного управления экономикой, включая замораживание цен, при постепенном поощрении снизу всех видов производства. В этом с коммунистами можно согласиться.

Все это, однако, не значит, что патриотическому движению допустимо политически объединяться даже с такими "неокоммунистами", как бы они на это ни обижались. Они "перековались" в патриотов именно под давлением необходимости, а не сознательно усвоив русскую духовную традицию. Они не покаялись в утопичности своих исходных постулатов и в кровавой цене, заплаченной за попытку их осуществления. Они не отказались ни от названия коммунистов, ни от своей антихристианской символики, так и не поняв ее смысла. Поэтому их узкий духовный и исторический кругозор по-прежнему остается одним из тормозов и в восстановлении легитимности российской власти, и в преодолении нынешних разрушительных реформ.

Так, парламент проиграл именно из-за того, что не преодолел в себе подобной узости. Даже если у него и можно было отметить постепенное национально-государственное прозрение, по сравнению с западнической президентской командой (показательно их противоположное отношение к активности зарубежных сект в России или к проблеме Крыма), - большинство парламентариев так и не стало подлинно национальной властью, они не смогли даже принять русский герб. Не смог парламент и отмежеваться от красных флагов, окруживших его в те роковые дни - что позволило выдать его сопротивление за "коммунистическое".

В этой статье к столь жестоко расстрелянному парламенту проявлено максимальное сочувствие. Но невозможно закрыть глаза на его неспособность победить команду Ельцина. Это можно было сделать, лишь поднявшись духовно выше нее: проявив себя как национальная власть, сознающая всю историософию нашего нового Смутного времени.

В полемике о "красно-белом" союзе мне не раз приходилось касаться этого основополагающего тезиса - и сразу после Августа 1991-го ("Литературная Россия" № 43, 1991), и незадолго до сентябрьских событий (интервью газете "День" № 31, 1993): "Если в той гражданской войне боролись проигравший Февраль против победившего Октября, то теперь история как бы пошла в обратном направлении - в направлении духовной реставрации России. С августа 1991-го "красная оппозиция" это уже проигравший Октябрь напрасно пытается бороться с вернувшимся к власти Февралем. Подлинное же русское движение, которому предстоит преодолеть неофевралистов и вернуть нас к настоящей России, еще только формируется. Но оно должно, наконец, увидеть эту раскладку сил во всей ее исторической полноте... Русский народ истосковался по правде - в этом сила настоящей русской оппозиции, а не в компромиссных союзах".

К сожалению, немалая часть патриотического движения в эти годы, видя в "красной" оппозиции своего союзника, не оказала на него должного воспитующего влияния и не отстроила своей независимой силы но дискредитировала патриотизм таким союзом. Ельцин воспользовался этим, чтобы ударить по тем и другим, и даже по антикоммунистическим организациям. Особенно ухудшилось положение патриотической печати, ибо охотников поддерживать ее финансово, идя на конфликт с установившейся после октября "демократу рой", стало намного меньше.

Однако, главная причина того, почему часть патриотов пошла на союз с коммунистами - они выглядят меньшим злом на фоне нарастающей иностранной опасности. Именно этот фактор стал решающим в пролегании нынешней "линии фронта" в России.