Читать онлайн «Итоги № 3 (2013)». Страница 3

За отдельную плату / Политика и экономика / Что почем

За отдельную плату

/  Политика и экономика /  Что почем

4  бригады коммерческой скорой, распределенные по четырем подстанциям, начнут работать в феврале в составе московской Станции скорой и неотложной медицинской помощи им. А. С. Пучкова. Такая возможность появилась еще в 2011 году с вступлением в силу закона об автономных госучреждениях. Руководители московского здравоохранения уверяют, что получение услуг коммерческой скорой — дело добровольное, ведь программу государственных гарантий оказания бесплатной медицинской помощи никто не отменял. «Платными услугами, возможно, будут пользоваться обеспеченные москвичи, имеющие полис ДМС, чтобы за них платила страховая компания», — считает зам мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников. Чиновники уверяют, что за деньги врачи будут оказывать помощь, не предусмотренную стандартами. Например, делать УЗИ или рентген на дому.

Многим оптимизм московских чиновников кажется сомнительным. «Нынешняя инициатива московского департамента здравоохранения не имеет особого смысла: это мероприятие для галочки. Сказали зарабатывать деньги — значит, будем это делать», — говорит завкафедрой гематологии и гериатрии Первого МГМУ им. Сеченова Павел Воробьев. Еще одно предположение: организуя коммерческую структуру в составе госслужбы, московские чиновники хотят заткнуть дыры, которые могут возникнуть в ее бюджете из-за перевода на финансирование по линии ОМС с этого года. Ведь не у всех граждан, которым медики по закону обязаны помочь, есть страховой полис. Значит, скорая потерпит убытки. Смогут ли их компенсировать коммерческие бригады? Известно, что себестоимость обычного вызова составляет примерно 4 тысячи рублей, а средняя стоимость вызова частной скорой около 5 тысяч рублей. Выходит тысяча рублей прибыли с каждого визита. Если учесть, что одна бригада в Москве делает в среднем 10 выездов в сутки, четыре бригады, работая целый день, принесут в копилку дополнительно всего 40 тысяч рублей.

Дорогая портянка

/  Политика и экономика /  Что почем

95 процентов личного состава Российской армии уже не знают, что такое портянки. Остальные распрощаются с одним из символов армейского «совка» до 31 декабря текущего года в соответствии с распоряжением министра обороны Сергея Шойгу. Такими цифрами поделился с «Итогами» военный эксперт Виктор Баранец.

Если считать в абсолютных величинах, то пять процентов 700-тысячных Вооруженных сил — это 35 тысяч бойцов. Преимущественное большинство из них — солдаты срочной службы, отдающие долг Родине в составе мотострелковых бригад, или попросту — в пехоте. Им-то портянки как нельзя лучше подходят под положенные по нормам вещевого довольствия кирзовые сапоги, в которых так удобно выполнять основные боевые функции — месить грязь российских дорог. Остальные войска уже давно перешли на так называемые берцы — высокие шнурованные ботинки, которые носятся исключительно с носками.

На сегодняшний день, по данным Виктора Баранца, на складах Министерства обороны скопилось около 8 миллионов погонных метров ткани, из которой может выйти почти 16 миллионов летних и зимних портянок. Нетрудно посчитать, что ими можно разом обеспечить едва ли не все армии мира. Какова будет судьба этих стратегических запасов, пока неясно, но, по мнению эксперта, ни портянки, ни тем более сапоги не пропадут. Их с руками оторвут рыбаки, фермеры и обычные деревенские мужики, которые, пройдя службу в Советской армии, толк в этой удобной обувке знают. Распродавая ткань, военное ведомство может получить немалую выгоду. Так, при массовых закупках армия платила в среднем по 40 рублей за погонный метр, из которого выходит аккурат две портянки. В столичных магазинах тот же метр продается сегодня в среднем по 300 рублей. Гипотетически, реализовав все запасы в розницу, армия сможет получить 2 миллиарда рублей чистой прибыли. А некоторые эксперты и вовсе не советуют говорить портянкам прощай — мало ли с кем и в каких условиях придется воевать нашей непобедимой и легендарной.

Каждому — по потребностям

/  Политика и экономика /  Что почем

8 раз  — во столько зарплата руководителя бюджетного учреждения может превышать среднюю зарплату сотрудника. Однако, похоже, в правительстве посчитали, что ценных госуправленцев не стоит ограничивать в доходах, и отменили эту норму для ряда бюджетных структур. От зарплатных ограничений для высшего начальства будут освобождены главные государственные вузы (МЭИ, МАИ, МГТУ им. М. Э. Баумана, Самарский ГАУ им. академика С. П. Королева и другие), театры и музеи, в их числе МХТ им. Чехова, Эрмитаж, Большой театр. И еще, например, федеральное казенное учреждение «Налог-Сервис» и Федеральная кадастровая палата. «Решение правительства — победа здравого смысла над тяжелым наследием советского подхода к формированию зарплатной базы руководителей. Все эти учреждения существуют в зоне прямой конкуренции с коммерческими структурами, причем даже международными. Уровень качества управления такого заведения точно не может регулироваться какими-то коэффициентами средних зарплат», — говорит Антон Стороженко, генеральный директор Kienbaum Russia.

В какую сумму теперь будет цениться труд топ-менеджера госучреждения? Возьмем, например, несколько вакансий в Бауманке: инженер-наладчик радиоаппаратуры, инженер-программист и менеджер по рекламе. Оклад — от 40—45 тысяч рублей. Если взять эти цифры за среднестатистические, то зарплата ректора при согласии Минобрнауки может составить более 360 тысяч рублей. Много это или мало? Бывший президент Массачусетского технологического института Сьюзан Хокфилд в 2010—2011-м заработала 1,006 миллиона долларов, что в пересчете на «деревянные» составляет 2,559 миллиона рублей в месяц — более чем в 7 раз выше теоретической зарплаты ректора Бауманки. Впрочем, надо сделать одну оговорку: американский MIT — частное учебное заведение. Но, с другой стороны, с кем тогда конкурировать, если не с мировыми лидерами. Правда, хорошо бы посоревноваться не только в зарплатах, но и в качестве «конечной продукции» — профессиональном уровне выпускников.

Сам себе издатель

/  Политика и экономика /  Что почем

15 книг авторов, опубликовавших свои тексты без посредничества профессиональных издателей, вошли в список 100 самых продаваемых электронных книг компании Amazon.com в Великобритании. Пальму первенства среди английских самиздатчиков удерживает лондонец Ник Сполдинг: его романы «Любовь... с обеих сторон» и «Любовь... и бессонные ночи», написанные в жанре романтической комедии, занимают первую и третью строчки британского рейтинга соответственно. По данным газеты «Гардиан», в Великобритании на долю самиздата приходится 11 процентов рынка электронных книг и немногим более процента всех проданных книг в целом.

Еще более впечатляюще выглядит рынок самодеятельной литературы в США. За пять лет существования платформы Amazon Kindle Direct Publishing, предназначенной для самостоятельной публикации, количество книжных наименований, выпущенных с ее помощью в Америке, выросло на 287 процентов и перевалило за 235 000. Притом что средний тираж самиздатской книги 150 экземпляров, а средняя стоимость 4 доллара, объем рынка самодеятельной литературы в США превысил в 2012 году 140 000 000 долларов.

Однако до России мода на электронный самиздат пока не докатилась: ни одна из крупных платформ не поддерживает публикацию книг на русском языке. «Российский книжный рынок и в целом-то не очень велик, а его электронный сегмент и вовсе ничтожен, — полагает создатель российского проекта «Институт книги» Александр Гаврилов. — В России не работают системы самиздата примерно по тем же причинам, по каким, скажем, в Усть-Каменогорске не купишь французских сыров ручной выделки: не существует рыночных ниш». Впрочем, первые попытки привить новую бизнес-модель к родным осинам уже предпринимаются — так, в конце прошлого года заработал сайт www.samolit.com, предоставляющий российским авторам возможность самостоятельной публикации и продажи собственных книг в электронном формате.