Читать онлайн «Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль». Страница 42

Еще один week-end писателя в авторском изложении:

«В субботу утром от меня уходила женщина, которая позвонила мне накануне, то есть в пятницу вечером, уже почти ночью, было 23 с чем-то, и сказала, что хочет повидаться со мной и взять у меня интервью. Я сказал: давайте прямо сейчас? Она несколько ошалела, а потом говорит: давайте я вам сейчас перезвоню. И перезвонила минут через тридцать, сказала, что приедет, и приехала где-то во втором часу ночи. Я ее никогда не видел до этого. Приехала она с бутылкой коньяка, весь коньяк мы выпили и где-то в четвертом часу легли в постель. Рано утром, где-то без десяти девять, она ушла, так как ей куда-то было нужно. Когда она уже уехала, я подумал, что ведь она могла оказаться какой-нибудь страшной, жуткой бабой, но она, слава богу, оказалась очень симпатичной женщиной, правда, немного не в моем возрасте, несколько постарше, чем обычно, лет так двадцать семь — тридцать.

Ближе к вечеру я был приглашен на запись передачи канала ТВ-6 Москва «Акулы политпера». Происходило это все в «Останкино» на улице Академика Королева, 12. Создалось впечатление, что журналисты были не акулами, а кроликами. Кое-кто был злобным кроликом, а кое-кто более доброжелательным. Сломить им меня не удалось, на мой взгляд, да двое ребят, которые были там со мной, считают так же. Не знаю, что потом смонтируют, но в студии я, без сомнения, победил.

После этого я с ребятами прогулялся до метро, приехал вместе с моим охранником домой, поужинал и поехал на вокзал, откуда в 0:10 отправился на поезде в Петербург. Приехали мы в 8:50, на вокзале меня встретили ребята из питерского отделения нашей партии, мы сели в машину и отправились в нашу штаб-квартиру. Там я позавтракал, попил чаю и отправился на съезд возрожденной партии КПСС, то есть наших союзников, и около часа выступал. Затем я поехал в клуб моряков, где тоже должен был выступать, собралось очень много молодежи, целый зал молодых людей, человек, наверное, шестьсот. Очень много было наших национал-большевиков: все с повязками, все красивые и молодые. Я влез на сцену и с трибуны два часа говорил.

После этого мы опять поехали в штаб, заехав по дороге на Дворцовую площадь. Бывая в Питере, я каждый раз обязательно заезжаю туда. И ночью в 0:35 снова мы с моим охранником сели в поезд и рано утром в понедельник в 10:03 были в Москве. Вот видите, какой интересной и насыщенной жизнью я живу».

Так воскликнул главный гранатомет «Нового Взгляда» Эдуард Лимонов на рабочем митинге, собравшем на центральной площади города Вятки не одну тысячу трудящихся в июле 1994 года. Свирепствующая в стране конверсия лишила всех их работы. «Целые отрасли иностранной промышленности внедряются в нашу страну. Поддержите русского производителя! Не ждите приказа: пусть каждый иностранный торговец почувствует себя в России неуютно. Дайте им знать, что мы их не любим!» — призвал боевой политик собравшихся. Рабочие Лимонова поддержали. Восторженные почитательницы писателя стремились прикоснуться хотя бы к куртке кумира. Стареющий коммунист города обнял оратора и заплакал.

Так национал-большевик породнился с большевиком-ленинцем.

После вечера памяти Е. Харитонова в ЦДЛ меня обругали, кажется, все, кто только мог обругать. И вот, одной строкой отмахиваясь от комариных укусиков завистливых журналюжек-неудачников и злобных кретинов-критиков, «сдаюсь без боя»: да, я самый плохой, я самый беспринципный, самый оголтелый, самый наглый — самый-самый. В который раз убеждаюсь в справедливости русской народной пословицы (или поговорки) «сам себя не похвалишь — ходишь, как обосранный». Идет мне 20-й годок, тогда как «скромность украшает только девушек, и то до 18 лет», как любит говаривать горячо любимая мною М. В. Розанова. Одна беда: «когда Господь людям скромность раздавал, меня дома не оказалось» (цитируя героиню «Тихого Дона»). И еще одна цитатка перед тем, как выдать очередной бурлеск (это мое любимое слово теперь): «Я — явление мощное, и когда мне становится тесно в рамках одного жанра, я без церемоний перехожу в другой жанр», — повторяю я вслед за «основоположным» Лимоновым, тем более что о нем и речь.

Недавно в музее Маяковского состоялся хеппенинг, посвященный жизни и творчеству русско-французского национального героя. Смысл этой концептуальной акции сводится к массовому, коллективному издевательству организаторов над зрителями. Согнать как можно больше публики, а потом поинтересоваться между прочим: «А чего пришли-то, че надо?» Вообще, за такие вещи нужно расстреливать без суда и следствия (куда смотрит прокуратура? Это же и есть «злостное хулиганство с особым цинизмом» — ст. 206, ч. 2!). В стране жрать нечего, а они, блин, хеппенинги устраивают, ...........!

В качестве основного экспоната был выставлен сам национальный герой — Эдуард Вениаминович Савенко-Лимонов, сидевший в маленьком помещении, похожем на клетку, за дверью с табличкой «С экспонатом не разговаривать и руками не трогать!». Он беспрекословно подчинялся требованиям автора проекта концептуалистки Ольги Дарфи и перемещался с места на место только по ее командам. Когда кто-то из фотографов или операторов просил его попозировать, Эдуард коротко отвечал, что он — экспонат, не имеющий права на самостоятельность и инициативу.

К общему удивлению и удовольствию собравшихся, Лимонов впервые за последние несколько лет продемонстрировал блестящее концептуальное мышление, в котором ему уже, кажется, навсегда было отказано ретивыми ортодоксами как слева, так и справа. Он сам, судя по всему, несильно переживал по этому поводу, поскольку авангардная хулиганская закваска всегда выдавала себя в каждом его слове и шаге. Сейчас, когда его мечты сбылись и он стал живым классиком, и мода на него переросла в культ, а тинейджеры носят прически «ай-Лимонов» и майки-«лимонки» (подобный оборот событий Эдуард предсказал еще до эмиграции в 1974 году в тексте «Мы — национальный герой»), он — единственный, кто может позволить себе столь эксцентричные забавы. О, необычайная сила печатного слова!

Перечисление персонажей тусовки — это то, ради чего я и писал этот бурлеск, поскольку имена говорят сами за себя: Стас Садальский, пришедший, по своему обыкновению, в сопровождении двух высших чинов МВД, Владимир Бондаренко, замглавного редактора «Дня», британская флегма Том Бирченоу — главный редактор журнала «Москоу Гардиан», дочь Галича актриса Алена Архангельская, большой шутник Николай Мишин — главный редактор издательства «Палея», предоставивший для экспозиции едва ли не самый ценный экспонат — утюг, которым Лимонов еще в конце 60-х годов гладил собственноручно шитые брюки, Катя Метелица со «Свободы», главный редактор «Столицы» Андрей Мальгин с эскортом из двух неизменных телохранителей, Гриша Нехорошее с Би-би-си, главный редактор издательства «Глагол» Александр Шаталов, критик Олег Давыдов, впервые назвавший Егора Гайдара некрофилом и некрасивым, один из лидеров Национал-большевистской партии, внук первого секретаря чечено-ингушской компартии Тарас Рабко, шоумен и художник из Питера Владик Монро, изобретатель «бикапонической музыки» Гарик Виноградов, Артем Троицкий в зеленом пальто, замечательный художник и модельер Андрей Бартенев и многие-многие другие — молодые тусовщики, фашисты, журналисты-гомосексуалисты. Теле-, видео-и фотокамеры топорщились из всех углов. В туалете мастурбировали трое наркоманов. На нескольких квадратных метрах сошлись люди самых разных идеологических направлений, политических взглядов, эстетических привязанностей, социальных статусов и сексуальных ориентаций. Все смешалось в музее Маяковского, и никто никому не бил морду. Одно слово — консенсус!

Выпускающего редактора я попросил подставить подпись под этой заметкой: «Ярослав МОГУТИН, нескромный американский культуролог». Напророчили. Стал Слава американским. Пусть не культурологом ни разу, но гражданином. О истории своей эмиграции рассказал по горячим следам.

— В то время как, постояв в подъезде Госдумы, можно в один день увидеть всех лидеров, бывших депутатов в том числе: Константинова, Астафьева, Алксниса, Павлова, Эдуарда Лимонова не видно на политических тусовках и митингах. Ты совершенно исчез. Почему?

— Лидерствовать, то есть тусоваться с себе подобными, важно сидеть на заседаниях, важно вещать с трибун, я мог бы без всякого риска до потопа. Но после октябрьской крови 1993 года и выборов декабря 93-го мне стало дико стыдно болтать и заседать и писать длинные умные «аналитические» статьи. И я ушел «в люди», то есть стал создавать партию, и не фиктивную, кабинетную, но снизу, с нуля, из ничего. Чем и сейчас занимаюсь. То есть я «ушел в народ» и занимаюсь организационной оперативной работой. Плоды моего тяжелого труда будут видны позднее. Правда, плод под названием «Лимонка» бросается в глаза и сегодня.