Читать онлайн «Итоги № 6 (2012)». Страница 18

Перечень опций не из коротких: даже самый пустой бензиновый New Actyon за 745 тысяч рублей — это ABS с EBD, две подушки, кондиционер, подогрев сидений, круиз-контроль, электропривод и обогрев зеркал, автоматические стеклоподъемники, сигнализация, 16-дюймовые легкосплавные колеса и полноценная запаска. Между прочим, если разоритесь на диски большего размера, получите дополнительный сантиметр под днищем: 190-миллиметровый клиренс не помешает. Тип привода — передний или полный с электронно-управляемой муфтой, подключающей задок по мере необходимости, можно выбирать, как и в случае с дизельными New Actyon. Единственное ограничение касается коробки передач: в то время как кроссоверы на тяжелом топливе бывают как с механикой, так и с автоматом, бензиновая вариация сочетается исключительно с шестиступенчатой МКПП.

Три цилиндра и тысяча «кубиков»? Вот так Focus! В самом деле, не перебарщивают ли фордовцы с даунсайзингом? Понятно, что 1,6-литровым атмосферникам пора на покой — особенно 85-сильному. Проблема чисто психологическая: мы привыкли, что моторчиками «в районе литра» комплектуют микробусы вроде Peugeot 107, Chevrolet Spark или Daewoo Matiz. Там не до понтов, да и ценник надо выдерживать. На автомобиле гольф-класса так, наверное, еще никто не экспериментировал.

Вчитавшись в цифры, понимаешь: 1.0 EcoBoost запросто утрет нос более объемистым, зато менее технологичным предкам — спасибо прямому впрыску, турбонаддуву и всевозможной оптимизации. Особенно много сил мотористы Ford положили на то, чтобы снизить потери на трение, пока двигатель не прогрет, и достичь максимальной термоэффективности. Так из малюсенького блока, способного поместиться на листе бумаги формата А4, удалось вытянуть 125 л. с. и 170 Н.м, причем столь приличную тягу малютка демонстрирует в широком диапазоне — с 1400 до 4500 оборотов в минуту. На короткое время, так сказать, в режиме форсажа движок способен выдать все 200 «ньютонов», а экономичность и вредные выбросы — практически как у атмосферных малолитражек.

Младший EcoBoost в двух вариантах форсировки (100 и 125 л. с.) присоединится к 1,6-литровому и 2,0-литровому коллегам совсем скоро: к примеру, на туманном Альбионе Ford Focus 1.0 получит отмашку уже в этом месяце. Российское же представительство Ford показывать подобные «Фокусы» пока не планирует — полагаем, дело не только в «синдроме литража», но и в сравнительно высокой цене моторов серии EcoBoost. У нас в отличие от той же Великобритании налог от чистоты выхлопа не зависит, а значит, затраты на покупку машины отобьются нескоро.

Дискуссии вокруг документа под названием «доверенность на автомобиль» ходят давно. Кто-то хочет оставить исключительно нотариальную доверенность, поставив «рукописки» вне закона, другие предлагают отменить оба варианта. С последними теперь согласны и в ГАИ. Лидер Движения автомобилистов России Виктор Похмелкин тоже не видит смысла возить лишнюю бумажку:

— Доверенность в простой письменной форме — абсурд, поскольку ее может написать кто угодно, как угодно и на какой угодно срок. А ведь речь идет не только об управлении транспортным средством, но и о совершении определенных юридических действий. В подавляющем большинстве развитых в автомобильном плане стран института доверенностей нет и в помине, и я всецело за то, чтобы перенять эту практику. Есть же полис ОСАГО, куда можно вписать всех, кому вы позволяете садиться за руль, что и будет своеобразной доверенностью. Либо полис должен быть с неограниченным числом водителей — это значит, что вы доверяете всем, у кого на руках документы на машину. Автомобиль периодически проверяется на угон, к примеру на посту, и если заявления от собственника не поступало, значит, никто ни у кого ничего не крал.

Надо также понимать, что через доверенности часто оформляют куплю-продажу. Этот документ затемняет истинную природу сделки, ставя и старого, и нового собственников в двусмысленное положение. Отменив доверенность, мы придадим процедуре перехода права собственности более прозрачный вид. Я думаю, ГИБДД технически готова к такому шагу. Наиболее угоняемые модели на дороге проверяют очень часто, устраивают даже специальные рейды. В особо подозрительных случаях никто не мешает запросить дополнительную информацию. Так что все это проблемы гаишников. Почему для того, чтобы им было удобно работать, надо обременять людей? Информация об угоне должна мгновенно распространяться, а базой следует снабдить каждого постового. Чем скорее возникнет потребность действительно находить угнанные машины, тем быстрее заработает «бездоверительная» система. А вот готовы ли в ГАИ морально? Вопрос.

Виктор Похмелкин

ли­дер Дви­же­ния ав­то­мо­би­лис­тов Рос­сии

Empty data received from address [ http://www.itogi.ru/russia/2012/6/174510.html ].

У него внешность не то высоколобого ученого-ядерщика, не то учителя математики. Манеры сдержанно-изысканные, естественно подчеркивающие дистанцию, и при этом на удивление теплые. Оскар Рабин, живая легенда советского художественного андеграунда. Тот, о ком пишут в энциклопедиях как о «выдающемся российском художнике», «самом знаменитом советском художественном нонконформисте» и «классике отечественного авангарда», более тридцати последних лет живет в Париже, где оказался вместе с женой-художницей Валентиной Кропивницкой и сыном Александром, тоже художником. Там, в его мастерской, «Итоги» и встретились с Оскаром Рабиным.

— Оскар Яковлевич, разве не символично, что вы, гуру нонконформизма, обосновались в Париже рядом с Бобуром — музеем, олицетворяющим собой новаторство в искусстве?

— Это чистое совпадение. Когда в 1978 году меня лишили советского паспорта, встал вопрос о получении во Франции хоть какого-то казенного документа. Я пришел в полицию, меня спрашивают: «Профессия?» — «Художник». — «А как можете это подтвердить?» — «А как надо-то? Может, нарисовать что?» «Нет, не надо, — говорят. — Лучше идите в Дом художников. Они там подтвердят вашу профессию, если вы на самом деле художник». И действительно, французские коллеги знали меня по моим работам. Мне помогли не только с получением документов, но и с предоставлением от парижской мэрии мастерской с видом на Центр Помпиду. С тех пор живу и работаю в ней.

— Это сладкое слово «документ»! Первой вашей картиной, которую я много лет назад увидел, был знаменитый «Паспорт». На фоне лианозовских бараков сияла советская «краснокожая паспортина». Все чин чином: под советским гербом — имя, отчество, фамилия, ваша фотография, и национальность указана — латыш. Почему?

— Я появился на свет в 1928 году в Москве. Мои родители, оба врачи, познакомились в Швейцарии, где они учились в Цюрихском университете. Отец был родом с Украины, а мать Вероника Леонтина Андерман — латышка. Отец умер, когда мне было пять, а в тринадцать лет я стал круглым сиротой. Перед смертью мама подозвала меня к себе и попросила, чтобы я съездил в гостиницу «Москва». Там остановился эвакуировавшийся из оккупированной немцами Риги ее старый знакомый профессор-биолог Кирхенштейн. Мама прочла об этом в газете. Когда-то они вместе учились в университете. Кирхенштейн был тогда влюблен в маму, но она предпочла ему Якова Рабина… В общем, этот Кирхенштейн был полным антиподом моему отцу, а значит — коммунистом, националистом и антисемитом. И к этому человеку мама, совершенно отчаявшись, послала меня за помощью.

Я пришел к нему в гостиницу «Москва». Профессор в очках записал все, что я сказал, и обещал зайти. Несколько дней спустя он действительно появился у нас с большим пакетом в руках. В нем были лекарства и витамины. Вид матери и вся наша кромешная нищета буквально оглушили Кирхенштейна. Не знавший, как вести себя, он задал несколько вопросов и поспешил уйти. Витамины и лекарства были, безусловно, царским подарком. Но мать печально вздохнула: «Лучше бы он буханку черного принес…» Вскоре мамы не стало. В ту пору я не знал и не гадал, что мне предстоит еще раз встретиться с профессором Кирхенштейном.