Читать онлайн «Эксперт № 01 (2013)». Страница 39

Без Евангелия

Массовое религиозное сознание преимущественно воспринимает православие как национальный символ и как идеологию, которая благодаря склонности людей жить внутри упрощенной идеологической схемы легко накладывается на советскую матрицу. Массовый человек к тому же видит в религии мистическую силу, которую, при правильном соблюдении неких процедур, можно использовать в собственных интересах. Подобное отношение к сверхъестественному лежит в основе магии.

Упорядоченность церковного мира создает иллюзию душевного покоя. Человек, беспомощный перед равнодушным или враждебным к нему государством, изможденный болезнями и утратами, чувствует себя в церкви защищенным от сложной неопределенности жизни. В церкви все исполнено мистического смысла: пространство, время, таинства, язык, предметы и люди, в руках которых находится сакральная тайна жизни. Но большинству приходящих в храм этот смысл неизвестен и даже неинтересен: они не читали Евангелия (опросы показывают, что число тех, кто называет себя православным, и тех, кто никогда не открывал Библии, примерно одинаковое), о христианском учении судят по случайному набору из пословиц и библейских цитат («Бог терпел и нам велел», «Бог простит, и я прощаю», «Не судите — и не судимы будете», «Легче верблюду пройти через угольное ушко…» и т. д.). Мистическую связь с Богом заменяют «правильным» магическим использованием сакрального пространства (храма, источника, канавки и проч.), молитвы, иконы, мощей, пояса Богородицы, да и церковных таинств, в которых обрядоверы ищут прежде всего физической пользы, энергии, исцеления, защиты для себя. «В отличие от религии, усматривающей существо жизни человека в должном устроении его духа по отношению к Богу, для магии основное — это знание того, что и как нужно сделать, чтобы достичь цели. <…> В магии основное — это правильно все сделать», — читаем в учебном пособии по апологетике для духовных школ РПЦ МП.

Давид Тенирс. «Инициация молодой ведьмы»

Магическое отношение к святыням — потребительское по своей природе, а потому оно хорошо вписывается в общий житейский дух потребления. Особенную ценность приобретает то, что трудно достать, за чем выстраивается очередь. А очередь выстраивается к знаменитому врачу, за редкой машиной, новым айфоном, на модную выставку или театральную премьеру и… к поясу Богородицы. Большую роль в магическом маркетинге играет реклама: те частицы пояса Богородицы, которые много лет находятся в московских храмах, никого не интересуют, поскольку им не поклоняются сильные мира сего, вокруг нет ни рекламной кампании, ни, как следствие, ажиотажа. А вот к поясу, привезенному с Афона, рвутся толпы простого люда, обгоняемого юркими випами. И ошибаются те, кто в многотысячной очереди к поясу увидели торжество веры в Иисуса Христа. Таким торжеством могли бы стать очереди в детские дома на усыновление больных детей, очереди волонтеров в больницы, дома престарелых, хосписы, тюрьмы.

Очередь к поясу Богородицы (подлинность которого, к слову, вызывает сомнение у специалистов), как это ни парадоксально, стала символом торжества православного магизма. Людям было важно прикоснуться к святыне или хотя бы пройти под ней, то есть физически приблизиться к материальному предмету и тем самым получить от него некую пользу. Если бы главным была молитва к Богородице и упование на нее, то помолиться люди могли бы и дома или возле храма. Установка на магическое исцеление искусно подогревалась слухами о чудесной способности пояса (не Богородицы, а самого пояса!) исцелять женщин от бесплодия. Расчет на женскую аудиторию был беспроигрышным. Никто, однако, не задался вопросом, кого этот пояс исцелял от бесплодия на Афоне, куда доступ женщинам запрещен.

Благодать на посылках

Не секрет, что сегодня в России сложилась целая индустрия магических услуг. И часто то, что предлагают магистры белой и черной магии, осуждаемые церковью, немногим отличается от того, что люди ожидают от самой церкви (исцеления, решения семейных проблем, снятия «сглаза», «проклятия» и проч.), поэтому так часто в интернет-исповедях жалуются, что ни гадалка, ни батюшка не помогли. Наши православные ходят и к тем и к другим с одной целью — использовать сверхъестественную силу в своих интересах, а потому к крещенской воде (за ней тоже очередь!) относятся как к лекарству, к молитве — как к заговору, к иконе — как к амулету: вешают над дверью, чтобы вор не залез, крепят складни-магниты на панель машины, чтобы в аварию не попасть, носят образок на груди, чтобы ангел-хранитель оберегал.

Некоторые даже полагают, что манипуляции с иконами позволяют управлять благодатью. В 2009 году крупный бизнесмен и церковный меценат Сергей Шмаков захотел иметь в храме построенного им коттеджного поселка Княжье озеро древнюю Торопецкую Корсунскую икону Божией Матери (XII–XIV вв.), которую в результате ему удалось тайком вывезти из Русского музея, несмотря на сопротивление отдела древнерусского искусства. История напоминала сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке», потому что Шмаков к тому времени владел уже и домами, и бизнесом, и Кубком мира по ралли-рейду, но возжелал, чтобы святыня, а вместе с ней и благодать Божья, «была у него на посылках». Отец Владимир (Гревцев), настоятель Торопецкого собора, давно мечтавший вернуть некогда конфискованную икону в ее родной город, поддержал благодетеля Шмакова знаменательными словами: «…сначала Спасительница к нему поедет, в Подмосковье <...> А что только потом к нам, так Она сама выбирает, как Ей идти». Икона, в его понимании, и есть сама Богородица, а передвижение богородичной иконы в пространстве вызывает перемещение Божией Матери. Такое языческое, идолопоклонническое отношение к святыням, как это ни печально, весьма характерно для современного массового православия. История Корсунской иконы показала к тому же, что церковь не способна влиять на этику российского бизнеса — напротив, она с легкостью подчиняется его интересам, жертвуя святынями ради нового религиозного, а по сути магического гламура.

В религиозной субкультуре распространено представление, что святые места и предметы, обряды и таинства дают человеку благодать независимо от его внутреннего состояния и состояния души священника. То есть происходит некий объективный процесс, и если он произведен «правильно», «как положено», то человек получает — страшно подумать — дары Святого Духа. Бездумно и бессознательно заполняя свой духовный вакуум. Против такого магического отношения к святыням и особенно к таинствам выступают священники, написаны горы литературы, но массовое псевдорелигиозное сознание и церковная бюрократия предпочитают не беспокоить свою совесть нравственным долгом любви и просто выбирают порядок, а нарушивших его, как в истории с панк-молебном Pussy Riot, без колебаний отправляют в тюрьму или даже мечтают сжечь на костре — принести в жертву жестокому богу Орднунгу.   

Любарский Георгий

Разрушение классической системы представлений привело к острой борьбе между различными подходами к изучению мира. Однако пока эта борьба дает скорее негативные плоды

Чтобы войти в тему, понять, о чем вообще идет речь, — несколько цитат из Википедии о том, что такое мракобесие.

Итак: обскурантизм ( мра­ ко­ бесие) — враждебное отношение к просвещению, науке и прогрессу.

Источником термина « обскурантизм» является заголовок сатиры начала XVI века «Epistolæ Obscurorum Virorum» (« Письма темных людей»), которая основывалась на ученом споре между немецким гуманистом Иоганном Рейхлином и  доминиканскими монахами, такими как Иоганн Пфефферкорн, о том, следует или нет сжигать все иудейские книги, как не- христианские.

В первом и более старом смысле термин « обскурантизм» обозначает политику ограничения распространения знаний. За так называемую политику « благородной лжи» выступал еще Платон.