Читать онлайн «Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли». Страница 37

Его проповедь была бесконечно успешной. Прошло триста лет – секунда на часах вечности – и народы региона приняли Христа. Не были исключением и иудеи – подавляющее большинство иудеев, как в Палестине, так и за ее пределами, последовали за апостолами Петром и Павлом и стали христианами. Из восьми миллионов иудеев времен Христа лишь 3-4 процента упорствовали, и создали альтернативную веру, «новый иудаизм». Все остальные отказались от «фарисейской закваски», и слились со своими братьями, вчерашними «туземцами». Так была исцелена «травма Изгнания», о которой писал Хаим Тадмор. Потомки сынов Израиля стали палестинцами, сохранив лучшие законы Торы и веру в братство людей.

Иудеи в прочих странах мира не отличались этнически и по языку от своих соседей, и когда они приняли Христа, исчез и барьер между ними. Сбылось обещание апостола Павла: Христос упразднил вражду между иудеями и народами мира. (Конечно, это касалось только тех иудеев и эллинов, которые приняли Христа.) Пустой ложью оказались речи об «извечном антисемитизме» – потомки иудеев стали интегральной частью народов, среди которых они жили, будь то греки, египтяне, римляне или палестинцы.

------------------------------------------------------------------------------------------

Лишь на окраинах христианского мира, на Кавказе, в Иране, Вавилоне, сохранились горстки книжников и священников, державшихся изрядно обновленной «старой веры». В Палестине они сохранились в Тиверии, у Галилейского моря, на пути в Вавилон, где была основная иудейская община. Как это часто бывает со «староверами», эти ярые фундаменталисты ушли крайне далеко от общего родового ствола библейского иудаизма. Они отменили пасхальную жертву, заменив ее чтением Агады, отказались от храмовых обрядов, отменили священничество, забыли законы о чистоте и нечистоте, но сохранили крайний, фанатический партикуляризм и ненависть к окружающим народам. Иудейский священник времен Христа скорее признал бы православного священника своим единоверцем, нежели раввина.

Современный еврей небольшой учености считает, что нынешняя иудейская вера ведется «от Моисея», и что ее героями и основателями являются библейские персонажи. Однако наши грамотные еврейские деды и прадеды так не считали. Для них Иудейская Цивилизация начиналась с Мудрецов, как звались вожди «староверов». Для традиционных евреев Библия была таким же Ветхим Заветом, предысторией, как для христиан. Они читали ее глазами Мудрецов, как христиане – глазами Отцов Церкви. Мудрецов – создателей Мишны и Талмуда – они почитали, как своих учителей и героев, а библейские персонажи вспоминались лишь постольку поскольку о них говорили Мудрецы.

Когда библейский, или храмовый иудаизм рухнул, из его обломков воспряло христианство. Большинство иудеев мира последовало за апостолами Христа, к спасительной вере духа. Но меньшинство пошло по эзотерическому пути углубленного изучения Закона и гностической премудрости. Раскол был подготовлен веками: с одной стороны были книжники, фарисеи, целиком погруженные в хитрую игру в бисер, которая через века станет Талмудом. С другой стороны – простой народ, рвавшийся к Богу. Они не любили друг друга. Книжники говорили: лучше бросить дочь на съедение львам, чем выдать за невежу. А народ говорил: хорошо бы иметь зубы, как у коня, чтобы загрызть книжников.

Приход Христа и разрушение храма послужили катарсисом давно назревавшего раскола. Соборная личность Израиля в шизофреническом приступе распалась на две, где одна взяла себе веру, пыл, неуемную тягу к слиянию с Богом, а другая – углубленное изучение тонкостей Закона, интеллектуальную борьбу, гнозис. Первая распахнула свои объятия миру, другая стала клубом для избранных. Св. апостол Павел, мудрец и книжник, поборол шизофренический раскол, и соединил в себе любовь Христа и Знание. Он принес тайны гнозиса в церковь, и они стали частью христианской веры. Человек огромных знаний, он не позволил книжникам подмять церковь под себя, и снискал себе ненависть правоверных иудеев, не погасшую по сей день. Гностики-христиане следовали его путем. Когда современник р. Меира великий гностик и ересиарх Маркион пытался отказаться от опасного дара преемственности древнего иудаизма, он хотел оставить от всего Нового Завета лишь Евангелие от Луки и Послания Павла. Павел стал мостом, по которому многие книжники нашли себе путь в церковь. Многие, но не все.

У колыбели нового иудаизма стояли замечательные люди, ставшие героями бесконечных легенд. Многотомные Мишна и Талмуд – рассказ об их интеллектуальных похождениях, как цикл о короле Артуре – рассказ о рыцарских похождениях. Мудрецы, или Ученики Мудрецов, как они себя именовали, были крохотной кучкою рыцарей духа и интеллекта, наподобие круга св. Франциска или сподвижников Лойолы.

Это замечательное явление было чистым продуктом Святой Земли. Ее герои находились в основном в Галилее, но живали и в Иерусалиме, и в Ямнии, и в Лидде. Они создали Академию, Синедрион, Суд. Эти организации были основаны книжниками еще до радикальных перемен первого века, но приобрели значимость только в рамках новой религии во втором веке. «Королем Артуром» легенд о Мудрецах был Рабби Иегуда ха-Насси, Князь. Над ним стоял Папа иудаизма, «реш галута», Экзиларх – титульный вождь вавилонских иудеев.

******************************************************************

В израильских школах и детских садах детей учат, что Святая Земля расцветала в дни иудейской независимости, зачахла с изгнанием иудеев, с разрушением Иродова Храма и подавлением восстания против римлян, и снова расцвела с возвратом иудеев в наши дни. Возник культ хасмонейско-иродианской реставрации: всенародные празднества Хануки (детского праздника, не случайно совпадающего с Рождеством), спортивные “Маккавиады” – вместо “Олимпиад”, общества Маккавеев, культ Масады, клятвы “Масада больше не падет”, присяга солдат на Масаде. Моше Шамир, популярный писатель, пришедший от псевдо-левого активизма к ярому национализму, написал роман, восхваляющий кровавого хасмонейского владыку Александра Янная, распинавшего иудеев сотнями и топившего неевреев тысячами (так его сверстники в сталинской России славили Ивана Грозного). Ведущий израильский археолог, раскапывавший Храмовую гору, восхвалял демократизм и народность хасмонейской монархии и привел в пример то, что народ забросал лимонами царя Александра Янная. Он не упомянул и не напомнил о том, что после этого царь Александр казнил шесть тысяч иудеев, бросавших лимоны (Древности, XIII, 13).

Однако подлинный расцвет Святой Земли произошел позднее, после победы христианства, в византийский период. (Увядание началось после падения Омейядов и воцарения Аббасидов). В те времена более двух миллионов человек спокойно жили в Палестине, все поля были возделаны, акведуки вели воду к Кесарии и к Иерусалиму и в сердце пустыни к Умм-Дараджу, граница обрабатываемых земель доходила до источника Эн-Фара и далее. Тогдашним жителям Палестины приходилось не хуже, а куда лучше, чем в дни кровожадных царей хасмонейской династии и их преемников, иродиадов. Обидно, но правда – расцвет страны наступил, когда она окончательно утратила независимость, что указывает нам на тщету политических устремлений.

Святая Земля лежит в самой середине мира, говорили в прошлом. Когда-то это было буквальной правдой, как то, что площадь Пикадилли – в центре Лондона. Под миром имели в виду обитаемый мир, ойкумену, от Вавилона до Египта, от Крита до Дуры Аравийской. За их пределами начиналась дикость, медведи, драконы, люди с желтыми волосами.

В середине Святой Земли стоит Иерусалим. Он стоит как канатоходец, на туго натянутой дороге вдоль горного хребта, на самом краю пустыни, места дикого и не совсем мертвого. Шаг в сторону – и свалишься в самое глубокое место в мире, в долину Иордана. Из любого места в городе запросто видна пустыня.

Хороша Иудейская пустыня, даже сухая и выжженная. Но нет равного чуду источников в пустыне. На севере, в Европе, каждая река больше всех наших речек сразу, но где там найдешь живую воду, бьющую в пещере в дальнем вади? Я люблю ходить в пустыню без фляги – с тем, чтобы умирая от жажды, едва дотянуть до ключа, припасть к нему и напиться всласть. Такой мне представляется и вся жизнь – пустыня, а в ней источники. Я и по жизни иду без фляги и, может быть, однажды не дотяну до источника – до источника воды, до источника денег, до источника любви. Этой роковой неуверенностью платишь за свободу от ноши. Но когда поддаешься искушению остаться у источника, ты вспоминаешь о прочих, еще не изведанных – и идешь дальше.

Вернемся в родные места пророка Иеремии, в село Аната, и пойдем оттуда вниз, на восток, к источнику Эн-Фара, бьющему в глубокой долине – вади Кельт. Спуск к источнику трудноват – к нему ведет кошмарная каменистая дорога, лучше приспособленная для ослов и тракторов, чем для машин. Она проходит мимо разрушенной насосной станции. Сам источник несколько пострадал от цивилизации – неработающая водокачка еще не скоро исчезнет, бетонная запруда удерживает воду, образуя мелкий водоем, и в нем плещутся козы и овцы пастухов Хизмы и Анаты. В эти места лучше всего приходить зимой или ранней весной, когда вокруг источника цветут тысячи полевых цветов в таком убранстве, что и царь Соломон им бы позавидовал. А на травке сидят пастушки со свирелью у губ, – пастораль и идиллия. Но и осенью, когда созревают фиги и орехи, источник хорош, хотя воды в нем становится мало.