Читать онлайн «Моя Россия (Главы из книги)». Страница 4

Порой, слушая эти идеологически выверенные речи, как-то непроизвольно возникало неосознанное сожаление к уходящей, как нам казалось, эпохе. Молодость, а нам тогда было, в среднем, по двадцать пять лет, требовала разнообразия во всём, мы интуитивно понимали, что в ином случае познание мира будет не полным, да и сама окружающая нас действительность, заключённая в искусственные идеологические рамки, потеряет свою привлекательность. Свершилось, мир изменился, но не по нашим лекалам. Великая советская эпоха, как писал А. А. Зиновьев, при всей её противоречивости, стала прошлым. Кто от этого выиграл, ясно как божий день — страны «золотого миллиарда». Проиграли — мы. Но, как гласит известный афоризм, главный вывод истории состоит в том, что из истории не делают выводов. Почему-то именно в России.

В октябре 2005 года позвонил Д.С.Львов и пригласил принять участие в работе экономической секции РАН. Предложение было не случайным, только что вышла моя книга «Углеводородный третий Рим?», с предисловием Дмитрия Семёновича. Реальный опыт работы в крупном бизнесе ему был крайне интересен, он живо интересовался моими публикациями и настоятельно советовал подумать о защите под его научным руководством докторской диссертации. Предложение было лестным, но я постоянно оттягивал принятие решения по одной простой причине — не хватало ни сил, ни времени. И без того разрывался между службой в качестве старшего вице-президента нефтегазовой компании по финансам и аналитикой. Понимая, что знания лишними не бывают, оставил дела и приехал в институт. Интрига заключалась в том, что доклад, который предстояло обсудить на секции, представлял мой добрый знакомый профессор С.С.Дзарасов, убеждённый противник утвердившейся в России либеральной экономической модели. По мнению многих его коллег, он воплощает традиционный для российского менталитета склад учёного, где совесть и свободомыслие — непреходящие ценности, которыми не поступаются. С чем я полностью согласен. В оппоненты записались академики А.Аганбегян, В.Медведев и другие, не менее известные лица в отечественной экономической науке.

Солтан Дзарасов выступил с тезисами — они были весьма убедительны; выверенные формулировки анализируемых проблем, показательная статистика и не менее аргументированные выводы о необходимости смены курса реформ. С основным же текстом доклада, по установленной практике, присутствующие имели возможность ознакомиться заранее. Потом началось обсуждение. Говорили многие, говорили разное, и как-то очень осторожно, что меня крайне удивило. И не потому, что не хотели обидеть докладчика, как раз наоборот, опасались показать своё согласие с ним. Затем на трибуну величественно поднялся А. Аганбегян и сразу дал понять присутствующим, что они имеют дело с человеком, не ведающим сомнений. Память наша избирательна, я не смогу воспроизвести дословно сказанное им. Запомнил, как мне кажется, главное. Смысл таков: Солтан мне друг, но истина дороже, а истиной владею — я. Поэтому утверждаю — всё сказанное им неверно, и потому не согласен ни с одним его словом. В прошедшие годы правительство проводило, в основном, правильную политику экономических реформ, отвечающую интересам государства и народа. Имеющиеся проблемы достались нам от социализма, это его родимые пятна. Нужно хранить выдержку, и рынок нам воздаст.

По профессиональной привычке старого управленца я внимательно наблюдал за лицами людей, сидящих в зале и президиуме. Общее выражение — недоумение. Видел, как мрачнел Д.Львов, огорчение и в то же время иронию в глазах С.Дзарасова. Вспомнил сразу Новосибирск и подумал, что же с нами происходит, что заставило Аганбегяна, уже очень немолодого человека, отказаться от большей части своей жизни в науке и принципов, без которых настоящий исследователь немыслим. Никто не требует молиться на прошлое, все давно стали «атеистами». Ведь учёный присягает главному — вечному поиску истины. Но как можно походя отказаться от семидесятилетнего опыта плановых форм ведения хозяйства в СССР и полувекового опыта работы Китая, когда именно на этом пути были достигнуты всеми в мире признанные высоты в экономическом и социальном развитии? Это и есть наш собственный, отражающий во многом специфику страны интеллектуальный актив. Без него мы Азия, Африка, Латинская Америка, любая другая захудалая провинция, но только не Россия — страна будущего.

Через три года всемогущая «невидимая» рука рынка заслуженно воздала многим государствам, но России, конечно, больше всех. И поделом. Надежда, что проблемы рассосутся — беспочвенна. В конце января 2011 года я забрёл в книжный магазин, как всегда, полюбопытствовать. Смотрю, на тонкой книжке значится знакомая фамилия. Взял в руки, пошелестел страницами — академик Аганбегян учит нас, несмышленых, как выходить из финансового кризиса. Покупать не стал, не познавательно и нет знания предмета. Но за автора порадовался — жизнь в «науке» продолжается. Написал эти строки и подумал: а может быть, напрасно, слишком субъективны мои оценки конкретной личности. Но что же делать, если личностным восприятием пронизана вся наша жизнь. К счастью, встречаются и другие, вдохновляющие примеры служения науке.

Бережно храню в душе память о Дмитрии Львове, настоящем учёном и мужественном человеке, который до последнего дня отстаивал свои взгляды на ужас происходящего. Помню его потрясёние от встречи с В. Путиным. «Понимаешь, — взволнованно говорил он, — я ему рассказываю о том, что творится в экономике, почему нужно срочно корректировать реформы, иначе процесс деградации будет необратимым. И вдруг натыкаюсь на холодный безразличный взгляд — ему не интересны мои доводы. „Вы, Дмитрий Семёнович, — прощаясь, произнёс Путин, — ничего не понимаете в современной экономике“. Я! Не понимаю! Откуда в нём это убийственное для страны самомнение?» Мне стоило больших трудов успокоить академика: «Я вот тоже, мол, ничего не понимаю, хотя уже столько лет кручусь в бизнесе. Догадываюсь, конечно, кой о чём, но тогда нужно согласиться, что мы имеем дело не с национально мыслящим правительством. И потому часто на ум приходят слова властителя дум конца позапрошлого века, что бывали хуже времена, но не было подлей. Правда, Некрасов жил в другую эпоху, но, как известно, в России и через столетия ничего не меняется, и не может измениться, потому как всё дело в нас самих». «Да, Владимир Данилович, — с грустью произнёс Львов, — умеете вы успокоить». Не забываются встречи с такими людьми, они согревают душу и пробуждают совесть.

Ещё раз хочу повторить: не верю я в отговорки, что маститые учёные, а тем более новая генерация политиков добросовестно заблуждались в правильности избранного курса реформ. Знали достаточно многое и хорошо понимали пагубность принимаемых решений. Но элементарная трусливость — одних, желание выслужиться — других действовали на всех остальных, колеблющихся и не желающих думать, как нервно-паралитический газ. Для крупных советских учёных западные источники информации были доступны почти всегда, другое дело — действовали достаточно жёсткие идеологические ограничения на применение современных немарксистских теорий в экономической практике. Те же ограничения распространялись на теоретическое наследие отечественных экономистов. Провозглашённая КПСС в середине восьмидесятых годов гласность и демократизация общественной жизни открыла все шлюзы. И что же выяснилось? Из творческих разработок зарубежных специалистов мы восприняли не то, что сами считали ценным для проведения реформ, а стали раболепно следовать советам неведомо откуда появившихся американских центров. С их весьма «специфическими» политическими, идеологическими и, как всегда, меркантильными интересами.

Ни Ельцина, ни его окружение, я уже не говорю о российских спецслужбах, почему-то не встревожило, что везде торчали уши ЦРУ и госдепа США. Именно так России была навязана рыночная ортодоксия, на основе которой правительство внедрило угодную странам «золотого миллиарда» модель периферийной рыночной экономики образца первой половины девятнадцатого века. Решение было принято келейно, узкой группой несведущих людей, и как теперь стало очевидным, в их собственных интересах. Тем не менее, я убеждён, «тайная вечеря» могла не состояться, прояви российские учёные единство, волю и, если хотите, гражданское мужество в отстаивании консолидированной позиции.

Как выяснилось, общей-то позиции и не было. Собственные интересы, амбиции и желание продемонстрировать свою лояльность новым руководителям страны оказались весомее долга. Последние, добившись цели, «щедро отблагодарили» академиков за примерное поведение — сделали вид, что те просто не существуют, предоставив им возможность в полудрёме доживать век в стенах своих институтов и кафедр. Нет их сегодня в окружении Д. Медведева, ни один из бывших «знаменосцев» не был приглашён в феврале к В. Путину на обсуждение возможной модели развития страны до 2020 года.