Читать онлайн «Элитология Платона». Страница 28

Но в IV в. до н. э. происходят значительные изменения. В связи с возрастанием значения собственно экономического фактора в жизни полиса и соответственно финансов увеличивается роль финансовых магистратур, создается несколько новых должностей. Второе новое явление — разделение труда между ораторами и стратегами, политика переходит в руки ораторов. Вот характеристика одного из таких политиков — Ликурга, ученика Платона и Исократа.

Ликург принадлежал к верхушке афинского гражданства, к той части афинской аристократии, наиболее яркий образец которой представляет Перикл, — аристократии, которой ее происхождение, богатство, связи обеспечивали видное место в Афинском демократическом государстве и которая активно отстаивала демократический строй. К IV в. до н. э. значение таких фамилий упало, от кормила государственного правления их активно отталкивали «нувориши», среди аристократов росло стремление отойти от политики, но определенная часть их сохраняла традиции V в. до н. э. К числу таких аристократов старой формации принадлежал и Ликург.

Главным аспектом политики Ликурга, которым было буквально пронизано все стороны его деятельности, была идея возрождения полиса, оживления национального духа, ценностей и традиционных доблестей. Одно из проявлений этой политики — решительное преследование всех, кто не отвечал, по его понятиям, высоким критериям афинского гражданина. Другая сторона его политики проявляется в мерах, направленных против всякого рода злоупотреблений, и в его «законах против роскоши». С этим согласуется и сам образ жизни Ликурга — подчеркнутая суровость и непритязательность. Это был акт не только социальной демагогии, но и выражение определенной жизненной позиции — стремление даже внешне походить на образцовых граждан и политических деятелей прошлого, пекущихся только о благе сограждан и полиса. В русле той же самой политики — оказание почестей тем, кто, по мнению Ликурга, достойно выполнял свой гражданский долг.[214]

Весьма близко к Ликургу по идеологии стоит ещё одна титаническая фигура того времени — Демосфен. Ряд исследователей (П.Тревес, Э.Берк) считают их идейными союзниками. В первую очередь, их роднит антидемократическая тенденция их мыслей. Плутарх прямо называет Демосфена «богатейшим человеком в городе» и «крайним сторонником аристократии». В ряде речей Демосфена прорывается буквально тоска по «сильной власти».

Демосфен относится к числу тех великих деятелей прошлого, вокруг которых и в новое время продолжают бушевать такие страсти, как если бы речь шла о современнике. Патриот, доходящий до фанатизма и ограниченный в своем фанатизме, борец за свободу и демократию, не гнушающийся персидских денег, шовинист, разделяющий абсурдные концепции и тешившийся абсурдными надеждами, любитель интриг, сложивший голову за дело, которому служил, но защищавший отжившие идеалы. В Демосфене видели «святого» (Б.Нибур) и платного агента персидского царя (У.Карштедт).

Показательно отношение Демосфена к тому или иному происхождению афинского гражданина. Наиболее ярко это проявляется в речи «За Ктесифонта», где Демосфен защищает себя — идеального государственного деятеля — и обличает своего противника Эсхина, выступающего в речи как воплощение зла. Демосфен подчеркивает в своей биографии ряд моментов: он сам и его родственники происходили из лучших людей, он ходил в детстве в подобающие школы и имел «в своем распоряжении все, что необходимо человеку, которому не приходится из-за нужды делать ничего унизительного». С точки зрения Демосфена, подлинный политический деятель должен обладать хорошим происхождением, получить настоящее образование и воспитание и, наконец, быть богатым, принадлежать к имущественной верхушке полиса. Соответственно, его антипод Эсхин объявляется лишенным всего этого: у него рабское происхождение, исполненная гнусности юность, он невежда, не получивший в силу своей бедности образования, а своё богатство он нажил нечестивым и недостойным образом. Сама бедность — это нечто позорное, то, что накладывает отпечаток на всю жизнь человека.

Что касается самого Эсхина, то его концепция идеального политика полностью соответствует концепции теории элит. Идеальный политик, по его мнению, должен обладать следующими качествами: а) «он должен быть человеком хорошего происхождения и со стороны отца, и со стороны матери. Это для того, — поясняет он, — чтобы он из-за неприятностей, связанных с происхождением, не относился враждебно к законам, охраняющим демократический строй»; б) «у него должны быть предки, совершившие что-либо хорошее для народа или уж во всяком случае не питавшие к народу вражды»; в) политик должен быть рассудительным и скромным в своей повседневной жизни для того, чтобы из-за безудержной расточительности не брать взяток и не действовать вопреки интересам народа и г) он должен быть благоразумным человеком и искусным оратором. «Ибо хорошо, когда рассудительность оратора помогает ему выбирать наилучшие решения, а его образованность и красноречие убеждают слушателей». Эсхин достаточно четко вырисовывает облик демократического политического деятеля как представителя верхушки афинского общества, ибо ораторы, как правило, не принадлежали к низам и образование, необходимое для этих знаний, не было доступно широким кругам демоса.

В заключении отметим, что в основе вышеизложенной идеологии политического аристократизма лежит достаточно глубокий пласт античной философии избранности. Именно это эзотерическое по своей сущности знание и формировало мировоззрение античного политика, официально занимаясь и педагогической практикой в этой области общественной деятельности. Союз философии и политики вначале проходил под знаком доминации философии. Но, как часто это бывает в истории, политика сделала все от нее возможное, чтобы превратить своего учителя в одну из своих прикладных дисциплин. Но философия избранности и тогда оставалась той таинственной страной великих посвященных, которая завораживала умы новых поколений политиков. Кто эти великие? Что из себя представляла их философия избранности? Об этом мы узнаем, познакомившись с основами их элитологических концепций.

«Философия» и идея избранности. Философия как категория духовной избранности имеет глубокие исторические корни. Так, ещё Хрисипп из Сол утверждал, что если бы он делал, как все, он не был бы философом. Диоген Лаэртский далее продолжает: «О себе он был такого высокого мнения, что на чей-то вопрос: «Кому поручить мне /воспитание/ сына?» — он ответил: «Мне: ведь если бы я считал, что кто-то есть лучше меня, то я сам бы пошел к нему за философией». Вот почему о нем говорили: Он лишь с умом; все другие безумными тенями веют» (Диоген Лаэртский. VII.183 и далее). Сам Диоген характеризует Хрисиппа как видного человека в философии, который отличался большим дарованием и всесторонней остротой ума. Элитизм философии, по мнению Хрисиппа, выражается в тайном знании посвященных. Тот, кто разглашает эти тайны, совершает кощунство. Философ, таким образом, выступает как хранитель этого эзотеризма, а сама философия — элитологией, специализирующейся на собирании и развитии «стратегической информации».

Близка к рассуждениям Хрисиппа и точка зрения Гераклита из Эфеса, который постиг философию через познание самого себя и самообразование: «Все дурное выбросил из головы» и «избежал порока пресыщения, зависти и спеси» (Там же, IX.14). Его книга «О природе» специально была написана эзотерическим («темным») языком, чтобы доступ к ней имели лишь способные и чтобы обнародование не сделало ее открытой для прозрения.

Идея избранности философии могла поэтому базироваться только лишь на одной доктрине эзотеризма. Она заключалась в том, что только качество знаний выделяет философа из толпы. А так как именно знания и составляют сознание человека, то проблема избранности философии — это проблема элитарного сознания, а точнее, проблема достоинства такого вида сознания. Поэтому, для того чтобы философия пользовалась большим почтением среди людей, философам нельзя открывать свои тайны на посмеяние толпе (Аристотель). Быть может именно этим, в первую очередь, и объясняется поведение Гераклита: «Возненавидев людей, — пишет Диоген, — он удалился и жил в горах, кормясь быльем и травами» (Там же).

Философия избранности не является открытием одного только Платона. Он, правда, явился самым полным ее выразителем античной эпохи, но отдельные элементы этого направления мы без труда находим в философии его великих предшественников и современников, таких, как Пифагор, Гераклит Эфеский, Сократ, Демокрит, Антисфен, Диоген Синопский, Аристотель…