Читать онлайн «Тайны и загадки нашей жизни». Страница 40

Выступая в разных европейских столицах, Мата Хари приобретает друзей и поклонников среди дипломатов, промышленников, банкиров и офицеров. Длительные и интенсивные связи с немецкими высокопоставленными офицерами (среди которых, как поговаривают, был даже немецкий принц Вильгельм) и французскими дипломатами сыграли роковую роль в ее третьей карьере, плавно вытекавшей из первых двух: артистка и куртизанка с началом войны завербовывается сразу двумя сторонами — немецкой и французской.

Начало мировой войны застало артистку в поисках ангажементов и денег. Немецкая разведка завербовала Мату Хари в 1916 году, имея ввиду ее многочисленные знакомства с влиятельными людьми разных стран. Ей выплатили щедрый гонорар и попросили в парижских салонах прислушиваться к мнениям и настроениям. Гонорар был очень кстати, и разговор с приятным господином из немецкого посольства в Голландии, наверное, легко было принять за обычный флирт с щедрым поклонником. Мата Хари отправилась в Париж, не отдавая себе отчета в новизне своего положения. В Берлине ее теперь называли «Агент Х-21» и ждали шифровок со стратегической информацией, в Париже она была среди врагов. Французская контрразведка отслеживала и фиксировала все ее передвижения.

Говорят (опять говорят!), ее погубила любовь… Роковая женщина, всегда сама выбиравшая своих жертв, полюбила юного русского офицера. Двадцатилетний Вадим Маслов, капитан российской армии, принадлежал к особому подразделению, сражавшемуся во Франции. В одном из боев он был тяжело ранен. Чтобы попасть к нему в лазарет в прифронтовой зоне, Мата Хари обращается к одному из знакомых в военном министерстве. Некоторые думают, что она случайно попала в ведомство контрразведки, находившееся в том же здании. Некоторые предполагают, что она пошла ва-банк от отчаяния, боясь не увидеть своего обожаемого тяжелораненого. Так или иначе, она сама шагнула в клетку льва.

Будь она настоящей шпионкой, она предложила бы французам двойную игру. Но ей не приходит в голову, что она давно подозревается в шпионаже в пользу немцев, и она действует самым рискованным и, в общем-то, глупым образом: принимает обязательство работать на французскую контрразведку, не признаваясь, что уже работает на немцев.

Таким образом она сделала и французов, и немцев своими врагами, а в такой ситуации провал — лишь вопрос времени. Никаких значительных успехов в шпионаже она не достигла, «ценная информация», которую ей удавалось добыть, на поверку оказывалась фальшивкой. Профессионалы в Берлине затеяли свои сложные дезинформационные игры, не будучи в состоянии представить во всей полноте слепоту и наивность «Агента Х-21».

Будучи гражданкой нейтральной страны, Мата Хари свободно передвигалась по Германии, Франции, Италии. В ее донесениях, как мы знаем, было больше выдумок, чем военных тайн. Зимой 1917-го года Мату Хари арестовала французская контрразведка. Танцовщица потеряла дар речи, когда узнала, что ее обвиняют в том, что она выдала немцам тайну секретного французского оружия — боевого танка. 40-летняя «яванская принцесса» стала виновницей гибели пятидесяти тысяч французских солдат — так утверждали обвинители.

Осенью этого же года французы расстреляли Мату Хари, не поверив ее исступленным клятвам в собственной невиновности. Кем была Мата Хари на самом деле — великой шпионкой, великой любовницей, или не очень умной женщиной, запутавшейся в паутине интриг двух разведок? Ответа на этот вопрос нет до сих пор.

А через 84 года после расстрела у знаменитой танцовщицы и еще более знаменитой «femme fatale» (роковой женщины) Маты Хари, появились адвокаты, желающие защитить ее честь.

Адвокат Тибо де Монбриаль со товарищи отрицает все обвинения в адрес Маргареты Целле-Маклеод. Адвокаты действуют от имени жителей города Леуварден, земляков танцовщицы, а также по поручению председателя фонда имени Маты Хари.

Адвокаты готовы представить французскому суду доказательства того, что роковая женщина не продавала секретную информацию германским спецслужбам, а просто стала жертвой мужчин, ведущих свою политическую игру.

Ровно 419 лет назад, весной 1583 года, ко двору царя Ивана Грозного прибыло необычное посольство. Десяток саней, заваленных дорогой пушниной, разбойного вида люди, обвешенные оружием. Возглавлял санный поезд бывший разбойник, а ныне правая рука легендарного Ермака — атаман Иван Кольцо, несколькими годами ранее приговоренный за грабеж царских судов на Волге к повешению.

Кольцо сотоварищи предстал перед очами Грозного царя, бросил к царским ногам меха и вручил грамоту, из которой следовало, что держава российская приросла землями за Каменным поясом, то есть Сибирью.

Царь бывшего разбойника не только не казнил, но и всячески обласкал, наградил, выделил по его просьбе подмогу — отряд в триста стрельцов под началом князя Волхонского, и Кольцо поехал обратно в Сибирь, навстречу своей гибели…

Это все история. Из ее бесстрастных строк мы также знаем, что уже через 200 лет Российской империи принадлежала не только вся Сибирь и Дальний Восток, но и Аляска, западное побережье Северной Америки до Калифорнии, и со стен южного пограничного форпоста России в Америке — форта Росс — наши земляки смотрели на земли, подвластные испанской короне.

С гигантскими территориальными приобретениями России, сделанными за два века, не могли сравниться ни английские, ни французские, ни испанские, ни чьи другие земли. Иностранцы терялись в догадках — как, почему русские сумели без большой крови и без вложения огромных средств прирастить к своей империи такие пространства?

Что бы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить, КАК происходила начавшаяся четыре с небольшим столетия назад российская экспансия на Восток.

Во-первых, нужно сразу уяснить, что русские первопроходцы шли на Восток отнюдь не в завоевательные походы, как их испанские коллеги-конквистадоры. То, что многие западные, да и отечественные историки сравнивают Ермака то с Писсаро (Карамзин), то с Кортесом («Экспедиция Ермака — русского Кортеса» — так озаглавил американский автор Ричард Пирс раздел своей книги о Сибири), в корне неверно. Военная составляющая похода Ермака в Сибирь была направлена против агрессивной внешней политики постмонгольского государства чингисида Кучума, которое, как и Казанское ханство, угрожало восточным границам державы. Причем Кучум первым начал нападать на строгановские соляные городки, его мурзы вели подстрекательскую деятельность среди разноплеменного населения Поволжья и Прикамья. Подобные «антироссийские» действия нашли свое отражения в летописях: «Подговорил мурза Эдигер черемисов. Взбунтовались черемисы, соляные варницы порушили, городки пожгли, служивых людей побили».

Так что поход Ермака был лишь ответом на агрессию. Что любопытно: созданный советскими историками в угоду большевистской идеологии образ покорителя Сибири мало соответствует действительности. Из учебников истории мы знаем, что Ермак был казачьим атаманом, бывшим бурлаком («Ермак» — это большой артельный бурлацкий котел), чуть ли не русским Робин Гудом, и если бы не его сибирский поход, запросто стал был Степаном Разиным, Кондратом Булавиным или Пугачевым.

На самом деле Ермак был, говоря современным языком, «госслужащим», участвовал в Ливонской войне, где его подразделение успешно сражалось с войсками Стефана Батория, отличившись храбростью и героизмом.

О том, что Ермак не был простым разбойником, говорит, например, тот факт, что у его отряда было собственное знамя (как у любого другого подразделения регулярной армии): «…ветер полощет казачье знамя: синее с широкой кумачовой каймою, кумач расшит узорами, по углам знамени причудливые розетки; в центре на синем поле — две белые фигуры: стоящие друг против друга на задних лапах — лев и ингор-конь с рогом на лбу, олицетворение «благоразумия, чистоты и строгости». С этим знаменем воевал Ермак против Батория на Западе, с ним пришел и в Сибирь».

Знатокам геральдики описание ермаковского знамени скажет о многом. Львы, грифоны, единороги и прочая агрессивная живность испокон веков красовались на щитах и военных знаменах, служили покровителями в битвах. Их до сих пор можно увидеть на шевронах элитных частей российской армии. Так что есть резон выдвинуть предположение, что отряд Ермака был чем-то вроде спецподразделения в войсках Ивана Грозного, и после окончания Ливонской войны царь перебросил своих спецназовцев в другую «горячую точку» — на Урал, попутно разрешив командиру набирать новых бойцов. Так к Ермаку попали Иван Кольцо, Никита Пан, Михайлов и другие действительно бывшие разбойники, ставшие героями сибирского похода.