Читать онлайн «Эмиграция (июль 2007)». Страница 21

I.

Я спрашивал у Бооса, зачем ему понадобилось везти спикера из Москвы, неужели нельзя было найти подходящую кандидатуру на месте, неужели персона Булычева значит для Бооса столько, что ради нее он был готов поссориться со всеми местными элитами? Боос, не зная, что московский журналист, с которым он разговаривает, калининградец, ответил: мол, вам, москвичам, это трудно понять, но у нас здесь такой регион, в котором в принципе нет коренных жителей. В Калининграде все калининградцы, и Булычев тоже.

Мы разговаривали через несколько месяцев после того, как Боос стал губернатором, к моменту нашего разговора он еще даже не успел перевезти свою семью. И я тогда подумал, что с таким представлением о людях, населяющих вверенный ему регион, Боос так и останется для калининградцев варягом, по недоразумению остановившимся в губернаторской резиденции по дороге из Госдумы в какое-нибудь другое московское присутственное место. Но прошло два года, Боос как губернаторствовал, так и губернаторствует, калининградцы к этому, в общем, привыкли. То, что недавний бибиревский глава Булычев вот-вот станет мэром города, никого уже не смущает, а если и смущает, то совсем не потому, что Булычев только два года как из Москвы.

Предыдущий калининградский губернатор Владимир Егоров пришел на эту должность после рекордного десятилетнего - от Горбачева до Путина- командования Балтийским флотом. Прославиться в губернаторском кресле он ничем по-настоящему не сумел, поскольку находился в предпенсионной полудреме. Единственным достижением губернатора Егорова стала программа «Дети России путешествуют по России», по поводу которой до сих пор трудно понять, провокация это или просто распил областного бюджета.

Идея проста: во время каникул несколько сотен калининградских школьников сажают в поезд и везут, допустим, в Москву. Школьники гуляют по столице, которую видят впервые, проникаются духом большой страны и возвращаются домой уже настоящими российскими патриотами. Единственная проблема заключается в том, что, проведя неделю в московских пробках и осмотрев традиционный набор достопримечательностей (Красная площадь - ТК «Охотный ряд» - Храм Христа Спасителя - Поклонная гора), школьники, как правило, предпочитают следующие каникулы проводить если не в Европе (деньги на такие поездки есть все-таки не у всех), то уж точно дома, у моря. Желание приобщить новое поколение к общероссийским ценностям оборачивается очередным подтверждением традиционной уверенности местных в том, что их город и Россия совсем не одно и то же. Вообще, формулировки «я поехал в Россию» или «я давно не был в России» в Калининграде звучат вполне естественно. Ну да, поехал в Россию - что такого?

Когда в конце 80-х в Калининградскую область начали свободно пускать иностранных гостей, поднялась волна ностальгического туризма: ежедневно границу области пересекали двухэтажные автобусы, набитые робкими опрятными пенсионерами из Германии. Бывшие жители Восточной Пруссии, депортированные в 1947 году, желали увидеть, во что превратились их родные места. Паломничество продолжалось года три и закончилось гораздо неожиданнее, чем началось: очевидно, все, кто хотел посмотреть на бывший Кенигсберг, на него посмотрели, а приезжать второй раз - зачем?

Еще более фантомным оказалось ожидание наплыва российских немцев. Почему-то было принято считать, что немцы Поволжья в своем казахском или сибирском изгнании спят и видят, как бы им скорее поселиться на просторах Калининградской области. Этот миф так и остался мифом - чтобы переехать жить в Германию, не обязательно задерживаться в Калининграде (маленький поселок Ясная Поляна в Нестеровском районе, где под руководством граждан Германии несколько немецких семей из Казахстана строят немецкую коммуну, так и остался местной экзотикой). Зато русские из Казахстана, наоборот, с самого 1991 года начали активно селиться в Калининградской области. Эта волна миграции для еще недавно закрытого региона стала главным впечатлением 90-х: «казахи» (на самом деле - русские) заменили в общественном сознании всех чеченцев с азербайджанцами и таджиков с узбеками, которых в Калининградской области практически нет (первые дворники-гастарбайтеры из Средней Азии появились только при москвиче Боосе). Но и эта «междиаспоральная» напряженность исчезла, так и не проявившись: «казахи» стали гораздо большими калининградскими патриотами и носителями (или искателями) местной идентичности, чем коренные калининградцы.

Понять, что такое калининградская идентичность, очень трудно. Деловые и торговые центры, которыми город застроили при нынешнем губернаторе, делают Калининград похожим больше на среднестатистический российский миллионник, какой-нибудь Новосибирск или Самару, чем на европейские Гданьск или Дюссельдорф. Из здешнего аэропорта летают прямые рейсы в Амстердам, Лондон, Барселону, Афины и бог знает куда еще - но самым популярным все равно остается московское направление.

Мода на кенигсбергскую старину, существовавшая все советские десятилетия (даже секретарь обкома КПСС Виктор Кролевский в 50-е писал под псевдонимом популярные романы о тайне Янтарной комнаты), давно всем надоела - сегодня она интересует разве что московских гостей. Довоенная немецкая архитектура не сильно отличается от довоенной советской. Правда, в Калининграде старые дома не сносят. По этой причине, кстати, так и не построен второй мост через реку Преголю: его начали строить, почти закончили, но один пролет уперся в дом постройки начала XX века. Так и стоят до сих пор - недостроенный мост и недоснесенный дом.

Средневековые замки, кирхи и форты (в одном из которых много лет, на радость телевизионщикам, жила переехавшая из Казахстана семья) в таком состоянии, что лучше бы их не было. Когда-то Калининград мечтали превратить в туристическую Мекку, но быстро поняли, что у европейцев своих замков хватает, а москвичи и так будут ездить - не к замкам, а к морю. Культ Иммануила Канта - самого знаменитого жителя Кенигсберга - стараниями бывших преподавателей марксизма-ленинизма, дружно превратившихся в знатных кантоведов, уже лет пятнадцать как доведен до абсурда. В свое время популярная местная газета «Новый наблюдатель» печатала цикл пародийных статей Андрея Куксы «Рубежи науки» о том, как Кант изобрел лампочку, презерватив и так далее. Балтийская республиканская партия, существующая с 1991 года и даже признававшаяся экстремистской (настаивает на провозглашении Балтийской республики в границах Калининградской области), воспринимается всерьез только иностранными журналистами и даже на «оранжевую угрозу» не тянет.

Возможно, если бы с советских времен здесь существовала более или менее многочисленная творческая и заведомо либеральная интеллигенция, ей бы удалось придумать какой-нибудь специальный «калининградский сепаратизм». Но такой интеллигенции, по счастью, не было, а наиболее распространенная в советские времена здешняя профессия - моряк рыбопромыслового флота - способствует не сепаратизму, а предприимчивости. Если Калининград когда-нибудь перестанет быть российским, это окажется следствием московских, а не калининградских процессов. Но и тогда здешний моряк будет, как встарь, ходить в море, привычно подставляя всем ветрам свое русское, свое европейское, охочее до рыбы лицо.

Набоков как учитель жизни

В мировой литературе и даже, пожалуй, в мировом обывательском сознании закрепился персонаж по имени Русский Эмигрант. Он давно стал своим в достойном ряду, где мирно соседствуют Британский Полковник, Австралийский Абориген, Французский Бонвиван, Американский Коммивояжер и Немецкий Солдафон. Так складывается литературная репутация, от нее не отвертишься - и с годами начинаешь замечать во всякой немецкой философии, хотя бы и самой путаной, нечто неотменимо солдафонское, императивное, тяжеловесное, а во всякой французской новой волне, хотя бы и самой эстетской, нечто упрямо бонвиванское, в парадном и не снимая шляпы; и даже американец, интенсивно осваивающий мировую культуру, всегда осваивает ее немного по-коммивояжерски: набирает образцов где придется и сам себе нахваливает. А русский - всегда эмигрант. Даже в русском почвенничестве есть что-то эмигрантское, потому что уж русского-то почвенника местное население никогда не признает своим - до такой степени глупы патриотические представления о народе.

Сказанное вовсе не означает, что все англичане немного полковники, а все австралийцы слегка аборигены, но национальный тип и не определяется большинством. Национальный тип, рискну предположить я, - та матрица, которая актуализуется чаще других, по крайней мере в последнее столетие. Во всяком британце несколько раз за жизнь обязательно просыпается полковник. Россия же за минувший век так часто переживала полное перерождение (из царизма в ленинизм, из ленинизма в сталинизм, из сталинизма в беспредел, из беспредела в гламур), что в эмиграции так или иначе оказывалась большая часть населения.