Читать онлайн «Антивоенный синдром или Преданная армия». Страница 30

«Военным командованием было принято единственно верное решение — не допустить разгоряченную толпу в армянские кварталы (Кировабада). У всех мостов через реку Гянджачай встали армейские патрули… Воины держались стойко, но понимали, что долго так продолжаться не может. Толпа все прибывала, провокаторы кричали о «зверски убитых братьях». И тогда было принято решение отодвинуть толпу от моста. Воины шеренгой пошли вперед. Толпа подалась, отступила. И тут сзади, из переулка, выскочил грузовик… Убийца, сидевший за рулем, не дрогнул, не нажал в последний момент на педаль тормоза. На полной скорости он сбил нескольких человек. Машину занесло на бордюр тротуара; но водителю удалось выровнять грузовик. И все же короткого замешательства было достаточно, чтобы лейтенант Виктор Попов вскочил на подножку. Саперной лопаткой он отбил нож, нацеленный ему в грудь. Лезвие полоснуло по руке… Лейтенант удержался на подножке, и убийцы, уже казалось, не уйдут. Но тут сзади посыпались камни…

Как можно было допустить гибель ни в чем не повинных людей? Почему командование, зная о положении в городе, не отдало приказ выйти к мостам с оружием?»

(Бакинский рабочий. 1988. 25 дек.)

«Воинскими подразделениями наряду с дубинками были применены саперные лопатки и химические отравляющие вещества… Эта невиданная по своей жестокости акция вызвала глубокое возмущение и негодование всей нашей общественности».

(Перестройка в опасности: Обращение АН СССР к Пленуму ЦК КПСС и Президиуму Верховного Совета СССР//Заря Востока. 1989. 23 аир.)

Итак, центральной фигурой событий становится армия. Нельзя оставить без внимания и тот факт, что счет раненым, травмированным, пострадавшим военным из состава сил охраны (наведения) общественного порядка сейчас исчисляется уже сотнями.

27 февраля 1988 года в первые часы после ввода войск в Сумгаит (куда они прибыли из мест постоянной дислокации в Баку спустя 2–3 часа после получения соответствующего приказа, прорываясь через беснующиеся толпы на подступах к городу) положение военнослужащих было крайне тяжелым. Противопоставить заостренным пикам, арматуре, цепям, ножам и просто дубинам они могли только кулаки и сплоченность подразделений, ставших на охрану жизни людей.

В конце ноября — начале декабря 1988 года в Баку и Ереване, Кировабаде и Нахичевани, в Степанакерте и других городах военнослужащие опять приняли на себя вспышки националистических страстей, были вынуждены оборонять горком, райисполкомы, прокуратуры, вызволять заложников, охранять обезумевших от горя и ужаса женщин и детей. Ружейные обстрелы воинских патрулей и целых подразделений, применение самодельных гранат, широкое распространение бутылок с зажигательной смесью — все это серьезно подогревало атмосферу. В Кировабаде было сожжено 5 единиц бронетанковой техники (благо, в городе это очень удобно), в том числе одна БМП при обороне горкома КП Азербайджан». Спасавшийся от огня механик-водитель был зверски избит толпой.

И вновь единственной броней солдат были каски и бронежилеты, а их единственным средством самозащиты и оружием — малые саперные лопатки.

В октябре 1988 года в Степанакерте при пресечении попыток массовых беспорядков, вызванных задержанием лидера националистического движения «Крувк» Манучарова, от полуторатысячной толпы методом вытеснения освобождалась центральная площадь города. В госпиталь поступили несколько военнослужащих, раненных стилетами в руку — в левую руку, державшую щит. Жизнь их спасал бронежилет, оставляющий открытыми руки.

Таков был один из первых опытов «вытеснения безоружной, мирной демонстрации», который на обиходном языке можно определить как выталкивание с использованием исключительно щитов, состоящих на вооружении ВВ и МВД. Вскоре этот метод был более успешно применен 5 декабря 1988 года в Баку при вытеснении пятитысячной толпы с площади В. И. Ленина. И опять при этом действовали подразделения ВВ и МВД, имеющие для таких действий не только специальное вооружение, но и специальную подготовку.

Центральные и республиканские газеты приводили аналогичные упомянутым выше примеры из опыта применения сил охраны общественного порядка в Армении. В то же время там применялись и другие, более решительные методы, в том числе и с участием войск Советской Армии. Необходимость диктовалась нападением так называемых отрядов «национальной самообороны» на колонны с беженцами, оперативными мерами по обеспечению пропуска колонн с техникой, направлявшихся в район стихийного бедствия, задачами по недопущению столпотворений на дорогах и улицах в то время, когда вся страна чем могла помогала жертвам стихии.

Однако рассказ о позициях лишь двух сторон, втянутых в конфликт, — толпы и армии — сделал бы картину неполной, ущербной и далекой от действительности. Нет, ведь участвовали в этом конфликте и местные органы охраны общественного порядка (сказанное выше о действиях по охране общественного порядка к ним, к сожалению, не относится), и местные правоохранительные органы, и, наконец, местные органы власти, местные средства массовой информации.

«Представитель прокуратуры СССР Валерий Владимирович Василенко, временно исполняющий обязанности прокурора НКАО, согласился со мной, что информация в прессе об убийстве двух азербайджанцев в столкновении жителей Агдама и Аскерана без дополнительных пояснений была в той взрывоопасной ситуации неуместной. Многие считают, что именно это сообщение послужило спичкой, поднесенной к пороховой бочке, которая взорвалась в Сумгаите» (Василевский А. Туча в горах Аврора. 1988. № 10).

«В сложившейся острой ситуации крайне высока ответственность средств массовой информации и пропаганды… Плодом политического недомыслия и беспечной близорукости явился ряд передач республиканского телевидения и радиовещания… Имели место отступления от взвешенной и трезвой позиции, ряд публикаций способствовал нагнетанию страстей, обострению обстановки… В газете «Азербайджан пионери» была допущена публикация репортажа с призывом к школьникам участвовать в несанкционированных митингах. Выступления некоторых деятелей культуры по телевидению и радио носили идеологически вредный, конъюнктурный характер, в отдельных теле- и радиопередачах, по существу, поддерживались ультимативные требования, прозвучавшие на несанкционированных митингах. Грубые ошибки были допущены рядом отраслевых и многотиражных газет» (Бакинский рабочий. 1988. 23 дек.).

Несколько слов о деятельности (или бездеятельности) местных правоохранительных органов и органов охраны общественного порядка. В очерке А. Василевского «Туча в горах», к которому я уже обращался, приводятся свидетельства очевидцев событий в Сумгаите по этому поводу:

«После тех трех дней неделю дрожали руки. Спали по два-три часа. Работали в толпе в штатском и без «стволов» (то есть без оружия) — не давали, боялись, что оружие может попасть к бандитам. Ходили в толпе. Чтобы нас не вычислили, в руке носили ремень или палку. Самых отъявленных бандитов брали хитростью. Отзовешь в сторону: «Есть подходящая квартира», заводили в тихое место и — запихивали в машину. Но мы взяли не самую крупную рыбу. Главные заводилы и зачинщики всего, думаю, успели уйти».

Вот такая «мелкоячеистая сеть», оказывается, была раскинута по городу. А военные, войдя в город, все недоумевали: «Откуда столь многотысячные толпы погромщиков и где же милиция?» Оказывается, милиция тоже была в толпе. Ловила рыбу в мутной воде.

Последний вывод полностью относится практически ко всем «горячим точкам» Закавказья.

И вот — Тбилиси. ДО, В ПЕРИОД И ПОСЛЕ ТРАГИЧЕСКОЙ НОЧИ.

«К катастрофе привели равнодушие части общественности, подстрекательство отдельных лиц, которыми двигали безнравственность, коррупция, карьеризм, личные амбиции, личные обиды. В течение пяти дней в Тбилиси перед Домом правительства проводились несанкционированные митинги и демонстрации, вследствие чего практически была парализована жизнь столицы, всей республики. В последнее время организаторы митингов, манифестаций все чаще открыто призывали к беспорядкам и забастовкам, что создавало угрозу общественной безопасности, открыто звучали призывы к отставке правительства, лозунги явно антисоветского, антигосударственного, антикоммунистического и антисоциалистического содержания, оскорбляющие наш государственный и общественный строй. На митинге была попытка создания так называемого «национального комитета» с функциями временного правительства. Организаторы митингов и манифестаций, лидеры-лидеры-экстремистынеформальных объединений прямо призывали не повиноваться властям, правоохранительным органам, к кровопролитию, к свержению существующего строя. Создалась реальная угроза захвата экстремистами жизненно важных объектов народного хозяйства республики… Под систематическим шантажом оказались трудовые коллективы.*, была парализована работа городского транспорта. В течение нескольких дней объектом постоянных атак экстремистов стало здание Грузинского телевидения. Практически прекратилась учеба в высших учебных заведениях, в значительной части общеобразовательных школ…Драматизм положения усугубляло и то обстоятельство, что десятки молодых людей, подстрекаемых экстремистами, объявили голодовку перед Домом правительства» (из сообщения Центрального Комитета Компартии Грузии, Президиума Верховного Совета и Совета Министров республики, опубликованного в республиканской печати 10 апреля).