Читать онлайн «Закат Америки. Уже скоро». Страница 12

С другой стороны, во многих «мозговых центрах» наблюдается противоположная крайность. Чтобы участвовать в оживленных политических дискуссиях, идущих по круглосуточным каналам новостей, (Си-Эн-Эн, «Fox News», Си-Эн-Би-Си, Эм-Эс-Эн-Би-Си, Си-Си-Пи-Эй-Эн и т. д.), политические аналитики должны сочинять ударные фразы наподобие рекламных слоганов и краткие обзоры международных новостей. При этом желание достучаться до масс в такой работе преобладает над здравым смыслом. «Мозговые центры» поэтому выдают продукт, срок жизни которого не превышает нескольких недель, в то время как университеты готовят ученых, мало подходящих для политики. Результат – бесплодные интеллектуальные игры, не интересующееся внешней политикой общество и пренебрежение к серьезным дискуссиям, необходимым для формирования большой стратегии,

Свершившаяся компьютерная революция только усугубила ситуацию, отвлекая самые лучшие и яркие умы – на Интернет, в фирмы с венчурным капиталом и в агентства по бизнес-консультированию. Самые лучшие учебные политические заведения страны – Гарвард, Принстон, Джорджтаун, университет Джонса Хопкинса – не придают особого значения «выращиванию» из своих выпускников дипломатов и общественных деятелей. Они стремятся выпускать технократов, способных соперничать на рынке труда со своими коллегами из других бизнес-школ. Эти специалисты по завершении образования умеют отлично пользоваться Microsoft Excel и PowerPoint. Они овладели искусством написания проектов. Но у них почти полностью отсутствуют знания по основам истории и междисциплинарные знания, необходимые для того, чтобы стать новыми американскими стратегами.

Беглый взгляд на тех, кто призывал к оружию во времена правления президента Клинтона, свидетельствует о том, что проблема назрела. Кстати, ведущим стратегом в администрации Клинтона (в той мере, в которой администрация Клинтона имела стратегию) был министр финансов Роберт Рабин. Он оставил свою работу в качестве главы компании «Goldman Sachs», одного из ведущих мировых инвестиционных банков, и взялся за штурвал Америки и всей мировой экономики. Рабин начал с того, что возглавил вновь созданный Национальный экономический совет и быстро возглавил внутреннее окружение Клинтона. Затем, в январе 1995 года, он сменил Ллойда Бентсена в министерстве финансов. Летом 1999 года, перед уходом из администрации и возвращением на Уолл-стрит, Рабин передал бразды правления своему заместителю, экономисту, выпускнику Гарварда Лоуренсу Саммерсу. Экономические вопросы не могли оказаться в лучших руках. Рабин войдет в историю как одна из самых заметных и талантливых личностей, украшавших министерство финансов, со времен Александра Гамильтона, ведущего члена кабинета Джорджа Вашингтона.

В составе команды советников Клинтона по международным отношениям и обороне тоже были очевидные таланты, но они пользовались ограниченным влиянием вследствие приоритета, отданного мировой экономике. Среди этих людей было несколько человек, разбиравшихся в вопросах большой стратегии. Самой влиятельной фигурой за все восемь лет пребывания Клинтона у власти был Самюэль Бергер, заместитель советника по национальной безопасности во время первого срока пребывания у власти президента Клинтона и советник по национальной безопасности во время второго срока. Начав свою карьеру как один из самых лучших патентных поверенных столицы, он обнаружил замечательный здравый смысл и утонченное политическое чутье. Но Бергер не имел ни соответствующего образования, ни склонностей созданию новых концептуальных основ американской стратегии.

У команды Буша совсем иная проблема. Многие ее члены имеют ценный опыт в решении геополитических проблем и в вопросах большой стратегии. Но у них с самого начала обнаружились принципиальные расхождения во взглядах. Министр обороны США Дональд Рамсфельд дал ясно понять, что он целиком одобряет национальную программу по противоракетной обороне и думает, что усилия Европейского Союза создать собственные вооруженные силы могут ослабить НАТО. Колин Пауэлл выступал за медленное и постепенное внедрение системы ПРО и верил, что укрепление Европейского Союза обернется укреплением НАТО. Вице-президент США Ричард Чейни и Кондолиза Райе, советник Буша по национальной безопасности, объявили, что администрация намеревается отозвать американские войска с Балкан. Пауэлл же настаивал на том, что американские солдаты в ближайшее время не покинут Косово. Заместитель министра обороны Пол Волфовиц хотел свергнуть иракского лидера Саддама Хусейна, вооружив оппозицию, а Пауэлл предлагал ослабить экономические санкции для того, чтобы «облегчить бремя иракского народа»(33). После террористических атак в сентябре 2001 года Волфовиц выражал уверенность, что за вторжением американцев в Афганистан последует вторжение в Ирак. Остальные члены администрации заняли более сдержанную позицию.

Что касается отношения советников президента Буша к концептуальному плану, оно не соответствовало требованиям времени. Администрация Буша первоначально состояла из бывших «ястребов», привычных к противостоянию с соперниками из прошлого, а вот соперники из настоящего или из будущего оказались им не по плечу. Бескомпромиссная позиция по вопросу ракетной обороны, конфронтация с Китаем, пренебрежение неотложными проблемами – например, защита окружающей среды, управление процессом глобализации – и вызывающее одностороннее неприятие многочисленных международных соглашений будили воспоминания о грозных днях «холодной войны» привели к отчуждению от Америки как европейских, так и азиатских союзников. Международная солидарность, продемонстрированная в борьбе с терроризмом, отодвинула на второй план расхождения между подходом к международной политике администрации Буша и ее зарубежных партнеров, но эти расхождения непременно проявятся вновь.

Необходимой отправной точкой для обновления стратегического курса Америки является прояснение вопроса о том, что такое большая стратегия. Взгляд в будущее с позиции большой стратегии влечет за собой необходимость воспользоваться картой мира. Все, что отражено на этой карте, относится не только к географическим особенностям – океанам, горам, рекам или даже национальным границам. Скорее всего, большая стратегия – это обозначение геополитических разделительных линий, показывающих, где и каким образом основные мировые силы столкнутся друг с другом, что в итоге может привести к глобальной войне. Противоборство не только определяет, где проходят эти разделительные линии, но также намечает способы их преодоления, или, по крайней мере способы ослабления их разрушительного потенциала.

Поэтому разработка большой стратегии сродни разработке архитектурного проекта. Когда архитектор рисует план здания, он опирается на правила инженерного искусства, подходит к проекту с точки зрения не только функционального соответствия, но и соразмерности конструкции. Определенные балки должны выдержать определенный вес. Различные материалы имеют различную совместимость. Объект в местах соединения должен выдерживать напор ветра, усадку или сотрясение земли, на которой построено здание, и другие возможные нагрузки на постройку. Формирование большой стратегии требует схожих, но значительно более комплексных усилий. В отличие от инженерного строительства, здесь не существует жестких и точных правил по расчету нагрузок, прочности и устойчивости. Изменения в средствах связи, вооружениях, транспортных технологиях постоянно меняют правила игры. Появление железных дорог, например, оказало революционное воздействие на геополитику. Веками страна, у которой были выходы к морю, имела неоспоримое превосходство над другими. Но железные дороги дали возможность перемещать армии и припасы по суше, причем быстрее и дешевле. Стратегическая важность наземных сил в сравнении с морскими продолжала изменяться с изобретением подводных лодок, аэропланов, ядерного оружия, спутников и волоконной оптики, о тектонические силы, которые формируют геополитику, напротив – нечто постоянное.

Та большая стратегия, которая подходит для мирного времени, может не годиться для периода напряженности. Дом наверняка устоит при легком бризе и на незыблемой почве, если он построен, чтобы выдержать шторм и землетрясение силой 6 баллов по шкале Рихтера. Но большая стратегия, разработанная для сохранения экономической стабильности в период роста, может принести больше вреда, чем пользы, в периоды спада. Современная мировая экономика создавалась под присмотром Америки и все еще управляется из Вашингтона, однако она может отлично послужить в роли трансмиссии для распространения рецессии в глобальной международной системе.

На что должна быть похожа новая американская карта мира? Где пролегают современные линии геополитического разделения? После окончания «холодной войны» большая стратегия редко обсуждалась в американском правительстве, но мыслящие люди в других странах уделяли ей большее внимание. Время от времени даже отмечались сравнительно оживленные дискуссии между небольшими группами аналитиков, заинтересовавшихся вопросами большой стратегии.