Читать онлайн «Шокирующие китайцы». Страница 6

Очень распространено представление о китайском языке (теперь я уже имею в виду разговорную речь) как об исключительно музыкальном и певучем наборе звуков, для изучения которого, мол, обязательно необходим музыкальный слух… А вот для изучения, скажем, немецкого музыкального слуха не надо, значит, мол, китайский — сложнее.

И правда, северные говоры, как и созданный на их базе нормативный общекитайский язык «путунхуа» (тайваньский вариант — «гоюй»), имеют четыре или, если считать и так называемый «нулевой», пять тонов. В большинстве же южных диалектов — южнофуцзяньском, хакка, гуандунском и других — один и тот же слог (кстати, большинство слов современного китайского языка — двусложные) может быть произнесен в шести и более различных тонах. В зависимости от тона его смысл будет совершенно отличным от других, и, само собой, на письме он будет передаваться своим иероглифом. В китайском языке, в отличие от японского, один слог — это один иероглиф, а один иероглиф — это один слог.

Так что же такое этот самый «тон»? На самом деле к музыке он прямого отношения не имеет, и музыкальный слух нужен скорее для более быстрого запоминания правильной интонации китайского предложения, чем для освоения тех тонов, в которых произносятся отдельные слоги. Как бы объяснить скорее и понятнее? Представьте ровный звук работы хорошо отрегулированного автомобильного двигателя или длинный, протяжный гудок тепловоза. Представили? Вот это и напоминает первый тон китайского языка.

Далее. Вы ехали на той же самой машине с хорошо отрегулированным мотором со скоростью сорок километров в час, и вас остановил голодный гаишник. «Товарищ водитель, почему вы превышаете скорость?» — «А кто превышал? Я???!!!»… Вот это «Я???!!!» и было произнесено вами, скорее всего, во втором (восходящем) тоне китайского языка.

Послушайте, как чудно, хотя и однообразно, ругаются герои американских фильмов: «Шит! Шит! Фак! Фак! Фак!» Эти слова произносятся ими почти в идеальном соответствии с четвертым (нисходящим) китайским тоном, хотя ни Сталлоне, ни Брюс Уиллис, я уверен, по-китайски — ни в зуб ногой.

Описание третьего тона я опускаю, так как подручными средствами здесь не обойтись. Но поверьте на слово — ничего сложного и в нем тоже нет.

Предполагаю, что в гуандунском диалекте с его шестью тонами дело обстоит несколько сложнее, но, вероятно, ненамного. Проверить это можно, изловив какого-нибудь ближайшего к вам кантонца (он же гуандунец), поскольку настоящих отечественных специалистов по этому диалекту у нас в стране нет и в ближайшее время не предвидится.

Как и иероглифы, тональная система китайского языка требует определенных усилий и времени при изучении, но чем-то сверхъестественно сложным никак не является. Тоны важны, так как слог, произнесенный в неправильном тоне, может заставить измениться и значение слова (и даже предложения), частью которого он является. Недоразумения нередки даже в процессе общения между двумя китайцами из разных частей страны, ибо изначальные особенности их родных диалектов часто оказывают влияние и на тот «нормативный» язык, на котором они стараются говорить друг с другом. Так что и «путунхуа» можно услышать в самом разнообразном исполнении. К чести китайцев нужно заметить, что они обычно очень старательно пытаются понять речь собеседника, — я знаю некоторых наших «кадров», которые говорят по-китайски вообще без всяких там тонов и тем не менее спокойно общаются с жителями Поднебесной…

Интересно, что жителям разных стран освоение китайского дается по-разному. По моим наблюдениям, быстрее и лучше других овладевают произношением, тонами и правильной разговорной интонацией славяне: русскоговорящие, поляки, чехи, болгары. Японцы, с их изначально зажатой артикуляцией, на любом этапе обучения сохраняют сильнейший акцент, но при этом, как уже говорилось, превосходно пишут и читают по-китайски: если владеешь иероглификой с детства, то это нетрудно.

Единственный известный мне действительно преуспевший в китайском языке англосакс — некто Марк Роузвелл, или Дашань (его китайский псевдоним), канадский уже не очень молодой человек, научившийся говорить по-китайски замечательно бегло и почти без следов иностранного акцента. В 1990-е годы этот господин прославился, без всякого преувеличения, на весь Китай, принимая участие в телевизионных диалогах традиционного юмористического жанра «сяншэн» (чем-то напоминающего «новых русских бабок», только без платочков). Тогда для китайских телезрителей тараторящий на их родном языке белый иностранец представлял собой такую невидаль, что имя Дашань знали в Поднебесной, кажется, даже младенцы…

Для большинства остальных англосаксов все китайское остается такой непроходимой экзотикой, что любой их соотечественник, отважившийся выучить несколько фраз на языке Конфуция и Сунь Ятсена, автоматически записывается в эксперты. Такой «эксперт» часто настолько раздувается от сознания собственной значительности, что не считает уже нужным выучить что-либо еще, кроме того, что уже знает, и быстро останавливается в своем прогрессе.

В плане изучения китайского языка россияне находятся в относительно выигрышном положении. Преподавание китайского началось в России примерно тогда же, когда зародилась и вся российская китаеведческая наука, то есть уже более ста лет назад. За эти годы в нашей стране был накоплен такой колоссальный опыт методики преподавания, что в этом отношении Россию вряд ли скоро переплюнут даже сами китайцы, и прежде всего в том, что касается изучения настоящей «базы» — китайской грамматики, иероглифики и лексики. Конечно, для нормального овладения разговорными навыками без достаточно длительной поездки в Китай не обойтись: «Учеба важна, но практика — незаменима» — эта крылатая фраза крайне подходит и к такому предмету, как китайский язык.

Сами китайцы вплотную занимаются проблемами профессионально го обучения своему языку иностранцев сравнительно недавно, всего лишь около двадцати лет. Поэтому, несмотря на море разнообразных учебников, выпущенных в КНР в 1980-е и 1990-е годы, количество пока не перешло в качество. Людей, изучавших китайский язык только в китайских вузах, можно считать лишь жертвами несовершенной системы образования, во многом впустую потратившими свое время и, зачастую, средства. Конечно, из любого правила есть и исключения; поэтому, уважаемые заинтересованные лица (то есть эксперты, изучавшие язык только в Китае), перестаньте наконец недовольно бухтеть по поводу моих выводов и считайте себя великолепными исключениями. И будет вам счастье…

Справедливости ради замечу, что ни «жесть» девяностых, ни бездарные и беспощадные «реформы» двухтысячных не улучшили, естественно, ситуации с изучением китайского в России. Дело здесь, во-первых, в том, что не каждый (мягко говоря) приличный специалист пойдет работать в вуз на нищенскую зарплату (хотя не только в зарплате дело), а иные кадры давно уже из этих самых вузов сбежали куда глаза глядят. Во-вторых, за поспеперестроечные годы произошло радикальное изменение мотивации у студентов-китаистов: если раньше за партой оказывались люди, которым Китай (и в частности китайский язык) был по-настоящему интересен сам по себе, то теперь большинство интересуется только возможностью и перспективами заработка после окончания института. Тем более что перспективы имеются.

Бурные и беспорядочные экономические связи последних лет между Россией и Китаем породили и необходимость сопутствующего языкового взаимодействия при обмене природных ресурсов на ширпотреб (куда ж без переговоров, контрактов и совместных пьянок). Соответственно, в сознании многих и многих вчерашних школьников возник однозначный знак равенства между словосочетанием «китайский язык» и куском хлеба с относительно жирным слоем масла на нем… и популярность этой специальности по сравнению с началом девяностых многократно возросла. Спрос рождает предложение, и разномастные шарлатаны с радостным визгом начали открывать отделения и целые факультеты «китаеведения» при своих «университетах» и «академиях» (при советской власти квалифицировавшихся как простые ПТУ)… Результат, как водится, налицо.

Кстати, что значит «эта специальность»? Понятно, что китаеведение (синология, если это слово кому-то нравится больше) в общем-то предполагает владение китайским (как ни странно, бывали в истории блестящие синологи, не умевшие или почти не умевшие писать и / или говорить по-китайски). Но просто выучить пару сотен иероглифов и научиться более-менее бегло трещать на языке нашего восточного соседа — еще не значит стать синологом. Короче, как говорится, не всякая рыба — ихтиолог…

Между прочим, если одновременное наличие в китайской речи и различных тонов, и особенной интонации всей фразы позволяют говорить о некоторой «музыкальности» этой самой речи, воспринимаемой на слух, то представления некоторых о якобы имеющей место «музыкальности» всей китайской нации явно преувеличены. Конечно, сами китайцы, как всегда, немало постарались (и сейчас стараются) ради распространения этого лестного для них мифа.