Читать онлайн «Ленинъ как мессия». Страница 4

Варенцов, окончивший Петербургскую Академию художеств, и получивший золотую медаль, звание академика и фамилию за архитектурный проект в «Коринфском стиле»).

Коринфский попал в 1879 году в Симбирскую гимназию, где «семь лет, волею судеб и в силу землячества учился в одном классе с В. И. Ульяновым». В 5-м классе он издавал рукописный журнал, а в выпускном был исключен из гимназии за чтение «недозволенных» книг и за связь с политическими ссыльными.

Факт необыкновенно интересный. В биографиях Ленина об этом журнале нет никакой информации, о нем не пишет даже Наумов в своих мемуарах. Это действительно говорит о том, что Володя Ульянов был несколько в стороне от своих однокашников.

Либо этот факт мешал авторам работ о Ленине, показывая, что и до него в его классе кто-то занимался антиправительственной деятельностью! Коринфский прожил бурную литературную жизнь, а Октябрь не принял по понятной причине. Вот только одна фраза из его письма поэту Дрожжину в 1921 году: «… не пишу почти ничего, совершенно подавленный и растерзанный в клочки проклинаемой всеми жизнью при современном архинасильническом режиме». Изредка переводил с украинского и белорусского языков (Шевченко, Янка Купала), издавал из рук вон плохие циклы стихов на современные темы: «Моя страна», «Рабоче-крестьянская республика», «В советской деревне», приспосабливаясь к новой жизни. Жил под Ленинградом, на станции Лигово, работая конторщиком, библиотекарем в школе, а с 1929 года до самой смерти в Твери (Калинине), работая корректором в типографии. Умер в неизвестности 3.

Наумов рассказывает историю, происшедшую в их гимназии накануне выпускных экзаменов. Рассказывает он об этом, испытывая угрызения совести. Все темы на экзаменационной сессии (по словесности, математике – алгебраические, геометрические и тригонометрические задачи, переводы на древние и новые языки) присылались из особого отдела Учебного Округа. Содержание – естественно сохранялось в глубочайшей тайне. Факт, что за неделю до открытия сессии, были получены копии тем. Со всех товарищей выпуска была взята соответствующая мзда. А перед самым экзаменом пронесся слух, что темы заменены, что вызвало переполох и ужас всех,…кроме Володи Ульянова: «Спокойней всех был Владимир Ульянов, не без усмешки поглядывавший на своих встревоженных товарищей: очевидно, ему с его поразительной памятью и всесторонней осведомленностью, было совершенно безразлично». К счастью, тревога была ложной и «ворованные» темы не были заменены. Экзамены прошли успешно, и Ульянов и Наумов получили медали с изображением Афины Паллады по древним языкам…4.

Работоспособность Ульянова была поразительная. Товарищ по Минусинской ссылке вспоминал, что Владимир Ильич, работал с огромным, поражающим всех упорством. «Он работал с методичностью немца… Про каждого гения можно сказать, что он складывается их трех десятых прирожденных способностей и семи десятых упорства и настойчивости. Эта методичность в соединении с огромной силой воли и с большими способностями помогли ему совершить титаническую работу, свидетелями которой мы были»5.

Другой, заинтересовавшей меня книгой о Ленине, были воспоминания П. Валентинова (Вольского) «Встречи с Лениным»6. С этой книгой я ознакомился сразу после переезда в Израиль, в 1971 году. Тогда меня интересовал «волчий оскал ленинизма», а ныне я смотрю на все несколько иными глазами. Например, одна из глав книги Валентинова носит название «Ленин – спортсмен…». Я, конечно, тогда почти не обратил на неё внимание, хотя в главе присутствовали детали, которые по словам автора вытравливались из официальных гроссбухов, а мелочи чрезвычайно интересны.

Теперь, перечитав Наумова, я удостоверился в том, что вся история Ленина – спортсмена, вписывается в эпоху: восхищение борцами, цирком, увлечение борьбой, гимнастическими упражнениями, гирями и т.п. Вольский, сам изрядный любитель спорта, был в восхищении ленинской хваткой, мгновенно схватывающий новые для него элементы поднятия тяжестей. И теперь для него было ясно, откуда у вождя большевиков, «такая крепкая сложенная фигура», сразу бросающаяся в глаза. «Он был настоящий спортсмен с большим вкусом ко всей гамме спорта. Оказалось, что он умел хорошо грести, плавать, ездить на велосипеде, кататься на коньках, проделывать разные упражнения на трапеции и на кольцах, стрелять, охотиться и, как я мог убедиться, ловко играть на бильярде. Он мне поведал, что каждое утро, полуголый, он проделывает не менее 10 минут разные гимнастические упражнения, среди них на первом месте, разведение и вращение рук, приседание, сгибание корпуса с таким расчетом, чтобы, не сгибая колен, коснуться пола пальцами вытянутых рук». Причем эту систему он установил для себя.

В воспоминаниях Наумова, довольно подробно говорится о собственном юношеском увлечении спортом, вызванное тем, что в классе надо было отстоять свое место: в одной драке «приставала» повалил 14-летнего Наумова на пол. Тренировался Наумов упорно и через четыре года(!) отомстил обидчику. Думаю, что Ульянов отстоял бы себя значительно раньше…

После смерти Ленина вышло множество книг, посвященных его биографии. Естественно, они носили приглаженный характер, но все же это была середина 20-х годов и можно было писать нетрафаретно. Один из таких сборников, изданных в то время имеется у меня. Книга издана в Харькове в 1924 году ЦК КСМУ, что переводится на современный язык: Центральный Комитет Коммунистического Союза Молодежи Украины.

Введение написано неким Д. Лебедем. Оно бесхитростно, но позже писать такие вещи стало невозможно. В первом разделе – Карл Радек, затем Н. Бухарин. Третья статья И. Сталина; она убого выглядит в окружении профессиональных писаний, особенно по сравнению с гениальной статьей Льва Давидовича Троцкого. Одно название чего стоит: «Ленин, как национальный тип!»

Основная идея Троцкого-Ленина – есть производное российских условий, Ленин-русак, хотя вопросы, разрешаемые им, конечно, не замыкаются в национальные рамки. Ленин в оценке международных факторов и сил «свободнее, чем кто-либо, от национальных пристрастий». Смелость Троцкого поразительна: он сравнивает Ленина с Марксом, и это – блистательное разоблачение того и другого. Сделано ли это сознательно или писательский талант увлек Героя Октября и Гражданской войны – нам неизвестно. Но судите сами: «Ленин отражает собой русский рабочий класс не только в его пролетарском настоящем, но и в его столь еще свежем крестьянском прошлом. У этого самого бесспорного из вождей пролетариата не только мужицкая внешность, но и крепкая мужицкая подоплека.

Перед Смольным стоит памятник другому большому деятелю мирового пролетариата.

Маркс на камне, в черном сюртуке. Конечно, это мелочь, но Ленина даже мысленно никак не оденешь в черный сюртук.

На некоторых портретах Маркс изображен с широкой крахмальной манишкой, на которой болтается нечто вроде монокля. То, что Маркс не был склонен к кокетливости несомненно ясно для тех, кто имеет понятие о духе Маркса. Но Маркс родился и вырос на иной национально-культурной почве, и дышал иной атмосферой, как и верхи немецкого рабочего класса, своими корнями уходящие не в мужицкую деревню, а в цеховое ремесло и в сложную городскую культуру средних веков.

Самый стиль Маркса, богатый и прекрасный, сочетание силы и гибкости, гнева и иронии, суровости и изысканности, несет в себе литературные и эстетические накопления всей предшествующей социально-политической немецкой культуры, начиная с реформации и ранее. Литературный и ораторский стиль Ленина страшно прост, утилитарен, аскетичен, как и весь его уклад. Но в этом могучем аскетизме нет и тени моралистики. Это не принцип, не надуманная система и уже, конечно, не рисовка: это просто внешнее выражение внутреннего сосредоточения сил для действия. (Текст выделен Л. Д. Троцким – С.Д.) Это хозяйская, мужицкая деловитость только в грандиозном масштабе»8.

По словам Троцкого, вождь обладал интуицией действия, что в переводе «по-русски зовется сметкой». Тут же и пример, взятый чуть ли не у Лескова, но понятно, с модернизацией: «Когда Ленин, прищурив левый глаз, слушает радиотелеграмму, заключающую в себе парламентскую речь одного из империалистических вершителей судеб, или очередную дипломатическую ноту, сплетенье кровожадного коварства с полированным лицемерием, – он похож на крепко умного мужика, которого словами не проймешь и фразами не обманешь: это мужицкая сметка, только с высоким потенциалом, развернувшаяся до гениальности, вооруженная последним словом научной мысли»9. Интересно, знал ли Троцкий о наличии еврейских корней у Вождя?

Тогда политически понятно подчеркиванье мужицкой сущности Ленина, а, следовательно, русского характера течения революции. Так я думаю. И, конечно, в прицеле статья Ленина «Лев Толстой – как зеркало русской революции», где сделан упор на то, что великий писатель – носитель крестьянской идеи…