Читать онлайн «Герои русского броненосного флота». Страница 40

Старший брат гардемарин, как мог, успокаивал безутешного Гришу:

— Обещаю тебе, что в первом же дальнем вояже куплю попугая, которого дам матросам, чтобы те обучили его ругаться по‑баковому. А потом попугая сего вручим тетушке Александре Ивановне. То‑то криков будет, когда попугай с ней заговорит!

План мести Грише понравился, и он долго еще мечтал, как они с Алексеем вручат тетушке веселую птицу.

Впоследствии, став уже сам офицером и помня о своих злоключениях, Бутаков всегда посылал учившимся в корпусе младшим братьям Володе и Михаилу деньги, чтобы те ни в чем не нуждались.

Незадолго до выпуска из корпуса был исключен Иван Шестаков, повздоривший с одним из офицеров‑воспитателей. Шестаков вообще отличался неуживчивым характером и друзей не имел, за исключением Бутакова, который, по своему добродушию, многое прощал своему склочному товарищу.

В январе 1836 года Григорий Бутаков окончил Морской корпус и был выпущен в мичманском чине. По списку старшинства, составленному в зависимости от успеваемости, он окончил курс 33‑м из 56. Это говорит, что учился Гриша Бутаков весьма средне и ничем выдающимся среди своих соучеников не отличался. Впрочем, ему легко давались иностранные языки, и он с удовольствием их изучал.

После окончания корпуса молодой Бутаков попадает на фрегат «Венус», следующую кампанию плавает на фрегате «Александр Невский».

Что произошло дальше, вполне понятно. Зачем молодому офицеру служить на промозглой Балтике, когда у него дом и родители в Николаеве? Экая проблема – перевести мичмана! Отец обратился к Лазареву, тот подмахнул письмо. На Рождество 1838 года Григорий Бутаков уже был в объятиях домочадцев.

Иван Николаевич Бутаков, занимавший в то время должность командира Дунайских портов и 3‑й бригады 5‑й флотской дивизии, был много лет дружен с Михаилом Петровичем Лазаревым. По традиции каждое воскресенье Бутаков‑старший обязательно отобедывал в доме у Лазарева. Там за очередным обедом, скорее всего, судьба Григория Бутакова и была решена.

Адмирал Лазарев был не только выдающимся моряком и талантливым флотоводцем, он обладал еще одним уникальным качеством – умением воспитывать и обучать своих подчиненных так, что они на всю оставшуюся жизнь оставались продолжателями его взглядов на все стороны жизни флота. Десятилетиями Лазарев «ставил на крыло» новые и новые поколения молодых флотских офицеров, вкладывая в них свое сердце и душу. Именно так формировалась знаменитая лазаревская школа, не имевшая себе равных в истории отечественного флота.

Именно в ту пору Лазарев занимался воспитанием и выдвижением нового поколения своих учеников. Старшие: Нахимов, Корнилов, Истомин, Завойко, Путятин – уже давно встали на ноги. Теперь пришел черед младших. Как формировался корпус лазаревских любимцев? Во‑первых, адмирал лично следил за службой каждого флотского офицера, быстро определял наиболее перспективных, на которых обращал больше внимания и занимался их продвижением. Ко всему прочему Лазарев сохранял товарищеские отношения со многими своими бывшими сослуживцами, которые зачастую присылали ему своих отпрысков с рекомендательными письмами. Отпрысками адмирал занимался особо, так это были сыновья его друзей. Однако и здесь он, прежде всего, определял профессиональную годность юношей, а затем или оставлял их в покое, или же, наоборот, приближал к себе и организовывал службу так, чтобы подающий надежды молодой офицер мог достаточно быстро пройти по всем основным ступеням восхождения к адмиральским вершинам, получив и всесторонний опыт и соответствующие знания. Особо отметим, что никакого снисхождения лазаревские любимчики не имели, шкуру с них драли в три раза больше, чем с обычных офицеров, но овчинка, как говорится, стоила выделки. Некоторые ломались и сходили с дистанции, остальные быстро росли в чинах и должностях.

На момент прибытия Бутакова в Николаев там имелась целая плеяда молодых лазаревских любимцев. В нее вошли Степан Лесовский (без отцовской протекции), Александр Попов (сын адмирала), Иван и Николай Шестаковы (сыновья сослуживца Лазарева по Балтийскому флоту). Все ребята толковые и в службе ревностные. От иных, впрочем, несколько отличался Шестаков, но не знаниями и лихостью особой, а способностью съязвить в отношении товарища, стремлением выставить себя в лучшем свете, чем иные. После отчисления из корпуса отец определил его юнкером на Черноморский флот, а затем, благодаря протекции Лазарева, он стал и мичманом. Прямодушный Лесовский Шестакова на дух не переносил и доверчивому Бутакову посоветовал:

— Ты, Гришка, от Ваньки‑Каина держись подальше. Помяни мое слово, придет час, и продаст он тебя со всеми потрохами за рупь с полтиной!

— Да ты что! – отмахивался от него Бутаков. – Шестаков мне друг. Он сам мне в том клялся, и я ему верю.

— Ну, верь‑верь, попомнишь еще мои слова! – махнув рукой, отходил Лесовский.

Служба на Черном море Грише Бутакову виделась не слишком обременительной. Как и каждый мичман, он мечтал прежде всего о заграничных плаваниях. Там было меньше рутины, много впечатлений и повышенное жалованье. В письме отцу Григорий практично замечал: «Если меня пошлют на шхуне за границу, у меня есть талисман, которым немногие обладают: я буду нужен своему командиру как драгоман (переводчик. – В. Ш.), если он сам не силен в языках (в чем я почти не сомневаюсь), и вообще, как офицер, знающий языки».

Но у адмирала Лазарева были на молодых мичманов иные взгляды. Один из современников отметил еще один важнейший прием работы адмирала Лазарева с офицерским составом: «Адмирал Лазарев сумел обставить завидными условиями службу на Черном море и этим привлек туда цвет нашей морской молодежи. Лазарев не жалел ничего, чтобы лучше обставить жизнь наших моряков…»

Первое назначение было не из приятных – на линейный корабль «Силистрия», но с исполнением обязанностей младшего флаг‑офицера при самом Лазареве. Лазарев специально взял к себе мальчишку, чтобы присмотреться к нему поближе, выйдет толк или нет. Младший флаг‑офицер – это и адъютант, и секретарь, и порученец, и штабист в одном лице. В голове надо всегда держать массу информации, быть легким на подъем, но при этом не забывать и об учебе, так как Лазарев при каждом удобном случае любил экзаменовать.

Очень скоро мичман Бутаков убедился, что состоять флаг‑офицером у Лазарева – это не портфель с бумажками носить за начальником. Сначала отправился с адмиралом на пароходе в Севастополь, а затем на «Силистрии» в Керчь. Там на корабль погрузили десант для доставки на кавказское побережье.

В те годы Черноморский флот, в отличие от Балтийского, находился в состоянии постоянной боеготовности. И дело не только в том, что на Черном море плавали не три месяца, как на Балтике, а круглогодично. И не только плавали, но и воевали. Если русская армия вела многолетнюю войну с горцами на Кавказе, искореняя процветавшую там работорговлю и разбой, то Черноморский флот охранял кавказское побережье от английской и турецкой военной контрабанды и высаживал десанты при совместных операциях с армейцами. Помимо этого флот содержал и цепь приморских укреплений, так называемую Черноморскую береговую линию. Поэтому Лазареву приходилось постоянно держать от Анапы до поста Святого Николая, что располагался у самой турецкой границы, целую эскадру, именуемую между собой моряками Кавказской, или Абхазской. Служба на крейсировавших кораблях была весьма тяжелой. Частые штормы, постоянная готовность к бою, болезни, отсутствие свежей пищи не вызывали радости у назначенных в крейсерство, но служба есть служба.

В 1838 году было принято решение высадить ряд десантов войск для усиления цепи укреплений Кавказской береговой линии. Когда корабли Лазарева с десантом 12 мая 1838 года подошли к устью реки Туапсе, адмирал отправил Бутакова к командующему войсками на кавказском побережье генералу Николаю Раевскому (сыну героя 1812 года и другу Пушкина) для согласования действий.

Вначале огнем артиллерии были уничтожены укрепления черкесов в долине реки, а сами они отогнаны в горы. После этого пошел на шлюпках десант. Высадкой руководил Владимир Корнилов, командовавший тогда тендером «Луч». Горцы контратаковали, но были отбиты. Бутаков тоже участвовал в высадке. Ожесточенные бои продолжались трое суток, пока черкесы не были отброшены далеко в горы. Едва горцев выбили из их аула, на его месте сразу начали строить укрепление, названное Вельяминовским.

На следующий день линейные корабли двинулись в Севастополь. Лазарев же отправил Бутакова на тендер «Луч», который с отрядом судов оставался при войсках, начавших постройку нового укрепления. Почему адмирал так быстро избавился от своего нового флаг‑офицера? По‑видимому, он и брал‑то к себе Бутакова, чтобы посмотреть, что тот собой представляет. Составив себе мнение о мичмане, он и отправил его служить на тендер. Эти маленькие быстроходные суда служили и для разведки, и для посылок, и для доставки пассажиров, а потому в портах почти никогда не стояли. «Лучом» командовал тогда лейтенанта Панфилов. Так судьба свела впервые двух офицеров, которым предстоит вместе пройти огонь и воду.