Читать онлайн «Предел Империй». Страница 3

Так почему же так спешат волноваться и следовать внешним влияниям российские чиновники — и не волнуются о русском языке?

Для общества каждой страны зарубежные соотечественники — его объективное, прямое продолжение и отражение. Для политических идеологий — материал для самоопределения. Для ведомств, принуждённых работать с соотечественниками, — отражение того, какой видят эти ведомства свою ответственность перед обществом и государством.

Законопроект МИДа России, сужающий понятие «соотечественников», отражает вовсе не исследование того, как им живётся вне России и что они думают о России, а бюрократическое желание сузить свою сферу ответственности и бухгалтерскую страсть «повысить эффективность расходования бюджетных средств». Очевидно, что такой мидовский пафос не имеет ничего общего с правом.

Более того: проект, ставящий своей целью бюрократически сузить и «отрегулировать» то, что является предметом личного и свободного выбора человека, его личной идентичности, — позорен.

Любвеобильный друг российских дипломатов и депутатов, дюжий эстонский националист Сависаар, приложивший руку к сносу «Бронзового солдата» и видящий в российских инвестициях угрозу национальной безопасности, по бюрократическому идиотизму был выдвинут в Москве кандидатом на звание «соотечественника года» — и отказался признать себя соотечественником. Вместо того, чтобы политически застрелиться, инициаторы этого позорного действа решили политически расстрелять всех, кто не сможет принести в посольство справку о том, что именно он-то и есть «соотечественник».

Предложенное МИДом бюрократическое сужение понятия «соотечественник» до тех, кто «подкрепил принцип самоидентификации соответствующей общественной или профессиональной деятельностью» и лично известен узкому кругу общественников, тесно работающих с дипломатическими представительствами России за рубежом — аморально. Столь же аморально считать избирателями только тех, кто ходит на выборы и голосует за одну партию, больными — тех, кто лечится в Кремлёвской больнице, дипломатами — тех, кто проникает на личный приём к министру Лаврову, а депутатами — кто имеет счастье бывать в приёмной Грызлова.

Независимые критики и зависимые адвокаты законопроекта сходятся в одном: законопроект МИДа делает слова Путина о том, что распад СССР стал «крупнейшей геополитической катастрофой», одномоментно, без перемены места и образа жизни, превратившей десятки миллионов людей в иностранцев у себя дома, и слова Медведева о «зоне привилегированных интересов России» там, где эти миллионы живут, — всего лишь словами.

Критики и адвокаты справедливо видят главную новацию МИДа в том, что объективный статус соотечественника, которым каждый уроженец империи или его потомок волен воспользоваться, теперь становится предметом бюрократического торга. Единственный справедливый, уведомительный принцип признаваемой идентичности — подменяется разрешительным. Теперь идентичность человека будут «удостоверять» не его личный свободный выбор, а никем демократически не избранные, представляющие не более 1 % местных общин, материально и лично зависимые, прошедшие тест на бюрократическую лояльность — не государству, а мелким чиновникам — «профессиональные русские» при посольствах и консульствах. Аусвайс, как уже разъяснили, выдавать будут общественные организации при российских дипмиссиях. Правозащитники справедливо видят в этом нарушение «права на свободу ассоциаций и союзов». Глупо скрывать, что на практике это тесно связано с коррупцией и многочисленными злоупотреблениями.

Уверен: наши соотечественники, составившие истинную славу России за рубежом, никогда не преодолели бы этот отвратительный мидовский фильтр. Согласно законопроекту, русскому эмигранту Зворыкину, изобретшему телевизор, недостаточно было бы быть русским по рождению и духу, — в глазах современного МИДа для признания соотечественником ему, наверное, пришлось бы вступить в партийную ячейку. А Сикорскому — доказать, что его польские корни не затмевают его русскости, а православие — не подрывает лояльности. А Владимиру Горовицу — сыграть государственный гимн. Или Марку Шагалу — вставить в свои витебские мотивы — даже не герб СССР, ибо Белоруссия для МИД уже не вполне «аутентична», — а, как минимум, Кремль.

Прекрасно зная, насколько взаимно конкурентны и конфликтны отношения «профессиональных русских» за рубежом, прекрасно понимая, что за ними — не демократическое большинство, а кучка активистов, МИД, поручая им верифицировать чужую идентичность, создаёт новое издание коммунистических парткомов и инквизиций.

Низкопробно играя на ксенофобии, ставящей знак равенства между нелегальными гастарбайтерами и всеми соотечественниками, защитники законопроекта выдвигают и этнические требования для «узкого» определения того, кому они позволят считаться соотечественником. Законопроект, виляя хвостом бессмысленных оговорок, требует от кандидатов принадлежности к «народам, исторически проживающим на территории» России.

Несправедливость, незаконность и неправовой характер этого требования не только в том, что официального списка таких народов не существует в природе, равно как не существует и официального толкования, каким сроком измеряется «историческое проживание» в России. Дикость и историческое невежество проекта в том, что он прямо — в тупом заигрывании с кабинетным этническим национализмом — противоречит всему историческому многообразию России, её многонациональности и многоконфессиональности, практике смешанных семей, ставит под сомнение «полноценность» миллионов русских немцев и русских евреев, не говоря уже о миллионах тех, кто выбрал Россию не по крови, а по совести, — но в 1991 году был оставлен Россией без родины. Являются ли для МИДа России «настоящими» соотечественниками абхазы, южные осетины, приднестровцы и гагаузы?

Государственный позор законопроекта МИДа в том, что он прямо противоречит Конституции России, которая «гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств» и запрещает «любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». Читал ли МИД свою Конституцию? Или он потребует от соотечественников получения ещё и «справки человека»?

Злонамеренное смешение вопросов о правах человека и свободе его самоопределения с распределением денег ещё было бы не так чудовищно по своим последствиям, если бы пишущий законы для себя МИД гарантировал доступность своей и «профессионально-русской» инфраструктуры хотя бы для всех российских граждан за рубежом. Известно, например, что в Туркмении число граждан России оценивается в 100 000 человек, но известно также, что на консульском учёте из них стоит всего 14 000 — и не потому, что они отказались от России.

Сколько же из почти 20 лет бытующей в официальной риторике символической цифры в 25 миллионов только русских, оставшихся вне России на территории бывшего СССР, останется на попечении МИДа после их бюрократического переучёта? Что будет с теми русскими бабушками и детьми, у которых нет никаких шансов добраться до консульств и их специально обученных «профессиональных русских»? И сколько, наконец, будут стоить услуги для тех, кто покажется этим стерилизаторам «недостаточно русскими»?

Говоря о финансовом смысле законопроекта, МИД и зависимые от него депутаты твердят об «эффективности»: чем меньше получателей бюджетных средств — тем, якобы, эффективней.

Думаю, абсолютной «эффективностью» будет, оставив в покое личный выбор, совесть и идентичность российских соотечественников, разделить отпущенные на них бюджетные средства между руководством МИДа и руководством думского комитета по делам соотечественников.

Пока они ещё, в соответствии с законопроектом, могут подтвердить, что любят родину профессионально.

И пока их русскость не испарилась от переезда в Нью-Йорк.

За спором об истории советского периода стоит целенаправленная, системная, давно стартовавшая историческая политика стран так называемой «новой Европы». Эта политика преследует цели не идеологической, а государственной борьбы, направленной против России. Никаких идей в подтексте этой борьбы нет, ничего — кроме государственной конкуренции.